Диалектический материализм - Митин Марк Борисович (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Этим завершается саморазвитие абсолютной идеи.
Мировой разум Гегеля имеет несомненное сходство с господом богом, с утончённым, очень идеализированным, дематериализованным богом. Идеалистическое решение Гегелем проблемы бытия и мышления в сущности является наукообразным богословием. Сам Гегель отнюдь не скрывает, что его философия — высший этап духа, непосредственно следующий за религией, возводящий её на совершенствующую ступень.
В действительности же допущение абсолютного духа, мирового разума, приписывание объективному миру свойств субъекта является не чем иным, как очеловечением природы. Объективный идеализм есть не что иное, как проекция, перенесение человеческого сознания во-вне. Свойство человека — мышление — превращается здесь в самостоятельное мировое существо и получает независимое существование вне человека.
Объективный идеализм ставит на голову действительные отношения между бытием и мышлением. Разум, возникший в результате длительного развития живых существ, отрывается от своей базы и изображается как первореальное. Объективный идеализм стремится проникнуть сквозь природу в духовный мир, кроющийся якобы за её видимостью. Для него материальный мир — пелена, через которую познанию следует пробраться в мир истинной реальности, в царство духа. В действительности же объективный идеализм находит по ту сторону вещей то, что он сам поместил туда, — превращённое в абсолют человеческое сознание. Идеализм Гегеля окутывает реальный мир духовной оболочкой и вследствие этого воспринимает природу сквозь туманную мистическую завесу. Марксу и Энгельсу нужно было сорвать с мира эту мистическую завесу, чтобы увидеть его таким, каков он есть в действительности.
В сущности проблема бытия и мышления вовсе не разрешается Гегелем. Если Кант «устраняет» проблему тем, что помещает бытие и мышление в два различные взаимно-непроницаемые мира, то Гегель своим объективно-идеалистическим тождеством бытия и мышления отбрасывает одно из общих начал и оставляет только мышление, раздуваемое им в абсолют.
Тем не менее, оценивая философию Гегеля, нельзя умалять её историческое значение. В реакционной мистической форме философия Гегеля «впервые представила весь естественный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. исследовала его в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии и пыталась раскрыть взаимную внутреннюю связь этого движения и развития»[69]. Учение Гегеля представляет собой диалектический идеализм. Развивая диалектические тенденции, содержащиеся уже у предшествующих представителей немецкой классической философии, Гегель отобразил в мистифицированной форме своего диалектического логического учения противоречивое развитие природы, общества и человеческой мысли. В уродливой идеалистической форме он преодолел метафизику, довлевшую над мышлением философов и естествоиспытателей XVII и XVIII вв.
Но идеализм не является в учении Гегеля чем-то безразличным по отношению к диалектическому методу, не задевающим его. В идеалистической системе Гегеля самый его диалектический метод стоит на голове, ограничен и притуплен, представляет собой идеалистическую диалектику.
Диалектика Гегеля есть идеалистическая диалектика. Саморазвитие и движущие его противоречия имеют не материальный, а духовный характер, категории и формы движения связываются идеально-логическими, весьма часто вымышленными, искусственными связями. Историческое находится у Гегеля в зависимости от логического. История кромсается в угоду логике, она становится не более как прикладной логикой.
В то время как материалистическая диалектика, утверждающая всеобщую изменчивость, а потому и необходимость уничтожения существующего строя, является революционной методологией, абсолютная система и идеалистическая диалектика приводили Гегеля к оправданию прусской монархии.
Диалектический идеализм Гегеля знаменовал собой не только завершение классического немецкого идеализма, но и всей буржуазной философии. Происходящее же сейчас возрождение гегельянства представляет собой лишь «повторительный курс», воскрешение мёртвого идеализма Гегеля, повторение идеалистических задов. При этом выхолащивается всё, что было прогрессивного в воскрешаемом учении, и усугубляется всё, что в нём было реакционного.
Особенное внимание современные представители фашистского неогегельянства обращают на вопросы государства, нации. Гегелевская «Философия истории» и особенно «Философия права» используются этими «теоретиками» для того, чтобы подвести теоретический фундамент под фашистское государство. Гегель делается отцом современных фашистских теорий авторитарного, корпоративного государства и т. п.
Дважды совершала буржуазная философская мысль движение от Канта к Гегелю. Но в первый раз это было триумфальное шествие развивающегося идеализма, во второй — его окончательное вырождение. Бесплодная мысль загнивающего капитализма не способна двигать далее даже идеалистическую философию. Империалистическая философия питается всем, что было мертворождённого у великих идеалистов времён буржуазной революции, продуктами разложения их идеализма. Идеологов империализма, находящегося у последней черты, уже не удовлетворяет неокантианство, последние годы, годы фашизации капиталистических государств, характеризуются переходом от неокантианства к неогегельянству, которое является философией злейшей реакции, философским выражением фашизма.
Эпоха империализма, когда реакционность буржуазии достигает крайней ступени, сопровождается в области философии решительным поворотом буржуазных идеологов к законченно-метафизическим и мистическим системам. Половинчатые, компромиссные учения не удовлетворяют идеологов империалистической реакции.
Буржуазная философия возрождает наиболее махровые формы мракобесия, воскрешает всё, что было наиболее реакционного в истории идеализма.
В последние годы, в годы всестороннего обострения и углубления всеобщего кризиса капиталистического общества и нарастания элементов революционного кризиса, буржуазная философия особенно усиленно обращается к философии Гегеля. Оклеветанный и забытый буржуазией Гегель стал снова модным философом. Неогегельянство заняло выдающееся положение в современной буржуазной философии. Неокантианцы, философы «жизни» и «культуры», гуссерльянцы и т. д. — всё более тяготеют к неогегельянству, которое становится фокусом реакционных устремлений современной буржуазной философии.
Ошибкой было бы думать, что неогегельянство представляет собой полное и прямое воспроизведение философского учения исторического Гегеля. Отнюдь нет. Неогегельянству чужды и враждебны революционные тенденции гегелевской диалектики, оно отбрасывает рациональное ядро его учения, те подлинно ценные элементы, которые содержатся в мистифицированной форме в гегелевской идеалистической диалектике. Неогегельянство цепляется лишь за то, что есть мёртвого, реакционного, мистического у Гегеля, за шелуху, сор его идеалистической системы, за абсолютную идею — боженьку. Современную буржуазию прельщает абсолютный идеализм. Неогегельянство утрирует реакционные элементы учения Гегеля, раздувает их, доводит до предела содержащуюся в системе Гегеля поповщину.
Весьма характерны в этом отношении воззрения вождя неогегельянства, председателя международного гегельянского союза, Р. Кронера. Кронер всячески доказывает иррационалистический характер гегельянства, т. е. отрицание Гегелем разумного познания. В диалектике Гегеля он находит высшую форму иррационализма. «До Гегеля, — пишет он, — никогда ещё не было иррационалиста, который был бы им столь философским, столь мыслящим, столь научным образом, как он… Гегель, без сомнения, величайший иррационалист, какого знает история философии. Ни один мыслитель до него не сумел настолько иррационализировать понятие, настолько просветить иррациональнейшее сквозь понятие, как он…» «Гегель — иррационалист, ибо он диалектик, ибо диалектика — превращённый в метод, сделанный рациональным иррационализм‚ — ибо диалектическое мышление есть рационально-иррациональное мышление. Гегелевскую философию называли „рациональной мистикой“, что в самом деле отмечает её двойственный характер»[70]. Мистицизм, неразумность, иррационализм — вот что пленяет неогегельянцев.
