Квалиа и слова (СИ) - Березин Сергей Викторович (читать книги без сокращений TXT) 📗

Березин Сергей Николаевич

Квалиа и слова

Название выглядит парадоксальным, если вспомнить работу Мишеля Фуко "Слова и вещи" [Фуко, 1994]. Французский мыслитель отказывается от трансцендентализма как и любой представитель постструктурализма. Фуко помещает значения вещей в дискурсивные практики, которые историчны, а поэтому историчны и взаимоотношения слов и вещей.

Деррида считал, что трансцендентальный субъект - это результат различия в языке, а не что-то, что существует сам по себе [Деррида, 1999: 110]. Отсюда и его критика Гуссерля. По мысли французского мыслителя, выделение сферы, которая предшествует знакам, т.е. чистого сознания, это результат придания голосу статуса внутреннего, хотя речь складывается из слов, которые связаны друг с другом через differance. Деррида вводит неографизм "differance", чтобы отличить его от традиционного написания слова "differеnce", которое означает "различие". Звучат эти слова одинаково, а пишутся по-разному. Таким образом, французский философ показывает, что значения слова приобретают в "письме", т.е. в соотнесении знаков друг с другом.

Однако трудно отрицать, что сознание обладает квалитативностью. Мы видим красный цвет, мы ощущаем кислоту лимона, запах чая и слышим гром. Слово "лимон" приобретает значение через различия слов между собой, но мы не сможет отрицать, что у лимона есть квалиа - вкус, цвет и форма. Может, конечно, быть и так, что без языка эти качества не выделить. Например, Деннет считает, что сознание не выглядит как сцена, за которой мы наблюдаем, а на самом деле, нам только кажется, что мы можем выделить квалиа [Dennett, 1991]. Он предлагает модель множественных набросков. Согласно этой модели, восприятие и другие информационные процессы в мозге происходят параллельно, а те, которые становятся результатом, побеждают среди других, заявляют о себе в виде вербального поведения. Поэтому если мы говорим, что лимон кислый, это не ощущение кислости, а вербальный отчет о кислом лимоне [Dennett, 1991: 135].

Такой подход может показаться слишком радикальным. Если мне показать оттенок цвета, названия которого я не знаю, то я все равно его буду ощущать. Если съесть что-то очень-очень горькое, то сначала появляется ощущение, а уже потом вербальный отчет. Поэтому может случиться так, что квалиа определяют значения слов. В любом случае, необходимо провести исследование, чтобы ответить на этот вопрос.

Феноменологический метод

Здесь может подойти феноменологический метод. Однако в феноменологическом опыте квалитативные данные сознания кажутся чем-то само собой разумеющимися. Сложно представить безкачественный опыт. В феноменологической редукции Э.Гуссерль выделяет интенциональную структуру сознания. Сознание - это всегда "сознание о". В этом "сознании о" можно выделить сенсуальную гиле (ύλη, одно из значений в переводе с греческого - материя) и интенциональную морфе (μορφή - форма по-гречески) [Гуссерль, 2009: 268]. Чувственные данные наделяются смыслом, становятся формой в интенциональных переживаниях.

Однако кроме феноменологической редукции можно выделить гилетическую редукцию. Это не чувственный опыт, как можно было сделать вывод из терминологии Гуссерля. В гилетической редукции мы не можем выделить морфе, это ощущения, слитые воедино. В гилетической редукции мы сливаемся воедино с миром. Все едино. В этом опыте мы не можем подумать или почувствовать. Это именно эпохе, т.е. воздержание от морфологического опыта.

В морфологической редукции мы можем выделить цвет, форму, запах и пр. данные чувств. Это сообщения о гилетической сфере. Предмет, данный в гилетической редукции, нельзя выделить среди других, даже нельзя выделить себя. В морфологической редукции у предмета появляются качества. Это квалиа: цвет, форма, запах, колкость и пр. Получается, что предмет дан в двух регионах. На первый взгляд кажется, что он не может быть дан гилетически в обыденной жизни, без гилетической редукции. Однако если я разговариваю с кем-нибудь на улице и я поглощен этой беседой, я могу просто не заметить проезжающий рядом автомобиль, хотя он попадет в поле моего зрения.

Если над гилетическим опытом надстраивается морфологический, то над морфологическим опытом надстраивается социальный, т.е. речь. Воображение позволяет вместо морфе использовать слова. Воображение - это способность морфе быть любой. В частности, сначала быть звучащим словом, а затем и воображаемым. Но слова не любые, они вырабатываются в сообществе, иначе они бы не имели принудительного значения. Они - интерсубъективны. Например, когда я вижу шар, он мне дан морфологически, но я могу сказать: "Шар", т.е. соединить чувственные данные и слово при помощи воображения - представить, что слово "шар" - это шар. Также я могу без чувственно данного мне шара сообщить о нем.

Воображение позволяет одно слово заменить на другое или другие, а те на следующие. Это феноменология языка, когда одно слово переходит в другие. Тоже и с математикой. Единица переходит в другие числа, которые переходят в следующие и так до бесконечности. Слова надстраиваются над морфологической сферой, а числа над словами. Они заменяют слова, хотя и участвуют наравне с ними в речи.

В связи с рассмотренным выше методом Декартово "Cogito ergo sum" должно быть пересмотрено. Если я сомневаюсь, что существую, я сообщаю, пусть и самому себе о своем сомнении. Без социального опыта не высказать сомнения в своем существовании, не подумать его. Феноменологическая редукция Гуссерля не исключает социальный опыт из рассмотрения. Она оставляет язык как элемент, с помощью которого описывается опыт сознания. А язык диктует нам, как проводить феноменологическое исследование. Он дает ложную перспективу. Мы делаем вывод о своем существовании, однако, это вывод о существовании в обществе.

Прийти к "Я существую" можно через ряд описанных выше редукций. В гилетической редукции дано единство мира. В самой редукции ничего наблюдать нельзя. В ней интенциональность растворяется. Мы себя удерживаем от придания формы гилетическому. Вывод о единстве с миром делается после того, как мы переходим от гилетической редукции к социальному опыту, в рамках которого и делается вывод. В морфологическом опыте нам даны предметы с их качествами, мир стал квалитативным. То, что это не иллюзия, нам говорит гилетическая составляющая морфологического опыта. Гилетически мир нам дан, нет никаких вещей в себе. На морфологическом уровне о вещах сообщается через чувственные данные, и я отделяю себя от мира. В социальном опыте я могу сказать, что существую среди Других, потому что Другие определяют значения слов, которые я осваиваю в детстве.

Сферы бытия и сферы опыта

Гилетическая редукция открывает доступ к гилетическому опыту и гилетической сфере бытия. Например, яблоко существует на гилетическом уровне, когда его никто не воспринимает. Яблоко состоит из гиле, как и весь мир, единство которого дано в гилетической редукции. Яблоко, данное мне чувственно, дано в морфологическом опыте. Оно не перестает существовать гилетически, но морфологический опыт сообщает о яблоке через чувственные данные. В социальном опыте я могу заявить: "Это яблоко".

Получается, что есть три сферы феноменологического опыта: гилетическая, морфологическая и социальная. Три сферы опыта открывают доступ к трем сферам бытия: гилетической, морфологической и социальной. "Бытие есть всякий раз бытие сущего" [Хайдеггер, 2002: 9]. Сущее для бытия такое, какое оно есть, оно себя показывает бытию так, как оно есть. А это уже определение феномена, который Хайдеггер назвал так: "себя-в-себе-самом-показывание" [Хайдеггер, 2002: 31]. Без сущего нет бытия. Через сущее бытие заявляет, что оно есть, оно есть как это сущее. На гилетическом уровне бытие сообщает, что оно есть гилетически, например, как яблоко. На морфологическом уровне бытие сообщает, что оно есть как чувственная данность. На социальном - как выражение "Это яблоко".