Фиктивный брак - Стюарт Алекс (список книг txt) 📗

Авиатор, пролетая над холмами Ривьеры достаточно низко, так, что можно было различить угловатые тени олив на террасах со стороны горной дороги, розовеющей в лучах закатного солнца, мог заметить и главного героя этой истории.

Авиатор различил бы внизу тонкую тень мальчика, карабкающегося на крутой склон.

С высоты его подъем казался прихотливым полетом бабочки: так легко он перескакивал с одной гранитной глыбы на другую, порой хватаясь за оливковую ветвь, чтобы удержать равновесие.

Вот он свернул к уединенному месту под склонившимися ветками олив. Последние лучи заходящего солнца освещали камни и дерево, укромная же ниша оставалась в тени. Здесь, вдали от всех, мальчик медленно опустился на землю, тонкий и легкий, как лист оливы, летящий к земле.

Минуту Персиваль Артур Фитцрой сидел неподвижно, глядя вниз, на крутой подъем, который он только что преодолел, и вдыхая запахи розмарина, дикой лаванды, чабреца, мирта — бесчисленных душистых трав (как на Корсике!). Вдруг он разглядел в двадцати ярдах ниже блеск стекол отъезжающего автомобиля. И, выцарапывая из земли камни, начал швырять их в автомобиль, приговаривая: «Вот тебе! У, гад! Отлично…» Игра ему наскучила, и он засмотрелся на парящего в небе ястреба, потом быстро повернулся, чтобы проводить взглядом «Ситроен», исчезавший в клубах пыли на дороге к Грассу.

Он слегка пожал плечами и начал насвистывать песенку «Я и моя тень», рыская по карманам фланелевых штанов в поисках шоколада.

Шоколада не было.

Насвистывая, он вытащил из кармана забытый там шелковый нежно-лимонный маленький носовой платок и долго на него смотрел. Расправил его у себя на колене и снова долго вглядывался в инициалы.

И вдруг перестал свистеть. Просторный и светлый мир померк для него. Как ребенок, настигнутый усталостью, он уронил голову на грудь, обхватил высоко поднятые колени руками и заплакал. Слезы лились, катились по щекам, не оставляя следов — они были так обильны, что все лицо Персиваля Артура стало мокрым. Закрыв его руками, он бормотал:

— Все изменилось… Почти не вспоминает, что это я ему тогда подсказал… Не спускал с нее глаз весь ленч… Она тоже только о нем и думает теперь…

Затем бормотание сменилось рыданиями.

Эрот рыдал на прогретом солнцем склоне горы.

Плачь, Эрот! Рыдай, словно твое сердце разбито; оно не разбито! Выплачь свои легкие слезы, что текут и текут, и конца им нет! Плачь, ибо печаль, не отравленная горечью разочарования, быть может, сладостнее и отраднее, чем все радости, которые предстоит познать.

Плачь по слишком рано расцветшей любви, которую теперь нужно вырвать из сердца, точно сорняк. Так устроен мир, уродливый и недобрый, и все-таки мир прекрасен! Красота торжествует! Не замечаемая никем, она расправляет крылья — и становится только прекраснее. Красота торжествует, даже если ростку первой любви не суждено расцвести…

Плачь по своей первой любви, восторженной, незабываемой, — ведь никто и никогда не любил чище и нежнее…

Оплакивай несбывшиеся мечты — и те мечты, которые сбудутся… Плачь… Но хватит плакать! Вот и утешение. Верный славный друг, торжествуя, продрался через заросли, радуясь, что выследил и нашел улизнувшего товарища его игр. Вот и утешение!

— Рой! Это ты! Это ты, мой Ройси-Бойси! Собачка!

Рой лаял, визжал, прыгал, тыкался холодным носом в грудь молодого хозяина, облизывал длинным розовым языком его лицо…

Вот она, истинная верность, истинная любовь — нерассуждающая, всепонимающая! Не то, что женская любовь! Светлая взъерошенная голова прижалась к темной блестящей голове собаки. Тонкие руки обхватили мохнатую шею. Рыдания прервал долгий вздох облегчения.

Носовой платок… Нет, не этот!

Он сорвал пучок травы, вытер нос и промокнул глаза. Минуту назад он плакал, обнимая собаку, и — раз! — уже вскочил на ноги (Рой тоже вскочил), готовый бежать вниз, навстречу вечерним сумеркам, ярким огням города, нарядным людям и своим маленьким итальянским подружкам, которые называют его Пасифаль. Вечером они пойдут в кино и будут смотреть фильм под названием «Крылья» — не очень новый, но очень волнующий, про полеты, авиакатастрофы, воздушные бои, там один пилот сбил своего лучшего друга, думая, что это вражеский самолет… Потому-то Персиваль Артур и его друзья не могут пропустить этот фильм, будьте уверены, как говорил один древний философ!

Перед тем как ринуться вниз, он взял этот бледно-лимонный носовой платочек, сложил его, пока платочек не превратился в крошечный квадратик ткани, и сунул между двух серых камней. Сверху он прижал его еще одним камнем, и на благоуханном горном склоне остался крошечный памятник тому месту, где Эрот уронил слезу.

Потом, насвистывая, Персиваль Артур устремился вниз. Рой прыгал вокруг него.