Опасная бритва Оккама - Переслегин Сергей Борисович (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
В результате русскому командованию удалось выиграть на Люблинском направлении столько темпов, сколько потребовалось для того, чтобы решить в свою пользу Галич-Львовскую операцию 3-й и 8-й русских армий против 3-й и 2-й австрийских. К первым числам сентября 1914 года сложилось неустойчивое равновесие: обе стороны достигли успехов на своем левом фланге. Однако события на юге развивались быстрее и острее, нежели на севере. В этих условиях Конрад перебросил на Львовское направление 4-ю армию и начал контрнаступление в общем направлении на Львов. Великий князь Николай Николаевич полностью положился на способность 8-й армии сдерживать противника и, сконцентрировав подвозимые по мобилизации резервы на крайнем правом фланге сражения, неожиданно для противника возобновил Люблин-Холмскую операцию.
Сражение завершилось отходом австрийской армии за реку Сан и ознаменовало собой конец Австро-Венгерской империи. Фельдмаршал Конрад потерял 325 000 человек, в том числе практически 100 000 пленными, и 400 орудий. Более половины этих потерь пришлось на завершающий период операции. Русские потеряли 230 000 человек и 94 орудия, причем основная доля потерь пришлась на первый этап сражения.
Еще более показательным было сражение под Саракамышем зимой 1914/15 года. Вновь русское командование пропустило момент перехода противника в наступление с решительными целями. Энвер-паша, искусно сосредоточив свои войска зимой на Кавказском фронте, нанес неожиданный удар, имея целью захватить город и станцию Саракамыш, через которую проходили все коммуникации русской армии. Потеряв Саракамыш, армия была бы оттеснена к впадине Аракса, что означало бы в условиях снежной и холодной зимы ее полное физическое уничтожение.
Уяснив всю опасность наступления противника, исполняющий обязанности командующего Кавказской армией305 генерал Мышлаевский отдал приказ об общем отступлении и, поручив оборону Саракамыша случайно оказавшемуся на этой станции полковнику Букретову, бежал в Тифлис.
305 Формально армией командовал наместник Кавказа граф Воронцов-Дашков.
Хотя русские войска и были лишены единого командования, генералу Юденичу306 удалось организовать переброску войск к Саракамышу, а полковник Букретов, приняв под командование две дружины ополчения и двести выпускников школы прапорщиков, организовал оборону Саракамыша от двух турецких армейских корпусов. Приказ об отступлении Юденич отменил (хотя не имел на это полномочий): «Если мы будем отступать, то в конечном итоге будем разбиты обязательно; если мы будем вести решительный бой до конца, то можем или быть разбиты, или победить; т.е. в первом случае результат будет обязательно отрицательный; втором может быть и положительный».
306 Юденич был начальником штаба армии, но в момент начала сражения вступил в командование 2-м сводным корпусом. Общее управление должен был осуществлять командующий 1-м Кавказским корпусом генерал Берхман, но последний сосредоточил свои усилия на подготовке отступления своего корпуса.
Букретов со своей сводной ополченской командой удерживал Саракамыш в течение трех критических суток, потом подошли подкрепления, и неизбежный разгром превратился для русских в громкую победу. Два турецких корпуса замерзли в снегу, их командование попало в плен. Третья турецкая армия прекратила свое существование как реальная боевая сила.
Русская инфраструктурная революция
Яркие победы, одержанные русской армией в Первой Мировой войне, не принесли стратегического успеха. Россия вновь оказалась перед необходимостью радикальной перестройки своей военной и экономической системы, что, прежде всего, требовало создания новой инфраструктуры.
Практически страна попала в положение, из которого не было выхода: время для промышленной реформы безнадежно упущено и провести ее сколько-нибудь разумным образом не было никакой возможности. Ожидаемая победа (к концу 1916 года военное положение центральных держав было бесперспективным) лишь законсервировала бы российские проблемы еще на одно поколение.
В этих условиях русская нация решилась на отчаянный шаг, вытекающий, однако, из предшествующей логики развития: осуществить промышленную и инфраструктурную перестройку любой ценой и не считаясь ни с какими правилами.
Октябрьская революция не была исторической случайностью. Партия большевиков пришла к власти не для освобождения рабочего класса, но для последовательного проведения в жизнь программ электрификации и индустриализации страны307. Задача эта была полностью решена, и к концу 1960-х годов Советский Союз/Россия имел развитую промышленную экономику и вполне отвечающую текущему стандарту де-факто армию308.
307 План ГОЭЛРО был построен на основании разработок комиссии по естественным ресурсам России (КЕПС), созданной в 1915г.
308 Освещение событий Второй Мировой войны требует отдельной работы. Отметим лишь, что тяжелые поражения советских войск в начальный период этой войны во многом определялись незавершенностью индустриальной революции. Промышленность СССР уже выпускала танки и самолеты (притом в количествах, превосходящих всякие разумные нормы), но эта промышленность еще не могла наладить производство всех тех «мелочей», без которых боевая техника обречена оставаться металлоломом: средств снабжения, связи и управления.
III. Россия и постиндустриальный мир
Один из законов стратегии гласит, что равные позиции преобразуются в равные. В 1980-х годах Россия вновь столкнулась лицом к лицу с проблемой инфраструктурной перестройки. Положение «догоняющего» вообще бесперспективно: ценой колоссальных усилий, ценой ментального и физического обескровливания русского народа удалось лишь законсервировать разрыв между Россией и передовыми странами. СССР завершил создание индустриальной экономики в тот момент, когда Соединенные Штаты поставили вопрос о перспективах постиндустриального развития и в качестве первого шага приступили к созданию так называемой «штабной экономики».
Катастрофа коммунистического режима в 1900-х годах столь же закономерна, как и его победа в начале столетия. Вновь Россия оказалась перед неразрешимыми задачами и вновь нашла в себе силы нарушить все писанные и неписаные правила и действовать, не считаясь ни с чем.
Ситуация несколько облегчается тем, что впервые с середины XIX столетия у страны появилась ясная стратегическая цель и перспективы выйти из положения «вечно догоняющего».
К настоящему времени индустриальная фаза полностью исчерпала потенциал своего развития. Конечность размеров земного шара вызвала к жизни процессы глобализации, а попытки найти новые реальные рынки или хотя бы сконструировать искусственные квазирынки привели к созданию «экологических производств». Эти меры паллиативны и уже поэтому недостаточны. Мы должны, следовательно, предсказать системную катастрофу индустриальной экономики и последующее «первичное упрощение» мира.
Альтернативой является преодоление постиндустриального барьера путем создания принципиально иной системы деятельностей. Эта задача носит стратегический характер и отчетливо рефлектируется по крайней мере четырьмя странами: США, Германией309, Японией и Россией. Каждая из этих стран имеет свои шансы в предстоящей постиндустриальной гонке.
309 Как «хоумлендом» Европейского союза.
Для США эти шансы заключены в высокоразвитой «штабной экономике», для Японии – в высочайшем техническом развитии, сочетаемом с характерным для Востока вниманием к человеческой личности. Для Германии – в сильнейшем всплеске пассионарности, который повлекло за собой объединение промышленно развитых западных немцев с воспитанными в социалистическом обществе немцами ГДР. Наконец, Россия может в полной мере положиться на свое исторически обусловленное умение «держать удар» и добиваться конечной цели при любых обстоятельствах.
