Захваченная грешником (ЛП) - Херд Мишель (е книги txt, fb2) 📗
Дрожь в моем теле усиливается, и я зажмуриваю глаза, поскольку новый страх, что он может хотеть большего, чем просто контроль над моей жизнью, растет быстрыми темпами. Я могла бы найти этого мужчину физически привлекательным, но я ненавижу все, за что он выступает, и от этого я становлюсь неуверенной в том, как с ним обращаться.
Он наклоняется, пока я не оказываюсь в его объятиях, его дыхание согревает мою кожу. Нервная энергия струится по моим венам, сопровождаемая чем-то еще, чего я никогда раньше не чувствовала и не могу определить.
— Должен ли я попробовать тебя, чтобы я мог точно сказать твоему будущему мужу, что он получит? — Угроза настолько тихая, что вибрирует в воздухе и проходит прямо через мое тело.
Я начинаю качать головой, но затем его другая рука взлетает вверх и, крепко сжимая мою челюсть, он заставляет меня посмотреть на него.
— Тогда ответь на мой гребаный вопрос.
— Я не девственница, — слова вырываются из меня.
Он наклоняет голову, его глаза сужаются, мой ответ явно злит его.
— Сколько мужчин?
Серьезно? Это просто безумие!
Я нервно облизываю губы, и тут же сожалею об этом, когда его взгляд опускается на мой рот. Когда взгляд задерживаются на моих губах, воспламеняясь чем-то близким к желанию, я выпаливаю:
— Один. Только один!
Николас снова переводит свой взгляд на меня, и на его лице появляется смертельная ухмылка.
— Это было не так уж сложно, не так ли? — Его хватка на моей челюсти ослабевает, и, как и раньше, он проводит пальцем по моим губам, оставляя после себя волну покалывания, от которой мне становится не по себе.
Внезапно он наклоняется, и я чувствую его дыхание на своих губах. Мое дыхание прерывается, сердце подскакивает к горлу, и когда мои глаза закрываются, мои руки взлетают, сильно прижимаясь к его груди.
Я слишком остро ощущаю мужественность, исходящую от его тела, и его твердые мышцы под моими ладонями. Я общалась с достаточной долей мужчин, но мне никогда не приходилось иметь дело с таким сильным мужчиной, и это делает меня беззащитной и ошеломленной.
Прежде чем я успеваю возразить, он мрачно шепчет:
— Мне это начинает нравиться, Тереза. — Его нос скользит по моей щеке, и когда он снова заговаривает, его губы касаются моих. Они такие мягкие, но это чертовски сильное прикосновение, которое вызывает взрыв мурашек по моему телу. — Я люблю хорошую борьбу. Продолжай в том же духе, и я, возможно, захочу узнать, такая же ли ты дерзкая в постели.
Хватаясь за единственное, что есть в моем арсенале, я говорю:
— Ты мой сводный брат. Мы семья.
Его пальцы снова находят мой подбородок, затем он рявкает:
— Открой свои гребаные глаза.
Они открываются, и я встречаюсь с близким и слишком интимным взглядом на Николаса. Его привлекательные черты лица настолько напряжены, что кажется, что его самообладание вот-вот лопнет.
Каждый опасный дюйм его тела давит на меня. Я никогда раньше не чувствовала себя такой маленькой.
— Почему ты думаешь, что этот "титул", которому меньше дня, будет иметь для меня какое-то значение?
Я чувствую то же самое, поэтому мне нечего ответить.
— То, что наши родители женаты, ни хрена не значит. Если ты хочешь, чтобы я был любящим старшим братом, относись ко мне как к старшему брату. Но если ты продолжишь делать из меня врага, я, блять, заставлю тебя встать на колени. — Он испускает горячее дыхание, покрывая мои губы предупреждением. — Я убивал людей и за меньшее. Не думай, что только потому, что ты женщина, ты отделаешься более мягким приговором.
Дерьмо. Я вляпалась по уши.
Подчиняясь, все неповиновение, которое у меня осталось, покидает меня.
— Я понимаю. — Страх дрожит в шепоте, когда я с трудом проглатываю свою гордость. — Мне жаль. Этого больше не повторится.
Николас слегка отстраняется, на его лице довольная ухмылка. Его руки перемещаются на шею, а затем я ошеломленно смотрю на него, когда он прижимает поцелуй к моему лбу, прошептав:
— Хорошая девочка.
Чувствуя, что я только что проиграла самую важную битву в своей жизни, я настороженно смотрю, как он выходит из туалета. Мое тело прислоняется к стене, и, не в силах остановить выходящее из-под контроля беспокойство, рыдания вырываются наружу. Закрыв лицо руками, я заглушаю звуки, когда приступ тревоги накатывает с новой силой, и я опускаю задницу на пол. Свернувшись в беспомощный комочек, я борюсь за воздух, когда стены моей новой жизни смыкаются вокруг меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})‘Мертвые сучки не могут доносить’, — угроза Ирен преследует меня.
Когда моя защита ослабла, мрачные тени моего прошлого и того, как Ирен причинила мне боль, прокрадываются сквозь трещины, заставляя меня встретиться лицом к лицу с монстром, который, так же как и Николас, был одержим желанием уничтожить меня.
‘Я убью тебя’.
‘Толстая задница’.
‘Я вырежу твой язык и скормлю его собаке через дорогу’.
Я издеваюсь над собой до тех пор, пока ксанакс не начинает действовать, заставляя прошлые травмы вернуться в темные уголки моего сознания.
Я сосредоточилась на том, чтобы сделать глубокий вдох и успокоить свое колотящееся сердце. Как только я чувствую себя немного лучше, я быстро ополаскиваю лицо и насухо промокаю кожу парой салфеток.
Прошло много лет с тех пор, как у меня был такой сильный приступ тревоги. Два года, если быть точным. Вот почему для меня так важна спокойная рутина, а Николас просто разнес все это в пух и прах.
Открывая сумочку, я наношу немного блеска для губ и проверяю свою тушь, чтобы убедиться, что она не растеклась, прежде чем вдохнуть полной грудью и выйти из туалета.
Как только я вхожу в зал, я направляюсь прямо к своей матери, где она сидит за свадебным столом рядом с Питером. Когда я подхожу к ней, я замечаю, что Николас идет в нашу сторону.
Наверное, чтобы убедиться, что я не расскажу матери о том, что произошло. Мудак.
— Agápi mou, наслаждаешься праздником? — Спрашивает мама со счастливой улыбкой. Ее глаза скользят по моему лицу, ее улыбка исчезает, и обеспокоенная, она встает и берет меня за руку. — Что случилось? Приступ паники?
Мама считает, что мои тревожные расстройства возникли из-за потери отца в столь юном возрасте.
Я никогда никому не рассказывала об истинной причине.
Сначала это было из-за страха, но со временем я не могла заставить себя рассказать маме о том, что со мной произошло, когда я была в самом уязвимом положении.
Зная, что Николас в пределах слышимости, я заставляю себя улыбнуться.
— Нет, я выпила немного виски, и от него меня затошнило. Ничего, если я уйду?
— О нет, тебе не следовало пить что-то настолько крепкое, — отчитывает меня мама.
— Мне жаль. — Я наклоняюсь и целую ее в щеку. — Наслаждайся медовым месяцем и присылай мне много фотографий.
Лицо мамы смягчается, и меня заключают в крепкие объятия.
— Николас присмотрит за тобой, пока меня не будет.
Боже, помоги мне.
Отстраняясь, мама с любовью улыбается мне.
— Не учись слишком усердно, Agápi mou.
— Не буду. — Я переключаю свое внимание на Питера и, не зная, что делать, просто сосредотачиваюсь на том, чтобы сохранить улыбку на лице, говоря. — Это была прекрасная свадьба. Надеюсь, ваш медовый месяц пройдет безопасно.
Он придвигается ближе и целует меня в щеку.
— Спасибо, Тереза. Твоя поддержка много значит для нас.
Мой позвоночник напрягается, когда я поворачиваюсь, чтобы встретиться лицом к лицу с дьяволом, притаившимся позади меня. Пока я желаю спокойной ночи Афине и Бэзилу, Николас берет меня за локоть. Его прикосновения нервируют мою кожу. Как только я заканчиваю прощаться, он выводит меня из большого зала, где прием все еще в самом разгаре.
— Ничего, если я уйду? — спрашиваю я, не желая снова ссориться с ним.
— Да. — Он указывает на двух мужчин, ожидающих у входной двери. — Джеймс и Грант с сегодняшнего вечера будут твоими личными охранниками. Без них ты никуда не пойдешь.