Там где бродили львы (с иллюстрациями) - Паттерсон Гарет (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Отвлекшись от драки в густых кустах, ко мне подскочил Батиан, присоединившись к сестричкам. Последовала краткая приветственная церемония, и весь прайд (без меня) перегруппировался и пошел вперед на врага. Я побежал за своим трио, и так мы гнались за отступающим противником примерно километра полтора.
Как только дикая орда исчезла без следа, мои подопечные, волнуясь, поприветствовали меня, а затем принялись метить свою территорию, яростно скребя при этом землю. Как тут было не продемонстрировать чувство хозяев! Всю ночь и весь следующий день львы обегали район, где произошла стычка, тщательно метя свою территорию. Я был несказанно горд за своих львов – по завету Джорджа, – диких и свободных.
А надо сказать, что все четверо принадлежали к прайду Нижнего Маджале, что к югу от «Таваны», и, следовательно, были сыновьями и дочерьми Темного. В продолжение нескольких последующих недель мои львы, судя по следам борьбы на почве, имели еще по крайней мере две стычки с потомками Темного и, хорошо поквитавшись с ними, заставили отступить к югу.
Вскоре после описанных событий в Тули произошел всплеск браконьерства – главного бича дикой фауны Африки. Однажды вечером группа людей, осматриваясь воровато, незаметно пересекла восточную границу заповедника, проходившую по широкому, но безводному руслу реки Шаше. В последующие вечера в заповедник проникли и другие люди и, закончив свою грязную работу, вернулись в Зимбабве, перейдя песчаное русло Шаше. Общим у этих групп людей было то, что они занимались браконьерством и принесли с собой огромное количество проволочных капканов, которые установили в юго-восточной части заповедника.
Капканы ставились на звериных тропах, в глубине кустов акаций, в густой темной поросли по берегам рек с таким расчетом, чтобы их легко было принять за ветки или лозы. Они стояли в ожидании голов и шей жертв. Попалось несколько животных – сперва один куду, потом другой, затем водяной козел и, наконец, импала. Причиной их смерти стал болевой шок. Браконьеры возвращались, становились временным лагерем, разделывали туши, высушивали мясо и уносили к себе в Зимбабве.
Ночью хищники – шакалы, гиены и, конечно же, львы, – привлеченные запахом смерти и тлена, отправились туда, где похозяйничали браконьеры. Лев, удавленный капканом, поставленным на копытных, – золотой дождь для браконьера. Шкуру переправляют в Южную Африку и там сбывают по сходной цене, части туши продают колдунам для знахарских надобностей. Среди хищников, привлеченных падалью, оказались и двое потомков Темного из прайда Нижнего Маджале. В темноте они приблизились к капканам – расставленным, правда, не на них, а на тех животных, на которых они сами охотились.
Вдруг один из львов остановился, схваченный капканом. Почувствовав давление вокруг шеи, он рванулся назад. Затем он принялся бороться с проволокой, не спуская глаз со своего брата, который, метнувшись в сторону, тоже попал в капкан.
Их нервы были на пределе, и они стали терзать когтями почву. Вокруг трещали ветки, а проволока сдавливала все сильнее. Неожиданно одному из бедолаг удалось порвать проволоку в том месте, где она была привязана к стволу дерева. С диким ревом лев рванулся с места, еще находясь в состоянии шока. За ним болтался оборванный конец проволоки, поднимая пыль. Второму льву тоже удалось порвать свою проволоку и бежать. Хорошо еще, что проволока оказалась одинарной – если бы браконьеры поставили капканы из тройной проволоки, львы бы наверняка погибли.
Удивительно, но в несколько дней львам удалось сбросить с себя стальные петли и окончательно освободиться. Это редкая удача – обычно львам приходится вводить транквилизаторы, чтобы можно было снять стальную петлю. Эту задачу в прошлом выполнял мой друг ветеринар, и, надо сказать, ему это приходилось делать слишком часто. Хотя повреждения шейных мышц у обоих львов были значительными, но прошло время, и они полностью выздоровели. Им еще повезло!
Тем не менее браконьерство в этом регионе продолжалось. Животные гибли одно за другим. Никакой регулярной борьбы с браконьерством по всему заповеднику Тули в то время не велось. Иногда велось патрулирование, но – от случая к случаю, беспорядочно и, как правило, не давало никакого эффекта.
Однажды меня вызвал по радио сотрудник заповедника Чартер по имени Силиус. В отсутствие директора Брюса Петти он оставался за старшего и сообщил мне, что найдено несколько капканов. Однако это, как выяснилось, была капля в море – в последующие десять дней было обезврежено примерно 250 капканов. Были пойманы пять зимбабвийских браконьеров, и еще восемь были схвачены местной полицией, которая сразу же прибыла в заповедник по получении сообщения о всплеске браконьерской деятельности. Во временном лагере браконьеров мы нашли останки четырех импал и молодого куду – совсем немногое из того, что на самом деле было убито, разделано и отправлено в Зимбабве.
Эти люди занимались браконьерством отнюдь не с целью прокормиться. Они называли себя «торговцами мясом». Двое из арестованных браконьеров рассказывали, что за кусок сушеного мяса в Зимбабве можно выручить два доллара, за куду – как минимум, четыреста. При минимуме риска быть пойманными, судите сами, сколь доходна эта операция. Сколько животных погибло за это время, никогда не будет известно, но по крайней мере ситуация проиллюстрировала, сколь беззащитны были многие регионы заповедника.
Именно в этот период всплеска браконьерской активности произошел случай, который навсегда останется в моей памяти. Когда мы с Силиусом искали капканы, которые могли пропустить в прошлый раз, впереди нас, радуясь жизни, скакало и прыгало целое стадо импал – великолепное зрелище, праздник грации, золотого и белого! Вдруг одно из животных забилось на земле позади стада и неожиданно обмякло. Импала попала в капкан. Мы с Силиусом рванулись вперед. Один, как мог, сдерживал животное, чтобы не билось, другой освобождал его от петли, охватившей спину и мягкий белый живот.
Петлю удалось ослабить, и мы отступили назад. Импала, по-прежнему не избавившись от состояния шока, встала на ноги, а затем в панике с шумом ускакала вдаль. Мы успели вовремя – еще мгновение, и животное погибло бы. Я покачал головой в горестном раздумье – животное-то было спасено, но лишь благодаря тому, что мы оказались рядом. А сколько их гибнет еженедельно из-за хронического недостатка в Тули антибраконьерских отрядов?
… Вернувшись в лагерь, я рассказал Джулии о капканах, которые я видел здесь в прошлом, а также об убийстве слонов из автоматов «АК-47», имевшем место в начале 1980-х. Она кивнула, когда я сказал, что охрана дикой фауны в Тули не улучшилась. Не удалось достичь даже элементарных принципов охраны. Я помню, как в сердцах сказал Джулии– ну не смешно ли, что иные позволяют себе такую роскошь, как владение частными заповедниками, а обеспечить защиту дикой фауны не могут. Хотя я многим обязан здешним землевладельцам за то, что разрешили мне привезти сюда львов, я не мог удержаться от гнева при мысли о том, что, несмотря на процветание браконьерства в течение уже многих лет, владельцы заповедников до сих пор не удосужились нанять штатную команду для охраны всей территории Тули. И это несмотря на мои многочисленные докладные записки, в которых я бил тревогу, заостряя внимание на необходимости антибраконьерских мер и на ущербе, наносимом браконьерством, в частности, львам Тули.
Теперь, когда я убедился в том, как бесчинствуют браконьеры, стало ясно, почему за годы моего отсутствия поголовье львов не увеличилось, а даже, наоборот, снизилось. Я даже подумал, не отвезти ли моих львов куда-нибудь в другое место. Ситуация была, прямо скажем, щекотливая. Процесс подготовки львов к возвращению в родную стихию шел так хорошо, что замедлять его мне не хотелось, но я спрашивал себя: «А как насчет опасностей, что подстерегают их здесь? Может быть, потерянный рай обретется где-нибудь в другом месте?» Мы посовещались и решили, что займемся проблемами браконьерства вместе.
