Шакалота. Птичка в клетке (СИ) - Филон Елена "Helena_fi" (электронные книги бесплатно txt) 📗
— Тебя это пугает?
— Возможно…
Вздыхает, опуская плечи.
— … то, что они говорят так о твоей маме.
И будто другими глазами на меня смотрит. Искрится в них что-то такое тёплое, родное… опять обнять хочется, уткнуться носом в грудь и не отпускать его долго-долго.
Нежно касается ладонью моей щеки, и большим пальцем плавно поглаживает скулу.
— Я говорил тебе, что иногда от любви люди сходят с ума?
Дрожать начинаю. Просто от его голоса.
— С моей мамой так и произошло. Через несколько месяцев после похорон Костика, отец запер маму в психушке. Лучшего решения не нашёл.
А я не нахожу слов, чтобы ответить. Не просто говорить сложно — дышать сложно.
— Она любила его до безрассудства. Отец — все, кого она любила, о ком думала, о ком переживала… — Макс горько усмехается. — А он изменял ей. Долго изменял. А она всё больше подсаживалась на алкоголь, угрожала ему. Несколько раз пыталась покончить с собой…
— Я… мне… мне так жаль, — осторожно кладу ладонь ему на грудь и чувствую как быстро бьётся его сердце.
— Всё нормально, — болезненно улыбается, накрывая мою ладонь своей.
— Как она сейчас?
Фыркает:
— Недавно сбежать пыталась, вот слухи и поползи. Видимо отец забыл кому-то приплатить в этом месяце. Лиза… не смотри так, будто это ты в этом виновата.
А дальше… что-то во мне щёлкает, что-то делает смелее, что-то будто в спину толкает, и вот я уже обнимаю Яроцкого. Обвиваюсь руками вокруг его шеи, прижимаюсь к груди и вдыхаю запах дождя, которым он пахнет.
Не сразу, будто с трудом понимая, что я только что сделала, Макс обнимает меня в ответ и ещё крепче прижимает к себе.
— Ты ведь не жалеешь меня? — надломлено шепчет.
— Нет. — Возможно это не совсем правда. Но то, что я испытываю к Максу не просто жалость, это нечто большее, нечто заставляющее понять его, сопереживать ему.
— Тогда почему вдруг обняла? — чувствую, как вздрагивает от тихого смешка, и я ещё крепче обнимаю его в ответ.
Разве слова здесь нужны?..
— Это так неправильно… — шёпотом скользит по коже. — Всего этого не должно было быть, но я не могу… Лиза, я не могу бежать от тебя. Пошло всё к чёрту, просто будь со мной. Пусть все они катятся, просто… будь со мной.
Поцелуй… солёный и самый прекрасный на свете. Я не знаю чьи это слёзы: мои, или Макса на наших губах… Не знаю, плачу или нет, не знаю, даже в какой момент сама его поцеловала. Но это был один из самых правильных поступков в моей жизни. Что бы ни случилось, знаю, что никогда о нём не пожалею.
Зарываться пальцами в мокрые от дождя волосы и чувствовать их прохладу, когда внутри всё горит. Повторять движения его губ, его языка… увереннее, решительнее. Прижиматься к его телу, ощущать жар, который от него исходит, полной грудью вдыхать его аромат, изучать его рот, таять от его прикосновений, от слов услышанных двумя минутами ранее и понимать, что об этом мечтала, этого ждала. Чтобы всё было именно так, чтобы от чувств хотелось взлететь, чтобы от каждого его взгляда, от каждого слова, от каждого прикосновения хотелось мурлыкать, прижаться к нему щекой и показать, каким счастливым он меня делает.
Это вымученное счастье, с горьким привкусом, недолговечное. Но оно моё. Только моё, и я ни с кем не стану его делить.
«Пусть все они катятся…»
Макс тяжело дышит, задевая мою грудь своей и, не отрываясь от моих губ, мягко толкает к стене. Кружит языком у меня во рту, скользит по кончикам зубов и осторожно покусывает за губу…
Такого со мной ещё не было. Будто земля уходит из-под ног, голова кружится, как никогда сильно, от ощущения полёта, от эйфории… Дыхание учащается с каждой секундой, становится громким и отрывистым. Мне не хватает воздуха. Нам не хватает воздуха.
Отстраняюсь от его губ лишь на секунду, но Максу воздух будто и не нужен, он продолжает меня целовать. Нежно губами по линии челюсти, выше — к уху, касается языком мочки и наверняка чувствует, как сильно я вздрагиваю, даже пугаюсь собственных ощущений. Это страсть? Она самая? Жгучая потребность всецело отдать себя ему — тому самому, единственному. Стать его, подарить себя ему…
Боже… Сумасшествие.
Оставляя влажную дорожку на моей шее, скользит губами вниз, поддевает пальцами ворот пальто и целует меня в ключицу… Так нежно, так осторожно, будто я могу разбиться в его руках от любого резкого движения.
Расстёгивает верхнюю пуговицу пальто и целует ниже. За ней ещё одну пуговицу, ещё одну и ещё… пока пальто не соскальзывает с моих плеч и не падает к ногам.
Кружит языком по шее, мягко прикусывая, шумно, отрывисто дышит, забирается под рубашку на моей спине и касается горячей ладонью кожи сплошь покрытой мурашками.
Возвращается к моим губам и глубоко целует. И ещё глубже, ещё отчаяннее, когда из моего рта вырывается неконтролируемый стон, о котором я даже не подозревала. Всё рушиться… мои убеждения, мои ограничения и прежняя уверенность в том, что не так это всё должно происходить — позже, в более взрослом возрасте. Я не была готова — какой же глупой я была. Когда, если не сейчас? С кем если не с ним?
Но и в этом я ошибалась.
Стоит ему коснуться пальцами верхней пуговицы моей рубашки и все бабочки в животе превращаются в груду тяжёлых камней. Желание, волнение и уверенность превращаются в острый страх. И я отталкиваю его, прижимая руки к груди, будто щит от Яроцкого. Смотрю на него в ужасе и только спустя долгие минуты напряжённой тишины понимаю, что он смотрит на меня так же. Он испугался того, что напугал меня.
— Лиза… Лиза, прости, — обхватывает меня за плечи, когда я начинаю сползать по стене. — Я напугал тебя. Идиот. Блин, я идиот! — запускает руки в свои волосы и несколько раз вращается вокруг себя.
— Прости… — приседает передо мной на корточки и в полной растерянности смотрит в мои застывшие в панике глаза. — Прости, пожалуйста. Меня… меня просто накрыло. Ну, хочешь, ударь меня? Давай, врежь мне. Лиза… Не молчи… Только не молчи, пожалуйста!
— Ты не виноват, — наконец заставляю рот разжаться. Поднимаюсь на ноги, подхватываю пальто и зашагаю к лестнице.
— Лиза, — догоняет меня, обнимает и прижимает к себе. Я не сопротивляюсь. Не хочу сопротивляться. Макс, правда, ни в чём не виноват. Проблема во мне.
— Это больше не повторится, обещаю. Я… я не знаю, просто с катушек слетел. Ты меня с ума сводишь. — Тяжело сглатывает. — Прости. Прости… Я не знаю, что ещё сказать.
— Всё хорошо, — шепчу, обнимая его в ответ.
«Всё хорошо, — повторяю для себя. — Мне просто нужно справиться со своими страхами».
ГЛАВА 31
— Она не делала этого, Андрей! Лиза, ты ведь не делала этого? — мама с грохотом ставит кружку с кофе на стол и по белоснежной скатерти медленно расползается коричневое пятно.
— Я знаю, что она этого не делала! Не ори! — рычит папа, сидя на табурете и нервно потирает ладони. Кивает на закрытую дверь кухни и снова смотрит на маму.
Полину только недавно отправили в постель. Температура до сих пор не спала, так что видимо мама была права — ангина. А это значит, что завтра придётся вызывать врача, как бы сильно Полина не упрямилась; справку-то в школу предоставить надо будет.
К слову… Полина никак не отреагировала на заявление мамы о том, что я с некоторых пор «избиваю» тех с кем учусь в одной школе. Еле-еле допила чай, трясясь на табурете, и пустым взглядом сверля пол, а затем вернулась в постель.
— Вы всё уладили?
— Да, Андрей. Вроде бы мы всё уладили, — отвечает мама с нажимом. — Подруга Лизы… Зоя, очень вовремя явилась в кабинет Антона Павловича и привела других свидетелей тому, что ударила Настю на самом деле другая ученица.
— Светлакова, — подаю голос я.
— Да, но ты её схватила! — Кажется, у мамы сдают нервы. Знаю её это состояние… если немедленно пар не выпустит то и вовсе взорвётся. А ещё у неё в «рукаве» припрятана другая карта — довольно щепетильная тема.
