Секс и эволюция человеческой природы - Ридли Мэтт (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Плавунчики и другие виды, у которых соблазнителями являются самки — это исключения, подтверждающие правило. Я помню, как целая стая самок плавунчиков изводила бедного самца своими ухаживаниями так, что он чуть не утонул. А почему? Потому что их партнеры безропотно сидят на отложенных яйцах, и у самок нет лучшего занятия, чем искать новых самцов. Если последние вкладывают больше времени или сил в выращивание потомства, то инициатива в ухаживании принадлежит самкам — и наоборот [62].
У людей асимметрия вклада довольно очевидна: девять месяцев беременности против пяти минут удовольствия. Если баланс этих вкладов распределяет роли соблазнителя и соблазняемого, то не удивительно, что мужчины соблазняют женщин, а не наоборот. В этом свете высокополигамное человеческое сообщество выглядит как победа мужчин, а моногамное — женщин. Но это не так. В первую очередь полигамное общество обозначает победу одного или нескольких мужчин над всеми остальными. Большинство же в высокополигамных сообществах приговорены к безбрачию: потому что, как мы помним, соотношение полов в популяции — один к одному.
В любом случае, никаких моральных выводов из процесса эволюции следовать не может. Асимметрия вклада полов в дородовой период — это не шовинистическая пропаганда, а медицинский факт. Ужасно велико искушение использовать его для оправдания мужской похотливости или, наоборот, с отвращением отбросить, поскольку он, якобы, подрывает идейные основы борьбы за равенство полов. На самом деле он не делает ни того, ни другого. Из него не следует ни хорошее, ни плохое. Я пытаюсь описать природу человека, а не предписать ему мораль. То, что естественно — не обязательно хорошо. Убийство «естественно» в том смысле, что наши обезьяноподобные родичи совершают его регулярно и, очевидно, не менее регулярно совершали наши уже вполне человеческие предки. Предубеждения, ненависть, насилие, жестокость — все это в большей или меньшей степени часть нашей природы. И всему этому с успехом можно противопоставить правильное воспитание. Природа негибка, но поддается коррекции. Более того, одна из самых естественных в эволюции вещей заключается в том, что одна природа будет бороться с другой [63]. Эволюция не ведет к утопии. Она ведет нас туда, где лучшее для одного человека может оказаться худшим для другого, и что хорошо для женщины, может оказаться плохим для мужчины. Либо один, либо другой будет приговорен к «неестественной» судьбе. В этом — суть состязания Черной Королевы.
На следующих страницах мы вновь и вновь будем пытаться выяснить, что же именно «естественно» для человека. Возможно, мои собственные моральные предрассудки заставят меня невольно принимать желаемое за действительное. Но если я и сделаю это, то неосознанно. И даже когда буду ошибаться, говоря о природе человека, буду прав в том отношении, что ее надо искать.
У истоков гомосексуального промискуитета
Большая часть любовников по найму — женщины. По той простой причине, что спрос на проституток — больший, чем на жиголо. Существование проституток демонстрирует сексуальные аппетиты мужчин во всей их наготе — и в не меньшей степени их демонстрирует феномен мужского гомосексуализма. До появления СПИДа «практикующие» геи были гораздо более неразборчивы в половых связях, чем гетеросексуалы. Многие гей-бары были и остаются известными возможностью найти себе партнера на одну ночь. Бани в Сан-Франциско были свидетелями буйных оргий, сопровождавшихся приемом стимуляторов — все это стало широко обсуждаться и поражать воображение обывателей в первые годы эпидемии СПИДа. Проведенное Институтом Кинзи исследование мужчин-гомосексуалистов в Сан-Франциско обнаружило, что 75 % из них имели более сотни партнеров, а 25 % — более тысячи {280}.
Это не значит, что многие геи менее разборчивы в половых связях, чем многие гетеросексуалы. Но даже активисты гей-движения замечают: до появления СПИДа гомосексуалисты были, в целом, менее разборчивы, чем гетеросексуалы. Единого убедительного объяснения этому нет. Есть версия, что гомосексуальный промискуитет — ответ на отверженность обществом: если кто-то решается делать нечто «незаконное», то он будет отрываться по полной программе. Законодательные и социальные сложности формирования гомосексуального партнерства действуют против стабильных отношений.
Но это неубедительно. Промискуитет характерен не только для мужчин, тайно вступающих в гомосексуальные отношения. В гей-парах неверность является большей проблемой, чем в гетеросексуальных — и социальное неприятие гораздо сильнее проявляется в адрес случайных, а не стабильных гомосексуальных отношений. Лесбиянки строят пары совсем по-другому: они редко вступают в половую связь с незнакомыми людьми и гораздо чаще формируют многолетние отношения, почти не подверженные риску неверности. Большинство лесбиянок имеет за всю жизнь менее десяти партнеров {281}.
Дональд Саймонс (Donald Symons) из университета Калифорнии в Санта-Барбаре предположил, что геи, в среднем, имеют больше половых партнеров, чем гетеросексуалы, и гораздо больше, чем лесбиянки, потому что проявление мужских повадок и инстинктов у них не стеснено инстинктами женщин-партнерш.
«Хотя геи, как и все остальные, обычно, тоже стремятся установить интимные отношения с партнером, им такие отношения трудно поддерживать — в основном, благодаря стремлению мужчин к половому разнообразию, беспрецедентной возможности удовлетворить это стремление в мире мужчин и склонности мужчин к ревности… Я думаю, что гетеросексуальные мужчины, так же, как и геи, занимались бы любовью с незнакомыми партнерами (женского пола), участвовали бы в анонимных оргиях в банях и задерживались бы в публичных уборных „на минет“ по пути с работы домой, если бы женщинам хотелось во всем этом участвовать» {282}.
Это все не значит, что геи не стремятся к длительным и стабильным интимным отношениям — некоторых из них идея анонимного секса даже отталкивает. Но гипотеза Саймонса в том, что склонность к моногамным интимным отношениям с единственным спутником жизни и склонность к случайным половым связям с незнакомыми людьми не являются взаимоисключающими. Обе они характерны для гетеросексуальных мужчин — это доказывается существованием процветающего бизнеса девушек по вызову и индустрии «сопровождения», за соответствующую мзду обеспечивающей счастливых мужей сексуальными развлечениями. Саймонс говорит не о геях, а о мужчинах в целом. Он утверждает, что геи ведут себя как мужчины, только в еще большей степени, а лесбиянки ведут себя как женщины, только в еще большей степени {283}.
Гаремы и богатство
В шахматной партии полового размножения, которую разыгрывают два пола, за любыми действиями партнера следует ответный ход. В итоге — не важно, полигамен вид или моногамен, — не случится ни поражения, ни победы: возникнет равновесие патовой ситуации. У морских слонов и полынных куропаток игра останавливается там, где самцы заботятся только о количестве, а самки — только о качестве. И те, и другие платят большую цену: одни сражаются до истощения и умирают в зачастую тщетной попытке стать обладателями гарема, а другие не получают никакой помощи от партнеров в выращивании детей.
У альбатроса патовая ситуация наступает совсем в другой точке. Каждая самка получает себе мужа, они разделяют рутину выращивания потомства пополам, и даже ухаживание у них — взаимное. Ни один пол не гонится за количеством половых партнеров, оба хотят качества: высиживания и выращивания одного-единственного птенца, которого оба балуют и кормят в течение многих месяцев. Учитывая, что у самцов альбатроса имеются те же генетические предпосылки, что и у самцов морских слонов, почему они находят равновесие в настолько разных точках?
