Манифест непосредственности (СИ) - Пациашвили Сергей Сергеевич (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
6.Федеративная непосредственность.
Теперь, когда мы разобрались с тем, что такое посредственность в политике, и что представляет собой непосредственность, мы можем понять всю глубину и мудрость "Политики" Аристотеля, актуальную и по сей день. Итак, исследуя политическое устройство полисов Эллады и не только, Аристотель выделяет шесть основных видов политического устройства, в каждом из которых гражданами считаются разные категории населения. Это следующие виды: монархия, аристократия, полития и тирания, олигархия, демократия. Три из них Аристотель рассматривает как положительные формы правления, которые способствуют развитию и укреплению полиса и общественного благосостояния граждан. Три других, напротив, рассматриваются как негативные формы, которые ведут полис к упадку и разложению. Первые - это монархия, аристократия и полития, вторые: тирания, олигархия и демократия. Каждый из трёх способов положительного правления может выродиться в какой-то один из трёх негативных способов управления. Как уже говорилось выше, аристократия легко может превратиться в олигархию, монархия в тиранию, полития в демократию. В чём же состоит эта негативность тирании, олигархии и демократии? Вовсе не в том, что они вредны для прогресса или аморальны, как можно подумать сегодня. Негативность и упадочность их выражается в утрате непосредственности, которая ещё имеется в аристократии, монархии и политии.
Но рассмотрим каждую пару видов правления отдельно. Итак, мы уже говорили об отношениях между олигархией и аристократией. Аналогичным образом обстоит дело с тиранией и монархией. В монархических полисах, так же, как и во всех прочих, гражданин является и представителем власти. Для Аристотеля это вообще есть определение гражданина. Тот, кто так или иначе непосредственно участвует в политическом процессе, является гражданином. Но, что интересно, в монархическом полисе монарх - это далеко не единственный гражданин. Монарх в данном случае аналогичен спартанскому царю - это пожизненный стратег, по выражению Аристотеля. Всей полнотой власти он обладает только во время военного похода, когда возникает нужда в жёсткой дисциплине и единовластии. В мирное же время царь такой же гражданин, как и представители аристократии. Они равны друг другу, и каждый непосредственно участвует в политике. Но если главной целью и приоритетным направлением в полисе становится война, а все прочие гражданские цели отходят на второй план, то монархия может превратиться в тиранию. Тиран в мирной территории управляет при помощи военной дисциплины, он вводит субординацию в гражданских делах и принижает права аристократии, тем самым возвышая себя над прочими гражданами. И здесь уже непосредственно никто не участвует в политике, даже сам тиран. Везде возникает необходимость в посредниках, создаются политические институты, задача которых - насильственно мобилизовать население на войну. Причём угрозы реальной войны может и вовсе не быть, и тогда вражда разжигается внутри населения. С этой позиции всё, что мы до сих пор называли монархией, есть ни что иное, как разные формы тирании. Католическая монархия, православная монархия, мусульманская монархия. За исключением разве что конституционной монархии, в которой царь сохраняет за собой лишь религиозные функции. Прочие же "монархии" Средневековья так или иначе опирались на два столпа: знать и церковь, которых сталкивали между собой. То есть правили при помощи посредников и институтов. В таких странах гражданство как явление либо вовсе исчезает, либо создаётся карикатура на него в виде того, что называют гражданством сегодня. Ну и разумеется, в монархии мы имеем так же множество источников власти, а в тирании он один, и не редко он сверхчувственный и потусторонний, как в большинстве средневековых "монархий". Царь рассматривается как помазанник божий, а то и вовсе прямой потомок богов.
Особый интерес для Аристотеля, да и для нас тоже представляет пара полития - демократия. Ведь демократию мыслитель рассматривает однозначно как упадочную форму правления. Полития же напротив, является не просто восходящим строем, но и вообще символом восхождения. Полития есть власть большинства коренного населения полиса, но власть непосредственная, то есть осуществляемая через народные собрания, аналогичные тем, что имелись в Афинах. Не трудно сделать непосредственной власть нескольких аристократических семейств, но сделать так, чтобы, сохраняя единство, непосредственно управляло огромное количество граждан, крайне сложно, и если этого удаётся достигнуть, то здесь мы можем говорить о кульминации политической непосредственности, и высшем успехе структуры полиса. Именно поэтому полития как слово выводится напрямую из слова "полис". Полития есть высшая реализации идеи полиса, но, к сожалению, никогда не реализуемая полностью. На практике полития всегда поддерживалась слабой, но всё-таки аристократией, а так же и некоторыми прототипами бюрократических институтов, то есть пользовалась услугами посредником. Именно поэтому, когда мы говорим о кульминации непосредственности, то подчёркиваем, что такой кульминацией является аристократия, не зависимо от наличия или отсутствия монарха. Аристотель же, считая такой кульминацией политию, исходил больше из идеальных представлений о политике, нежели из реальных, и это сближает его с Платоном, который так же пытался предложить систему идеального, совершенного во всех смыслах полиса.
И всё же основной удар по бюрократии наносит не полития, и не система полиса, а аристократия. Дело в том, что система полиса естественным образом выродилась по причинам, уже указанным нами выше. Кризис управления. Полития, как возрождение структуры полиса, не сможет сегодня восстановить непосредственность управления и неизбежно выродится в демократию. И если полития для Аристотеля - это кульминация непосредственности, то её антипод - демократию, можно рассматривать как кульминацию посредственности. Нигде, не при каком режиме не плодиться в таком количестве и с такой скоростью армия чиновников, как при демократии. Воистину, главный оплот любой демократии - это бюрократия. Сама система выборов подразумевает наличие многих кандидатов, каждый из которых есть потенциальный бюрократ, множество партийных чиновников из разных партий, наблюдателей, сотрудников избирательных комиссий и т.д. Голова идёт кругом от количества задействованных в этом спектакле посредников. А сколько проблем решается через должностные ротации или через прямое увеличение количества чиновников, создание комиссий по тем или иным вопросам! Сама этика чиновничества, рассматривающая человека, наделённого властью, как простого наёмного служащего, как нельзя точно соответствует духу демократии. Поэтому, во избежание провала в демократию, разумней изобрести нечто новое, более совершенное, чем полис, что не будет выгодно большинству, привыкшему жить опосредовано. Задача реализации новой политической непосредственности должна лечь на плечи сильного меньшинства, которое и станет ничем иным, как аристократией.
Итак, первым маяком, указывающим нам на такую новую непосредственность будущего, являются квантовые компьютеры. Здесь мы имеем совершенно иную, на порядок более сложную систему счёта, чем в известных нам электронных компьютерах, и, возможно, такая система в будущем потребует даже создания новой, более сложной, но более удобной математики. Планирование экономики на основе подобных вычислений безусловно выводит нас за рамки алгоритмов управления, выработанных в эпоху Античности и используемых в политике и экономике и по сей день. Возможность так быстро обмениваться информацией, и, что особенно важно, обучаться в процессе такого обмена выводит нас вообще за рамки алгоритмического управления. Как известно, на системе алгоритмов основывается система электронного компьютера. Такой компьютер не способен интенсивно обучаться, он лишь реализует заложенные в него программы. Но отличительной чертой квантовых компьютеров является то, что они способны обучаться. Конечно, в основе их работы так же должен быть заложен некоторый алгоритм, но этот алгоритм есть алгоритм подражания машины человеку и обществу, который при этом сам же человек властен и изменить. Таким образом, квантовые компьютеры снова позволяют человеку восстановить свою власть над машиной, которую в наш век он уже почти полностью утратил. Такая система как нельзя лучше подходит для планирования экономики в режиме реального времени. То есть здесь уже спрос и предложение влияют друг на друга мгновенно, и спрос может изменить план. Система чутко может реагировать на спрос каждого человека. Такая система не нуждается в командно-административном аппарате, да и вообще не нуждается в субординарной централизации, в каждом городе она может работать совершенно автономно. В силу этого следует даже задаться вопросом, который, возможно, ещё долго будет занимать самые светлые умы будущего. Можно ли назвать такой искусственный разум в полном смысле слова машиной, или это есть уже что-то иное, например, живой организм, искусственно созданный человеком по своему образу и подобию, но целиком и полностью зависящий от воли человека?
