Собрание сочинений. Том 3 - Маркс Карл Генрих (версия книг txt) 📗

Святой Бруно.

«Это Я есть… завершение и кульминационный пункт, минувшей исторической эпохи. Единственный, это — последнее убежище в старом мире, последний уголок, из которого старый мир может производить свои нападения» на критическую Критику… «Это Я есть возведенный в высшую степень, самый властный и могучий эгоизм старого мира» (т. е. христианства)… «Это Я есть субстанция в её самой жёсткой жесткости» (Виганд, стр. 124).

После этого задушевного диалога оба великих отца церкви закрывают собор. Затем они молча пожимают друг другу руки. Единственный «забывает самого себя в сладостном самозабвении», без того, однако, чтобы «растаять окончательно». Критик же трижды «улыбается», а затем, «уверенный в победе, неудержимо и победоносно идёт своим путём».

ТОМ II

КРИТИКА НЕМЕЦКОГО СОЦИАЛИЗМА

В ЛИЦЕ ЕГО РАЗЛИЧНЫХ ПРОРОКОВ

«ИСТИННЫЙ СОЦИАЛИЗМ»

То же самое отношение, которое мы проследили в первом томе (ср. «Святой Макс», «Политический либерализм») между существовавшим до сих пор немецким либерализмом и французским и английским буржуазным движением, имеет место и между немецким социализмом и пролетарским движением Франции и Англии. Наряду с немецкими коммунистами появился ряд писателей, которые восприняли некоторые французские и английские коммунистические идеи и перемешали их со своими немецко-философскими предпосылками. Эти «социалисты» — или «истинные социалисты», как они себя называют, — видят в зарубежной коммунистической литературе не выражение и продукт определённого действительного движения, а чисто теоретические сочинения, которые — совершенно так же, как они представляют себе возникновение немецких философских систем, — возникли из «чистой мысли». Они не задумываются над тем, что в основе этих сочинений, даже когда они выступают, с проповедью систем, лежат практические потребности, лежит совокупность условий жизни определенного класса в определённых странах. Они принимают на веру иллюзию некоторых из этих литературных представителей партии, будто у них речь идёт о «разумнейшем» общественном строе, а не о потребностях определённого класса и определённой эпохи. Немецкая идеология, у которой находятся в плену эти «истинные социалисты», не позволяет им разглядеть действительное отношение. Их деятельность по отношению к «ненаучным» французам и англичанам сводится к тому, чтобы прежде всего вызвать у немецкой публики надлежащее презрение к поверхностности или «грубому» эмпиризму этих иностранцев, воспеть «немецкую пауку» и приписать ей миссию — явить, наконец, миру истину коммунизма и социализма, явить абсолютный, «истинный социализм». И они немедленно принимаются за работу, чтобы в качестве представителей «немецкой науки» выполнить эту миссию, хотя в большинстве случаев эта «немецкая наука» осталась им почти столь же чуждой, как и произведения французов и англичан в оригинале, — произведения, которые они знают только по компиляциям Штейна, Элькерса^[121] и т. п. В чём же заключается та «истина», которой они наделяют социализм и коммунизм? С помощью немецкой, в особенности гегелевской и фейербаховской, идеологии они пытаются выяснить идеи социалистической и коммунистической литературы, совершенно неизъяснимые для них — отчасти вследствие незнания ими даже чисто литературной связи этих идей, а отчасти вследствие упомянутого ложного понимания ими этой литературы. Они отрывают коммунистические системы, как и коммунистические сочинения, посвящённые критике и полемике, от реального движения, простым выражением которого те являются, и затем приводят их в совершенно произвольную связь с немецкой философией. Они отрывают сознание определённых, исторически обусловленных областей жизни от самих этих областей и прикладывают к нему мерку истинного, абсолютного, т. е. немецко-философского сознания. Они вполне последовательно превращают отношения данных определённых индивидов в отношения «Человека», они толкуют мысли этих определённых индивидов об их собственных отношениях в том смысле, будто они являются мыслями о «Человеке». Тем самым они сходят с реальной исторической почвы на почву идеологии, а так как действительной связи они не знают, то им не трудно — с помощью «абсолютного» или иного идеологического метода — конструировать фантастическую связь. Этот перевод французских идей на язык немецких идеологов и эта произвольно сфабрикованная связь между коммунизмом и немецкой идеологией, — вот что образует так называемый «истинный социализм», который громогласно объявляется «гордостью нации и предметом зависти всех соседних народов», — как говорят тори по поводу английской конституции.

Итак, этот «истинный социализм» есть не что иное, как преображение, которое пролетарский коммунизм и более или менее родственные ему партии и секты Франции и Англии получают на небесах немецкого духа и, как мы сейчас увидим, также и немецкого сердца. «Истинный социализм», уверяющий, будто он основывается на «науке», является, прежде всего, и сам некоей эзотерической наукой; его теоретическая литература существует лишь для тех, кто посвящён в таинства «мыслящего духа». Но у него имеется и экзотерическая литература; интересуясь общественными, экзотерическими, отношениями, он должен уже по одному этому вести своего рода пропаганду В этой экзотерической литературе он апеллирует уже не к немецкому «мыслящему духу», а к немецкому «сердцу». А это дли «истинного социализма» тем легче, что, интересуясь уже не реальными людьми, а «Человеком», он утратил всякую революционную страсть и провозгласил вместо неё всеобщую любовь к людям. Поэтому он обращается не к пролетариям, а к двум наиболее многочисленным в Германии категориям людей — к мелким буржуа с их филантропическими иллюзиями и к идеологам этих же мелких буржуа, к философам и философским выученикам; он обращается вообще к господствующему в настоящее время в Германии «обыденному» и необыденному сознанию.

Вследствие фактически существующих ныне в Германии отношений неизбежно было образование этой промежуточной секты, неизбежна была попытка компромисса между коммунизмом и господствующими представлениями. Неизбежно было и то, что множество немецких коммунистов, для которых исходной точкой была философия, пришло и продолжает приходить к коммунизму именно посредством такого перехода, тогда как другие, которые не в состоянии высвободиться из пут идеологии, будут проповедовать этот «истинный социализм» до самой своей кончины. Мы не можем поэтому знать, остались ли на точке зрения «истинного социализма» или же ушли вперёд те из его представителей, сочинения которых, критикуемые ниже, были написаны некоторое время тому назад. Мы вообще ничего не имеем против отдельных лиц; мы рассматриваем лишь печатные документы как выражения направления, неизбежного для такого болота, как Германия.

Но, кроме того, «истинный социализм» бесспорно открыл перед массой младогерманских беллетристов^[122], докторов-чудотворцев и прочих литераторов широкое поприще для эксплуатации социального движения. Отсутствие в Германии действительной, страстной, практической партийной борьбы превратило вначале даже социальное движение в чисто литературное. «Истинный социализм», это — совершеннейшее выражение такого социального литературного движения, которое возникло вне подлинных партийных интересов и которое теперь, после того как сформировалась коммунистическая партия, желает продолжать существовать вопреки ей. Само собой разумеется, что с момента возникновения в Германии настоящей коммунистической партии «истинным социалистам» придётся всё больше находить свою публику лишь среди мелких буржуа, а представителей этой публики — среди импотентных и опустившихся литераторов.

I

«RHEINISCHE JAHRBUCHER»,^[123] или ФИЛОСОФИЯ «ИСТИННОГО СОЦИАЛИЗМА»