Как влюбиться без памяти - Ахерн Сесилия (чтение книг .txt) 📗

Мы договорились встретиться у Хафпенни, наверное, потому что это было единственное, что нас связывало, но оказаться там всего сутки спустя после вчерашнего, как выяснилось, не слишком приятно. Он не поднялся на мост, а стоял на набережной Холостяков, опершись локтями на ограду металлической решетки, и смотрел на реку. Дорого бы я дала, чтобы узнать, о чем он думает.

– Адам.

Он обернулся на мой голос. Одет, как вчера: черный дафлкот и черная шапка. Руки глубоко в карманах.

– Вы в порядке? – спросила я.

– Да, конечно. – А вид несколько ошарашенный. – Все отлично.

– Куда они вас отправили вчера ночью?

– Сначала задали пару вопросов в участке, потом отвезли в отделение «Скорой помощи» на психологическое обследование. Я выдал блестящий результат. – Он ухмыльнулся. – Вообще-то я хотел встретиться, чтобы лично сказать вам спасибо. – Он переступил с ноги на ногу. – Вот, говорю: спасибо вам.

– Да ладно. В смысле рада помочь.

Я растерялась – не знала, пожать ему руку или обнять. Все говорило о том, что он бы предпочел побыстрее остаться один.

Он кивнул мне на прощание и пошел через дорогу к перекрестку с Нижней Лиффи-стрит, даже не посмотрев по сторонам. Машина, под колеса которой он чуть не попал, яростно засигналила, но он не обратил на это никакого внимания и двинулся дальше.

– Адам!

Он оглянулся.

– Я ее не заметил. Честно.

Тут я поняла, что нельзя оставлять его одного. Врачи, может, ему и поверили, но я с него глаз не спущу. Я нажала кнопку светофора [1], чтобы перейти на ту сторону, однако ждать было слишком долго, а я боялась потерять Адама из виду. И, заметив небольшой просвет между машинами, ринулась через дорогу. Еще один водитель рассерженно загудел. Я почти нагнала его, но потом решила, что лучше держаться на некотором расстоянии. Он свернул направо, на Среднюю Эбби-стрит, и, как только он скрылся за углом, я рванула бегом. Однако Адама и след простыл – будто он растворился в воздухе. Куда он мог деться? Уже поздно, все закрыто, зайти ему некуда. Я металась по темной улице, проклиная себя за то, что потеряла его. Черт, я ведь даже телефон у него не взяла. И вдруг – прямо мне в ухо раздалось негромкое:

– Бу-у!

Видимо, он затаился в тени домов.

Я так и подскочила, а он сохранял полную невозмутимость.

– Господи, Адам! Вы что, хотите, чтоб у меня был сердечный приступ?

Он явно забавлялся.

– А вы перестаньте за мной следить, юная мисс Марпл.

Я покраснела, но понадеялась, что в темноте он этого не заметит.

– Мне надо было убедиться, что с вами все в порядке. Но не хотелось вам глаза мозолить.

– Я же сказал вам, у меня все отлично.

– А мне так не кажется.

Он отвернулся и усиленно заморгал. Я видела, что глаза у него подозрительно заблестели.

– Я должна быть уверена, что с вами ничего не случится. Не могу я вас бросить одного. Вы собираетесь обратиться к кому-нибудь за помощью?

– Да чем все эти душеспасительные беседы на самом деле могут помочь? Они не изменят того, что происходит.

– А что происходит?

Он развернулся и пошел в сторону О’Коннелл-стрит.

– О’кей, вы не обязаны мне рассказывать. Но вы хотя бы рады теперь, что не прыгнули с моста?

– Безусловно. Это была большая ошибка. Я жалею, что пошел туда.

Я улыбнулась.

– Ну вот видите. Это хорошо – уже шаг в правильном направлении.

– Мне надо было пойти во-о-он туда.

Он посмотрел на шестнадцатиэтажную башню Либерти-Холла, самое высокое здание в центре Дублина.

– Когда у вас день рождения? – спросила я, вспомнив наш с ним уговор.

Он едва не рассмеялся.

– Куда вы идете? – Я с трудом поспевала за ним. Руки и ноги у меня совсем закоченели, так что, надо надеяться, он не собирается бесцельно бродить по городу. Впрочем, похоже как раз на то. Интересно, уж не выбрал ли он новый способ покончить с собой (а заодно и со мной) – замерзнуть до смерти?

– Я остановился в отеле «Грэшем». – Он махнул рукой на 120-метровую Дублинскую иглу [2] в конце О’Коннелл-стрит. – А вот еще можно было совершить затяжной прыжок и приземлиться прямо на нее. Пришпилился бы как бабочка.

– Мило. У вас мрачноватое чувство юмора, сколько я успела заметить. Не вполне здоровое.

– Хорошо, что врачи «Скорой помощи» этого не заметили.

– Как это они вас так быстро отпустили?

– Я покорил их своим жизнерадостным задором, – невозмутимо сообщил он.

– Вы их обманули, – обвиняюще констатировала я. Адам пожал плечами. – А где вы живете?

Он помолчал, потом сообразил, о чем я.

– Последнее время – в Типперэри.

– А в Дублин приехали специально, чтобы?..

– Прыгнуть с моста Хафпенни? – Я его опять позабавила. – Ну и самомнение у дублинцев. Думаете, больше по всей стране и моста хорошего не найти? Уверяю вас, их полным-полно. Нет, я приехал повидать кое-кого. – Мы подошли к отелю, и Адам развернулся ко мне: – Ну, спасибо еще раз. За то, что спасли мне жизнь. Как лучше-то, не знаю… приобнять вас, наверное, или неловко чмокнуть в щечку… о, придумал! – Он поднял руку, и я изумленно округлила глаза, а потом сообразила, что это он в смысле «дай пять», и хлопнула его по ладони.

Потом замялась, не зная, что ему сказать. Удачи? Всего наилучшего?

Он тоже не мог ничего придумать, а потому снова принялся острить:

– Мне бы следовало наградить вас медалью «За спасение на водах». Или хоть значком.

– Честно говоря, я бы не хотела сейчас оставлять вас одного.

– День рождения у меня через две недели. За это время ничего нельзя изменить, но я все равно признателен вам.

– Нет, можно. – Я сказала это с уверенностью, которой вовсе не ощущала. Две недели? Я-то надеялась, что впереди еще около года, но что ж поделаешь, раз так, значит, так. – Я возьму отпуск, тогда мы сможем видеться каждый день. С этим проблем не будет!

Он насмешливо поднял брови:

– Я бы, честно сказать, предпочел побыть один.

– Да, и покончить с собой.

– Нельзя ли потише, – сердито шикнул он, когда несколько прохожих подозрительно на нас покосились. – Ну, еще раз, спасибо вам, – уже с минимальным воодушевлением поблагодарил он.

А затем, оставив меня на тротуаре, исчез за вращающейся дверью отеля. Подождав, пока он пересек вестибюль, я последовала за ним. Так просто ему от меня не избавиться. Он зашел в лифт, и в последнюю секунду, когда двери уже закрывались, я успела заскочила внутрь. Он бросил на меня безучастный взгляд и нажал кнопку.

Мы поднялись на последний этаж. Оказалось, он живет в пентхаусе, в номере Грейс Келли. Войдя в гостиную, я подумала, что попала в сад, такой там стоял аромат. А потом поняла, в чем дело. Дверь в спальню была открыта, и я увидела, что постельное покрывало сплошь усыпано лепестками роз. В изножье кровати стояло серебряное ведерко с шампанским и двумя фужерами крест-накрест. Адам посмотрел на постель и резко отвернулся, точно ее вид оскорблял его чувства. Подошел к письменному столу и взял какой-то листок.

– Ваша предсмертная записка? Чтоб было понятно, что это самоубийство?

Он поморщился.

– Вам обязательно произносить это слово?

– А что, по-вашему, я должна сказать?

– До свидания, Адам, приятно было познакомиться.

Он скинул с плеч дафлкот прямо на пол, затем снял шапку и запустил ее в воздух, так что она чудом не попала в огонь, весело горевший в мраморном камине. После чего в изнеможении рухнул на диван.

Я удивленно на него таращилась: не ожидала, что он блондин, да еще такой красавец.

– Что? – в недоумении спросил он.

Я уселась на диване напротив него, сняла пальто и перчатки. Может, я наконец согреюсь – от камина шло уютное тепло.

– Можно мне прочитать записку?

– Нет. – Он торопливо сложил листок.

– Почему вы ее не порвете?