Возможные миры и виртуальные реальности - Автор неизвестен (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Майк пожал плечами. - Не знаю. Я как-то не замечал... - он вдруг рассердился. - Да вы что имеете ввиду? Он просто проходил мимо, тут, я думаю, каждый бы остановился. Да только не каждого станут снимать журналисты, - добавил он, немного помолчав. Майк снова взглянул на заголовок: "Трое юношей..." - А почему они погибли? - спросил он, - вы прочли? - Да, - вздохнул Каттерн, - бедняги... Они, кажется, играли в футбол на рельсах и не слышали сигналов. Вот поезд их и задавил. М. Воспоминания "Постарайтесь вспомнить, какое ваше первое детское воспоминание", - так сказал ему тот психотерапевт, и добавил: "Это очень важно!". А почему это так важно, не объяснил. Мерль откинулся на подушку и честно старался вспомнить. Вот он в школе, бежит по коридору, опаздывает и боится, что его не пустят. Нет, надо пораньше. Плюшевый медведь, почему-то красный. Когда это было? Да, медведь. Они с красным плюшевым медведем сидят в машине, почему-то одни. Лето. Какое-то пустынное шоссе, поле. Рядом с машиной кто-то стоит, но Мерль не помнит, кто именно. Он смотрит прямо перед собой на дорогу, держит медведя за красную плюшевую лапу и почему-то очень боится. Мерль закрыл глаза. Ерунда какая-то. Почему это важно? И куда это его везли тогда? А, неважно... Красный плюшевый медведь вдруг вылез из машины и подошел к стоящему рядом молодому мужчине. Его лица Мерль не видел, но почему-то знал, что это его дядя, младший брат его матери. Медведь неслышно подкрался к нему сзади и вдруг резким движением обхватил за шею и впился зубами в затылок. Дядя вскрикнул. Яркая кровь залила стекло... Мерль вскрикнул и открыл глаза. Дядя, красный плюшевый медведь, кровь, все это еще стояло у него перед глазами и по всему телу разливалось приятное спокойное тепло. Он вздохнул, повернулся на другой бок и блаженно уснул. Н. Очередная эякуляция О'Браена Ага! Теперь я понял! Этот МакАнны подсовывает нам очередную фантастику. В первом романе у него было про трансплантацию мозга, потом - про раздвоение личности, а теперь он пытается подсунуть нам этих мертвых мальчиков и психа в башне из слоновой кости. И, мол, давайте, сами разбирайтесь во всяких там психоаналитических штучках. Нет уж, это у вас не пройдет. Сон - это сон, а труп - это труп, нечего путать! Все это, наверное, ему нужно для того, чтобы мы забыли, с чего все началось: с того жмурика в воде. Он, небось, и сам не знает, кто это был и почему его убили, вот и пытается навести тень на плетень. Зря надеется, я это дело так не оставлю. Кстати, этот Каттерн мне как-то очень не нравится. У него с совестью не все в порядке, помяните мое слово! О. Мерль Бебиус Пейдж прогуливается по дублинским улицам Полицейские разрешили ему подойти поближе и взглянуть на трупы. Именно в этот момент его и снял кто-то из фоторепортеров. Теперь эта жуткая фотография пялилась на него со всех газет, лежащих на уличных лотках. Он купил в киоске бритву, зашел в какую-то уборную и побрил голову. Потом поднял воротник плаща, нашел в кармане шелковый шарф и замотался им до бровей. Вид получился странный, это он понимал, но так его хоть никто не узнавал. Так он был похож то ли на кришнаита, то ли на наркомана, но лучше уж это, чем то жуткое лицо в газете. Мерль сосредоточенно шел по улице. Все, десять минут, и никто на него не обернулся. Кажется можно расслабиться и снять с лица этот шарф. Он сел на скамейку возле какой-то школы и блаженно вздохнул. Проходящие мимо девушки в ярко-зеленых форменных свитерах остановились невдалеке и стали, хихикая, подталкивать друг друга локтями. Его узнали. У одной из них даже нашелся журнал с его рассказом, который он с готовностью подписал. На душе стало как-то приятней. Ну и что, что такая фотография, не единственная же она у него. Его узнают на улицах, взрослые и дети... Он пытался психотерапевтически задержаться на этой приятной мысли, но хватило ее не надолго. Ну и что, что его все знают? Какой в этом смысл? Какой смысл вообще в его жизни и в жизни вообще? Хорошо бы куда- нибудь уехать, но вот только куда? Можно было бы съездить на Красное озеро, но он сейчас чувствовал в себе мало религиозного духа, чтобы совершать паломничества, к тому же он читал, что там начались раскопки, так что для простых посетителей там, наверное, все закрыто. Он понимал, что все ждут от него новой книги, и план ее был у него уже готов. Это будет, конечно, сборник рассказов, роман он сейчас не потянет, но рассказы будут тщательно подобраны так, что окажутся разными воплощениями одной и той же идеи, но какой именно - он сам еще не решил. Некоторые рассказы уже выходили в журналах по обе стороны Атлантического океана, но это ничего не меняло. Главное - правильно их расположить и придать всей книге необходимую тональность. Да, он обязан сделать это, и это будет его последняя книга, лебединая песня, последний сноп, радостный, но требующий жертвы. Всю жизнь он писал о себе самом. Конечно, не совсем в прямом смысле слова. Но все изображенные им персонажи воплощали в той или иной степени его собственный внутренний мир, и все, что происходило с ним, было частью его собственной жизни, реальной или вымышленной - но его и только его. А теперь, когда жизнь его пуста и душа остыла, о чем ему писать? Жалко, что он не может заставить себя влюбиться. Или все-таки может? Вокруг столько приятных девушек, которые только и ждут, чтобы на них обратил внимание известный писатель. Мерль зажмурился... Он представил себе милое, мягкое лицо, клетчатую юбку, белый свитер, длинные пальцы... Она, конечно, читала все его книги, она от них без ума, хотя имеет и собственное мнение. Да, она не дура, с ней можно и поспорить, и посмеяться, и погрустить... Он вздохнул. Разве такие теперь есть? Вряд ли, а погрустить он может и один. Мерль кое-как доплелся до дома, сидел допоздна перед включенным телевизором и уже в постели понял, что ему надо поехать в горы. Или на море... Утром он встал относительно бодрым и решил воспользоваться этим, чтобы немедленно осуществить свой замысел. Сев в машину, он покатил на запад. Уже подъезжая к Голуэю, он понял, что все это не имеет смысла, и повернул обратно. По радио сначала тихо пел какой-то приятный женский голос, а потом низкий мужской голос грубо прервал его и сказал, что вчера было совершено нападение на памятник Патрику О'Конари. Неизвестные облили его краской и отбили кусок от шляпы. Мерль вздохнул: бедный старик! Всегда ему доставалось, и умер он как-то нескладно, в больнице для бедных... В больнице... Да, и Джозеф Мак Грианна тоже сейчас в какой-то больнице, говорят, для душевнобольных... А ведь какой был человек! Мерль продолжил мысленно этот ассоциативный ряд и содрогнулся: нет, он не поддастся! Он сделает что-нибудь и победит свою болезнь... Если это только болезнь, а не судьба, грустный удел тех, кто пытается возродить мертвую культуру этой страны-мертвеца. А что если обмануть судьбу и неожиданно покончить с собой? Он сел поудобнее и стал представлять свои похороны. Народу - тьма! Некоторые даже плачут. У многих на лицах смятение, растерянность и вина. "Кто бы мог подумать... В расцвете творческих сил... Никогда бы не сказали, что он... И почему?!.." Да, действительно, почему? И что потом? Можно ли доверять этим священникам, которые внушают нам, что после смерти нас ждет новая жизнь? А если нет? Когда он въехал в Дублин, была уже почти ночь. Он медленно ехал вдоль канала и думал, что провел день не так уж плохо. На парапете сидели два мальчика и ловили рыбу. Глядя на них, Мерль понял, что жизнь не так уж плоха и далеко еще не кончена. В душе его еще тлел слабый огонек, надо было лишь поднести к нему пучок соломы и немного подуть. П. О'Браен торжествует Ну вот, приехали! Теперь я разобрался в этом ирландском жарком, где мясо не разглядишь среди картошки и лука. Но я его разглядел! Нам нарисовали портреты трех мужчин и дали понять, какие между ними отношения. Но этого мало! Нужна женщина, без этого ничего не получится. И, кажется, ждать нам осталось недолго! Р. "Голод", рассказ молодого начинающего прозаика Шемаса Мак-Анны, присланный Мерлю на рецензию Если пройти пешком всю Камден-стрит, можно сэкономить пятьдесят пенсов. Как раз столько стоит билет на автобус. И тогда на эти деньги можно будет купить полдюжины апельсинов, то есть - шесть штук. Он точно знал, там апельсины продают на дюжины, а не на десятки, дюжина стоит фунт. Значит, всюду на фунт выходит десять штук, а там - двенадцать. И эти апельсины можно будет есть целый день. Ему нужны апельсины, очень нужны. Они вкусные и в них есть витамин С, ему, наверное, не хватает этого витамина, это оттого так болят ноги по ночам. Он даже спать перестал от боли. Это все от недостатка витаминов. А то два дня подряд он ел вареный рис с рыбой и зеленью. Сначала получилось даже довольно вкусно, но к концу второго дня он на него даже смотреть не мог, так и поставил в раковину. Теперь от этой кастрюли жутко воняет, и он все никак не может заставить себя ее вымыть. Да, апельсины - это другое дело. И готовить не надо, и мыть потом не надо, и витамины. Солнечный свет постепенно бледнел, потом посерел и скоро всюду зажглись тусклые фонари. Он застегнул пальто и надвинул шляпу на лоб. На углу Камден-стрит он подошел к яркому прилавку, но тут его ждало разочарование: апельсины продавали на десятки. Грубая торговка отказалась торговаться с ним, а объяснять ей, что она не права, ему было лень. Он взял пакет с пятью апельсинами и побрел обратно. Он ничего ей не сказал. Да и что тут скажешь? Что ноги болят по ночам, что по утрам его трясет от кашля, что иногда днем начинает кружиться голова? Зачем ей все это знать? Он ничего не сказал. Он перешел через улицу и сел на скамейку возле какого-то офиса. Достав из пакета апельсин, он разодрал его липкую кожу. Он медленно высасывал дольку за долькой, прежде чем проглотить очередной кусок. Главное - не спешить. Мимо него медленно проехала девушка на велосипеде. Длинные рыжие волосы, джинсы, белый аранский свитер. Сразу видно - американка. Слизывая с пальцев липкий сладкий сок, он вдруг поймал себя на мысли, что он бы от нее не отказался. И от ее велосипеда - тоже. Он усмехнулся: давно ему ничего такое не приходило в голову, вот что значит - витамины. Он встал и взял пакет. Теперь надо идти. Следующий апельсин он съест у Собора, а остальные отнесет домой. Один он съест перед сном, еще один ночью, если опять не сможет заснуть, и последний будет ждать его утром на завтрак. Приступ кашля заставил его остановиться и схватиться за грудь. Потом он снова пошел вперед. Он шел медленно и сосредоточенно, стараясь не делать лишних движений. Путь ведь предстоял неблизкий. У очередного светофора он остановился и подождал, пока зажгут зеленый. Позади себя он услышал какую-то возню и смешки, но оборачиваться не стал: зажгли зеленый, а он всегда боялся не успеть перейти. Его перегнала стайка мальчишек, он невольно сделал шаг в сторону и отмахнулся от них рукой. Пакет выпал и оранжевые шары покатились по мостовой. Он едва успел дойти до тротуара, как уже зажгли красный... С. Новое лицо Майк стоял с подносом в руках и озирался в поисках свободного столика. Кроме традиционного сэндвича с салатом и стакана кофе, он взял себе зеленый горошек и порцию кэрри. Да еще стакан какого-то желтого сока. Так что двигаться надо было осторожно. Заметив, что две маленькие японки в узких черных брюках встают из-за столика у стены, он радостно устремился туда со своим подносом. Не дойдя до столика метров двух, он испуганно остановился. У, стены, повернувшись к нему спиной сидела девушка с длинными рыжими волосами и задумчиво ковыряла ложечкой в стаканчике с мороженым. Майк постоял немного, потом сделал решительный взмах подбородком и подошел к ее столику. - Здесь не занято? Она вскинула на него свои каре-зеленые глаза и промолчала. Майк поставил свой поднос на столик и начал разгружать его. Девушка вздохнула и переложила белый аранский свитер, лежащий на сиденье соседнего стула, себе на колени. Майк сел, поблагодарив ее кивком головы, и принялся за кэрри. - Ну, как дела? - спросил он наконец. Она пожала плечами. - Никак... - Что же ты не говоришь, как обычно - О.К.?! - улыбнулся Майк. - Или решила перенять все наши обычаи? - Да, наверное... - она слабо улыбнулась в ответ. - Да, об обычаях... - продолжал Майк. - А ты знаешь, что значит узор на твоем свитере? По узору определяли, из какой деревни утонувший рыбак. Понимаешь? У каждой деревни был свой узор, и если к берегу прибивало труп, люди сразу узнавали, куда именно его надо везти. Так что, - он усмехнулся, - если ты в нем утонешь, тебя сразу отвезут на тот маленький островок, откуда родом твой свитер. - Очень остроумно! - сказала она. - Я все это знаю, и про свитеры, и про кружева, и про клетчатые шали, и про обручальные кольца. - Да, конечно, - сказал Майк, - ты же у нас этнограф, приехала изучать нашу материальную культуру. Видно, духовной у нас уже не осталось. Она прищурилась и облизала пластмассовую ложечку. - Ты что это такой злой? - спросила она и улыбнулась. - Не знаю, - ответил он. - Сам не знаю. Наверное, потому что очень рад тебя видеть. Они засмеялись. - Ты в Дублин ездила? Она кивнула. - Ну и как? - Что "как"? - она удивленно вскинула брови. - Можно подумать, ты сам там никогда не был. - Я имел в виду, понравилось ли там тебе? Она не ответила и почему-то покраснела. - Джоанна... - Что? - спросила она, изучая узор на свитере. - Я... Ладно, так, ничего. Они замолчали. Поворот винта. Т. Мерль Мебиус Пейдж посещает среднюю школу Он слышал по радио, что в одном маленьком городке есть музыкальная школа, при которой организована музыкальная группа, носящая название одного из его романов. В момент одного из приливов истерической бодрости он решил съездить туда, навестить эту школу и познакомиться с ее учащимися. Желание вполне естественное, не правда ли, впрочем, так, наверное, казалось только ему. Сидящая у входа маленькая старушка в черном встретила его более чем подозрительно. - Простите, сударыня, я Мерль Мебиус Пейдж, романист... - Не имею чести быть знакомой с вашими произведениями, мистер Мобиле, сухо ответила она. - Что вам здесь нужно? Вы кого-нибудь ждете? Мерль смутился. - Не совсем, - промямлил он. - Не то чтобы я ждал кого- то конкретного. Но, понимаете, в молодости у меня вышел роман, он назывался "Свалка". А тут я услышал, что при вашей школе есть группа, которая так называется, "Свалка".
