Личность и Абсолют - Лосев Алексей Федорович (книги онлайн полностью TXT) 📗
Это Тело, следовательно, мы резко отличаем от Субстанции, или Факта. Субстанция—вне–интеллигентна; она—в–себе–бытие. Тело же есть результат интеллигентного ознаменования Субстанции, это Субстанция, которая соотнесена с собою, Субстанция, которая является носителем и фактическим осуществителем интеллигенции. Другими словами, это есть Субстанция, которая является совокупностью органов интеллигенции, как живое чувственное тело есть совокупность органов ощущения и восприятия. Поэтому Тело резко отличается от Субстанции. Оно—для–себя–бытие.
2. Что касается пятого начала, т. е. энергийного Символа, то для усвоения его интеллигентной модификации надо помнить, что Сущность Символа заключается в том, что он выносит внутрисубстанциальный смысл наружу, что он как бы сверху покрывает и понимает Субстанцию. Символ несет с собой не просто смысл первичной триады, но он соотносит этот смысл с бытием, с Субстанцией. В интеллигентной модификации это будет то, что я называю пониманием, в отличие от мышления и знания. Понимание всегда есть символическое, т. е. выразительное, мышление. Триадный Смысл тут берется не сам по себе, но в своем взаимоотношении с своим инобытием, т. е. с Субстанцией. Это делает его выразительным и символическим; и интеллигенция такого символа окажется уже не просто знанием, но пониманием.
8. Синтез вне–интеллигентной диалектики и интеллигентный принцип. Диалектика «для–себя–бытия» закончена. Интеллигенция рассмотрена в своей феноменологодиалектической сущности. Можно ли здесь поставить точку и считать тетрактиду продуманной до конца? Не коренится ли в ней еще каких–нибудь недоговоренностей, которые мы не осознали и диалектически не закрепили? Наконец, ни в одной из полученных нами интеллигентных категорий сущего мы опять–таки не находим имени, Где же имя и какова же в конце концов его подлинная феноменолого–диалектическая картина?
Все эти вопросы заставляют нас вернуться к тому пункту, где мы диалектически получили интеллигенцию и откуда начали характеризовать эту последнюю, отвлекшись от поступательного развития общей диалектики. Вспомним, что заставило нас заговорить об интеллигенции. Мы получили схему в–себе–бытия—Одно, Сущее, Возникновение. [844]Факт. Схема обладала для нас нерушимой взаимосвязью и точнейшей смысловой систематикой: Одно предполагает иное, Одно сопрягается с иным и т. д. Мы задали вопрос: вся эта железная логика триады и тетрактиды—откуда она? Одно, говорили мы, полагает иное. Можно ли предположить, что это—лишь метафорическое выражение, что полагает, собственно, не Одно, а что–то другое, или кто–то другой, напр. хоть мы, человеческий субъект, или субъектно? Разумеется, диалектика не могла стать на этот путь, так как поставить систему триады в зависимость от того, что не есть она сама, — значит поставить диалектику в зависимость от чего–то ей постороннего и неизвестного, т. е. значит отказаться вообще от диалектики. Диалектика возможна только тогда, когда она обосновывает сама себя и когда конструируемая ею система категорий ни от чего постороннего и некатегориального не зависит, а зависит сама от себя, сама себя обосновывает, сама из себя выходит и сама себя собою ограничивает. Одно полагает иное. Это неизбежно должно значить, что Одно проявляет активность полагания иного в отношении себя, что Одно активно противополагает себя иному, что Одно активно само себя себе противополагает. Отсюда вытекает новый ряд категорий, параллельный полученным уже категориям, или ряд интеллигентных категорий, интеллигенции. Она—разная в разных началах тетрактиды. И вот теперь вопрос: все ли это?
Интеллигенция начинает с момента противополагания Одним себя самого иному. Но ведь иного нет ничего помимо Одного. Иное, как мы учили, и есть не что иное, как то же самое Одно, но оформленное, ограниченное, определенное. Значит, интеллигенция есть противоположение Одним себя самого себе, же самому, но в аспекте оформления, ограничения и определения. Интеллигенция есть достижение как бы вертикального разреза Одного, в то время как первоначальная схема Одного, Сущего, Становления и Факта есть только горизонтальная диалектика Одного, диалектика вширь, а не вглубь. Эта первая тетрактида хочет быть и тетрактидой для себя: она хочет сознавать и мыслить себя самое. И вот, она сознает и мыслит себя в качестве таковой, в качестве тетрактиды. Но что это значит? Это значит, что триада, углубляясь в созерцание себя, находит себя уже оформленным, мыслит себя уже ограниченным и определенным. Не будь этой границы, она не могла бы себя и отличать от иного, а не отличая себя от иного, она не мыслила бы себя как себя и, следовательно, не была бы интеллигенцией. Но она—интеллигентна. Это значит, что она сама мыслит себя отличным от иного, что, следовательно, она содержит уже, находит в себе уже наличной определенную границу и что только благодаря наличию этой границы она и есть интеллигенция. Теперь и возникает вопрос: откуда эта граница и как совместить ее с абсолютной интеллигенцией, для которой нет вообще никаких границ?
Этот вопрос станет легче, если мы проведем параллель между вне–интеллигентным и интеллигентным диалектическим рядом. Мы помним: первое начало есть абсолютно сверх–сущее Одно. Когда мы заговорили о бытии этого Одного, тотчас же пришлось это Одно противопоставить иному и отличить от него. Получилось второе начало—оформление Одного и, следовательно, осмысление. Но, разрешивши задачу оформления, мы стали в недоумении перед вопросом: а где же подлинное совмещение тех противоречий, из которых состоит второе начало? Ведь второе начало, хотя и оформилось, не может перестать быть первым началом, ибо второе начало есть только один из диалектических этапов все того же первого начала. А первое начало—беспредельно и неопределенно, ускользает от всякого смысла и формы и даже есть нечто сверх–сущее. Значит, второе начало есть предельное и беспредельное одновременно. Как это возможно? Откуда этот предел—в беспредельном Одном? Откуда это иное, посредством которого беспредельное и предельное? Все это—те же самые диалектические вопросы, которые мы сейчас ставили относительно интеллигенции и которые сводятся к одной проблеме: как совместить абсолютную силу интеллигенции с находимой ею уже в качестве готовой и непререкаемой наличности границей и определяющим ее оформляющим меональным принципом?
Одно, рождающее триаду, должно и мыслить себя таковым. Диалектика в–себе–одного и. диалектика длясебя–одного—совершенно параллельны и формально одинаковы. Первая есть диалектика горизонтальная, диалектика вширь; вторая—диалектика вертикальная, вглубь. Абсолютная сила интеллигенции есть то самое в диалектике «для–себя–бытия», что сверх–сущее Одно, абсфлютно беспредельное и не подчиненное никакому пределу и форме, есть в диалектике «в–себе–бытия». Как в этой последней первый пункт гласил о сверх–сущем единстве, неохватном смысле всего, так в диалектике интеллигенции первый пункт гласит о сверх–интеллигентной активности интеллигенции, о той ее мощи, которая уже не подчиняется никакому оформлению и, наоборот, сама рождает всякое самосознательное оформление. Далее, в диалектике «в–себе–бытия» мы пришли ко второму пункту—к оформлению Одного, к различению в нем, и тут, в диалектике «для–себя–бытия», мы пришли с необходимостью диалектического разума тоже к соответствующему второму пункту—к интеллигенции, раздельно мыслящей самое себя, к оформленному и определенному самосоотнесению и самопротивопоставлению. Наконец, противоречия, заключающиеся во втором диалектическом пункте «в–себе–бытия», вызывают необходимость примирения их в третьем пункте: Одно беспредельное и Одно оформленное примиряются в Одном становящемся, которое существует именно в силу того, что в нем есть и Одно неизменное и Одно изменчивое, так что на вопрос «откуда иное?» получается совершенно яшыиги определенный ответ: иное искони было в Одно как его становление, одно искони было становящимся. Тут мы получаем яснейшую нить для разрешения поставленного выше вопроса о преднаходимости интеллигенцией своего иного, своего оформления.
