Первый, случайный, единственный - Берсенева Анна (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
– Ну, Полиночка, отомри, – сказал он наконец. – Отпусти меня, дай я тебя сам обниму, а?
– Не могу! – Она тоже засмеялась и почувствовала, что он вздрагивает у нее внутри, между сведенных судорогой ног, от своего и от ее смеха вздрагивает. – Вот уж прижалась так прижалась, куда там рябине!
Наконец она все-таки сняла ноги с его спины, отпустила шею. Георгий лег рядом и сразу притянул ее к себе – так, что ее голова оказалась у него на груди.
– Отдохни, родная моя. – Он подышал ей в макушку.
– Теперь – не ерунда? – спросила Полина.
– Теперь, кажется, нет.
– Тебе кажется?
– Мне-то и сразу не казалось, а теперь мне кажется, что и тебе не кажется.
Лежа так, Полина не видела его лица, а видела прямо перед собою только темные, не рыжие почему-то, волосы у него на груди. Но, не видя, она чувствовала, что Георгий улыбается. Волосы на его груди защекотали ей нос, и она чихнула.
– Будь здорова, – сказал он. – Полин… – В его голосе мелькнуло смущение, и она сразу подняла голову, заглянула ему в глаза. Глаза тоже были чуть смущенные. – Полин, а есть ты не хочешь?
– Вообще-то не… Конечно, хочу, – спохватилась она, хотя меньше всего думала сейчас о еде. – А ты?
– А со мной, понимаешь, что-то ненормальное творится, – объяснил Георгий. – Ем, и ем, и ем, и все никак не наемся. Может, к врачу сходить?
– Раньше надо было к врачу ходить, – засмеялась она. – Когда ты варенья ложку и ту проглотить не мог. А теперь зачем же? Только есть совсем нечего, – вспомнила она. – Иза хотела днем что-то привезти, но ей же не до того стало, а я…
– Да я принесу, – сказал он. – Я по дороге магазин видел, вроде бы недалеко.
– Уже совсем темно… – сказала Полина.
– Но еще ведь не поздно. Просто здесь, по-моему, зима такая, что целый день темно.
– И метель… Слышишь, ветер как свищет? Может, вместе пойдем? – жалобно сказала Полина. – А вдруг ты заблудишься и меня больше не найдешь?
– Найду, найду, – улыбнулся он, надевая джинсы. – Как это я могу тебя не найти?
– А как ты меня вообще нашел? – наконец вспомнила Полина. – Я же… Я же тебе и не сказала ничего, – виновато добавила она. – Но я и сама не думала сюда лететь, честное слово! Это как-то сразу получилось…
– Мне твоя сестра сказала, – ответил Георгий и вдруг засмеялся.
– Ты что? – удивилась Полина.
– Так ты ведь еще и не знаешь! – сказал он. – Она же трех мальчишек родила, сестра твоя!
– Как?! – ахнула Полина. – Когда?! Она же только через две недели должна была! А откуда ты узнал? – совсем уж глупо спросила она. – Хотя ты как-то все откуда-то узнаешь… Ой, ну ничего себе!
Георгий одевался, Полина расспрашивала его про Еву и про трех мальчишек и одновременно выворачивала его свитер, пока он подкладывал в печку дрова.
– Столько всего за два дня произошло… – удивленно сказала она и от растерянности невпопад добавила: – Даже свитер у тебя новый. Медный такой…
– Тьфу ты, елки-палки! – воскликнул он и зачем-то поднял с пола свою сумку. – Ты мерзнешь, а я и забыл совсем!
– Я не мерзну, ты очень… – начала было Полина и тут же изумленно спросила: – А это что?
– А это мне показалось, что тебе оно должно понравиться, – ответил Георгий. – Или нет?
– Ужасно! – Полина даже зажмурилась.
– Совсем ужасно? – расстроился он. – А мне показалось, ничего…
– Нравится мне ужасно! – засмеялась она, разглядывая разноцветные точки на мягком свитере и гладя такие же разноцветные, веселые кусочки меха, пришитые к нему. – Ты не знаешь, какой это зверь?
– Шанхайский барс, – не задумываясь, ответил он.
– Ладно-ладно! – хмыкнула Полина. – Не такая уж я Эллочка-людоедка! Спасибо, Егорушка… Ты приходи только поскорее, а?
Глава 8
«Трое мальчишек! – думала Полина, сидя у печки на приземистой табуретке и рассеянно глядя на фотографии над комодом. – У родителей, получается, аж четверо внуков теперь, а внучки ни одной. Это что же, мне девчонок придется рожать?»
Она застеснялась этих мыслей – так, как будто в комнате кто-то был и как будто она высказала их вслух. И как будто само собою разумелось, что все это имеет к ней отношение – какие-то несуществующие девчонки, о которых два часа назад она и думать не думала…
Полина потерлась носом о рыжий кусочек меха у себя на плече и засмеялась. Свитер был немножко ей велик, но от этого он казался еще уютнее.
«Вот интересно, если бы мне его свитер надеть, – весело подумала она. – С головой бы, наверное, утонула!»
Она сразу же так ясно представила Георгия, его необъятные плечи в медном свитере, что даже зажмурилась. Его не было всего каких-нибудь полчаса, а она уже совсем извелась. Представлялись почему-то всякие ужасы: что он заблудился в метели, или замерз, или провалился в какую-нибудь снежную яму, ну, бывают же ямы в этой вечной мерзлоте…
Как раз в ту минуту, когда она представляла себе жуткие ледяные ямы, наружная дверь наконец стукнула – открылась и закрылась. Полина обрадованно вскочила и бросилась к двери в сени, мгновенно представив, как она сейчас распахнется, и он войдет, и какой он будет морозный, снаружи холодный, а под курткой горячий.
Дверь распахнулась, Полина сделала шаг навстречу вошедшему… И сразу вскрикнула и отшатнулась, прижавшись спиной к горячему боку печки.
Она совершенно забыла о его существовании, он исчез из ее мира вместе со всем бестолковым и бессмысленным, что она в том нелепом мире делала, он остался за чертой ее нынешней жизни, в которой все было единственно, естественно, правильно и прекрасно! И теперь, когда он встал на пороге, то показался Полине страшнее призрака.
– Самая хитрая, да? – сквозь зубы процедил Платон. – Изка тоже – кого наебать хотела? Думает, если я выпивши был, то и протрезвевши не соображу!
– Платон Федотович… – в ужасе пробормотала Полина. – Вы извините, конечно, но я…
Теперь он был совершенно трезвый, но то, что с физической явственностью исходило от него, было куда страшнее пьяного куража. Ее и прошлой ночью поразило то, как мгновенно и бесследно слетел с него вальяжный лоск, и показная тяжеловатая элегантность, и желание пустить пыль в глаза… А теперь он вообще дышал только яростью, и яростью просто нечеловеческой. И когда он шагнул к Полине, положил руку ей на плечо, сдавил так, что она вскрикнула, и рывком оттащил от печки, – она была уверена, что он тут же задушит ее или перебьет ей шею ребром тяжелой ладони.
Но он не ударил ее и не задушил, а только стиснул пальцами ее подбородок, заставив закинуть голову так, что больно вывернулась шея, и, раздельно проговаривая каждое слово, отчеканил:
– Ты мне за каждую минуту ответишь, блядь московская. Думаешь, камешек обратно швырнула – и свободна? Ты меня теперь без всяких камешков, задаром всего оближешь, чтоб я тебя только живую отпустил. А я еще подумаю, простить тебя или в снег закопать. Думала, со мной можешь то себе позволять, что с твоими ебарятами малолетними? Быстро одевайся, пошли, – скомандовал он.
– А ну, пусти! – Полина вцепилась обеими руками в Платонову руку, сжимающую ее подбородок, и даже попыталась укусить его за палец. – Никуда я не пойду!
Она старалась, чтобы в ее голосе невозможно было расслышать даже отзвук испуга, но это удалось ей так же мало, как разжать его пальцы. С таким же успехом она могла бы разжимать слесарные тиски. Пальцы он, впрочем, все-таки разжал, но только для того, чтобы коротко, без усилия и даже как будто без злобы, как само собою разумеющееся, ударить ее по щеке.
Полина ахнула, схватилась за щеку, слезы брызнули у нее из глаз, хотя она совсем не чувствовала, что плачет. Никогда с нею так не разговаривали, никто пальцем к ней никогда не притронулся, она даже представить не могла, чтобы кто-нибудь сделал это, да еще с такой хозяйской уверенностью!
– Не пойдешь? – усмехнулся Платон. – Нет, пойдешь. – Тут он вдруг словно бы вспомнил что-то и широко улыбнулся. – Ладно, потом пойдешь. Сначала на месте меня обслужишь, чтоб лучше соображать начала.
