Единственная революция - Кришнамурти Джидду (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Необходимо пребывать в уединении, но это уединение – не изоляция. Такая уединённость подразумевает свободу от мира жадности, ненависти и насилия со всеми его тонкими путями, и от болезненного одиночества и отчаяния.
Пребывать в уединении, быть одному, – это быть посторонним, не принадлежать ни к какой религии, ни к какой нации, ни к какому верованию или догме. Это то уединение, что приходит к чистоте, простоте, которая никогда не была затронута человеческим безобразием. Эта чистота, невинность, может жить в нашем мире со всей его суетой и всё же быть не от мира. Она не облачена в какое-то особое одеяние. Расцвет добра не лежит на каком-то пути, ибо пути к истине нет.
-9-
Не думайте, что медитация – это продление и расширение переживания. В переживании всегда налицо свидетель, и он всякий раз привязан к прошлому. Медитация, напротив, – это такое полное бездействие, которое представляет собой окончание всех переживаний. Действие переживания имеет корни в прошлом и потому связано временем; оно ведёт к действию, которое есть бездействие и приносит беспорядок. Медитация есть полнейшее бездействие, исходящее из ума, который видит то, что есть, без вовлечённости в прошлое. Такое действие – не ответ на какой-либо вызов, а действие самого вызова – действие, в котором нет двойственности. Медитация – это опустошение от переживания, и она сознательно или бессознательно продолжается всё время; и потому она не будет действием, ограниченным определённым периодом в течение дня. Это непрерывное действие с утра и до ночи – наблюдение без наблюдающего. Так что нет разделения на повседневную жизнь и медитацию, на религиозную жизнь и жизнь мирскую. Разделение появляется только тогда, когда наблюдатель привязан ко времени. В этом разделении существует беспорядок, горе, смятение; таково состояние общества.
Так что медитация – не индивидуальна и не общественна; она превышает оба этих аспекта, и поэтому она включает их в себя. Это – любовь: расцвет любви и есть медитация.
Утро было прохладным, но по мере того, как оно сменялось днём, становилось довольно жарко; проезжая по узким улочкам города, многолюдным, пыльным, грязным, вы понимали, что такой же будет и каждая новая улица. Вы почти видели взрыв населения. Автомобилю приходилось двигаться очень медленно, так как люди шли по самой середине улицы. Становилось всё жарче. Постепенно, после множества звуковых сигналов, вы с радостью выбрались из города, проехали мимо фабрик и, наконец, оказались за городом.
За городом было сухо. Некоторое время назад прошёл дождь и теперь деревья ждали новых дождей, а ждать им приходилось долго. Вы проехали мимо жителей деревни, мимо скота, повозок, запряжённых волами и буйволами, которые не захотели сходить с середины дороги, а затем миновали древний храм, казавшийся заброшенным, но сохранившем качество древнего святилища. Из леса вышел павлин; его блестящая синяя шея сверкала на солнце. Похоже, на автомобиль он не обратил внимания, поскольку через дорогу перешёл с большим достоинством и исчез в поле.
Затем вы начали подъём на крутые холмы, с глубокими расщелинами по обеим сторонам этих холмов. Теперь становилось прохладнее, деревья были более свежими. После того как некоторое время вы ехали по дороге, вьющейся между холмами, вы подъехали к дому. И к тому времени уже стало совсем темно. Звёзды сделались очень яркими. Казалось, если протянуть руку, можно почти коснуться их. Над землёй распростёрлось молчание ночи. Здесь человек мог оставаться в уединении, свободным от тревог, и он мог без конца глядеть на звёзды и на себя.
Этот человек сказал нам, что вчера тигр убил буйвола и наверное вернётся за ним, – так вот, не хотим ли мы позже, вечером, увидеть тигра? Мы сказали, что будем очень рады. Он предложил: «Тогда я пойду приготовлю на дереве около трупа убежище, а к дереву привяжу живую козу. Тигр сначала придёт к живой козе, потом же вернётся к старой добыче». Мы ответили, что нам не хотелось бы видеть тигра ценой козы. И вскоре, после недолгого разговора, он ушёл. В тот же вечер наш друг сказал: «Давайте сядем в автомобиль и поедем в лес, и, может быть, нам удастся увидеть этого тигра». И вот ко времени заката мы проехали пять или шесть миль через лес, и, конечно, никакого тигра нигде не оказалось. Тогда мы повернули обратно и включили фары для освещения дороги. Мы оставили всякую надежду увидеть тигра и ехали, не думая о нём. Вдруг, как только мы сделали поворот, он оказался перед нами, посередине дороги, огромный, со сверкающими неподвижными глазами. Автомобиль остановился, и зверь, громадный и угрожающий, рыча двинулся к нам. Теперь тигр был совсем близко от нас, прямо перед радиатором. Затем он обогнул его и прошёл вдоль автомобиля. Мы высунули руку, чтобы тронуть его, когда он проходил мимо, но друг схватил руку и мгновенно вдёрнул её обратно – он знал кое-что о тиграх. Тигр был очень крупным, и сквозь открытые окна можно было почувствовать его запах – и запах этот был не отталкивающим. В нём чувствовалась свирепая энергия, огромная сила и красота. Продолжая рычать, тигр скрылся в лесу, а мы отправились домой своим путём.
Он приехал с семьёй – с женой и несколькими детьми; он казался не слишком процветающим, хотя все члены его семьи были хорошо одеты и упитаны. Дети какое-то время сидели молча, пока им не разрешили выйти поиграть – тогда они радостно вскочили и выбежали за дверь. Отец их занимал какую-то государственную должность; это была просто работа, которую надо было выполнять, не боле того. Он спросил: «Что такое счастье? – и почему выходит так, что счастье не может продолжаться всю нашу жизнь? У меня были моменты великого счастья, но также и моменты глубокой печали. Я очень старался жить в счастье – но в жизни всегда существует печаль. Возможно ли сохранить счастье?»
– Что такое счастье? Когда вы счастливы – вы знаете об этом? Или вы узнаёте только в следующее мгновение, когда счастья больше нет? Удовольствие – это счастье? Может ли удовольствие быть постоянным?
«Я полагаю, сэр, что удовольствие, по крайней мере для меня, составляет часть того счастья, которое я знал. Я не могу даже представить себе счастье без удовольствия. Удовольствие – первичный инстинкт человека, и если вы его отнимите, как можно быть счастливым?»
– Мы исследуем вопрос о счастье, не так ли? И если вы заранее делаете какое-то допущение, или имеете мнение, или выносите суждение по данному вопросу, то вы не можете пойти очень далеко. Для исследования сложных человеческих проблем свобода должна быть с самого начала. Если у вас её нет, вы уподобитесь животному, привязанному к столбу и способному двигаться лишь в пределах того, что позволяет ему верёвка. Так бывает всегда. У нас имеются общие представления, формулы, верования и переживания, которые нас ограничивают, и в таком положении мы пытаемся что-то рассмотреть, оглядеться вокруг, но это естественным образом препятствует очень глубокому исследованию. Поэтому, если позволите посоветовать, не предполагайте ничего заранее, не будьте убеждённым, не верьте, но пользуйтесь глазами, способными видеть очень ясно. Если счастье – удовольствие, оно также и страдание. Вы не можете отделить удовольствие от страдания. Разве они не идут всегда вместе?
Итак, что такое удовольствие и что же такое счастье? Вы знаете, сэр, что если, рассматривая цветок, отрывать его лепестки один за другим, то вообще не останется никакого цветка. У вас в руках останутся только его обрывки, и обрывки не составляют красоты цветка. Так что, глядя на вопрос, интеллектуальным анализом мы не занимаемся, этим бы мы сделали весь предмет сухим, бессодержательным, пустым. Мы смотрим на него глазами, которые очень осторожны, глазами, которые понимают, которые прикасаются, но не рвут. Поэтому, прошу вас, не разрывайте его – и не уходите с пустыми руками. Оставьте аналитический ум в покое.
Удовольствие поддерживается мыслью – не так ли? Мысль может придать ему постоянство, кажущуюся продолжительность, которую мы и называем счастьем; и так же мысль может придать продолжительность печали. Мысль говорит: «Это мне нравится, а это не нравится; это мне хотелось бы удержать, а вот это отбросить». Но мысль создала и то, и другое, и теперь счастье стало образом мысли. Когда вы говорите: «Я хочу остаться в этом состоянии счастья», – вы и есть мысль, вы – память о прошлом переживании, которое называете удовольствием и счастьем.
