Тайна трех: Египет и Вавилон - Мережковский Дмитрий Сергеевич (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
«Дух вынут, и умершее тело пола заражает зловонием своего разложения цивилизацию». «Я думаю, не можно ли эту цивилизацию послать к черту на рога, как несомненно от черта она и происходит» (В. Розанов. Люди лунного света, 268).
Нет, не от черта, или не только от черта и не только от людей. Тут силы небесные колеблются; ось мира сдвигается, солнце поворачивается от лета к зиме; как предсказано: «В конце мира охладеет любовь». Любовь охладела — обледенела земля; наступила полярная ночь, ледниковый период пола.
Солнце Завета Отчего есть обрезанный, освященный Божьей печатью запечатленный пол. Ибо что такое «обрезание»?
«И взял Моисей жену свою (Сепфору) и сыновей своих, посадил их на осла и отправился в землю Египетскую… Дорогою, на ночлеге, случилось, что встретил его Господь и хотел умертвить его. Тогда Сепфора, взявши нож, обрезала крайнюю плоть сына своего и, бросив к ногам его, сказала: ты жених крови у меня. И отошел от него Господь. Тогда сказала она: жених крови — по обрезанию» (Исх. IV, 20–26).
Обрезание есть жениховство человека Богу, кровное, плотское. Завет брачный, брачный союз, половое совокупление человека с Богом. Это странно и страшно. И как об этом говорить нашими проклятыми словами, бесстыдно-дикими или анатомически-трупными? Тут, в самом деле, «язык прилипает к гортани, и бумага под чернилами горит, тлеет, проваливается» (В. Розанов).
Но разве менее страшно и странно Боговкушение, питание человека Телом и Кровью Бога? «Какие странные слова! Кто может это слышать?» — ужаснулись ученики Его, когда услыхали об этом впервые.
Кольцо обрезания — кольцо обручальное. «В обрезании устанавливалось вечное и невольное созерцание Бога, как бы через кольцо здесь срезанное» (В. Розанов. В Мире неясн., 124). «Крайняя плоть», самая огненная точка плоти, пол, посвящается Богу. Кольцом обрезания плоть мира к Богу возносится.
Звенья цепи — кольца обрезания, все равно, плотского или духовного, не только в Израиле, но и во всей языческой, Отчей древности.
Обрезание нашел Моисей на пути в Египет. Египет — первоисточник пола освященного.
«Финикийцы и сирийцы, живущие в Палестине (т. е. Израиль), сами сказывают, что обрезанию научились они у египтян», — сообщает Геродот (II, 104).
На одной шифровой дощечке (палитре) прэтинитской, додинастической древности (V–VI тысячелетия), воины из полудикого племени северо-восточной Африки, враги Египта, уже обрезаны. А у самих египтян существовало обрезание еще с каменного века. Вот почему и Сепфора употребляет не новый, железный (железо — начало войны — от Сэта и Каина, братоубийц), а древний, мирный, каменный нож.
В том же каменном веке египтяне хоронят мертвецов в согнутом положении утробных младенцев, чтобы легче им было рождаться в тот мир — воскресать. Так первая мысль Египта о воскресении соединена с мыслью о поле, и уже никогда эти две мысли здесь, в Египте, не разлучатся.
Однажды фиванец Памилий услышал из глубины святилища Амонова таинственный голос: «Возвести людям рождество Озириса, великого царя, спасителя мира» (Plut., Isid. et Osir.). В память этого благовещения, по всему Египту, установлено празднество «памилий», фаллофорий, торжественных ношений фалла Озирисова.
Геродот повествует о них: «Египтяне, вместо фалла, делают человеческое изображение вышиною в локоть, приводимое в движение бечевою. Жены носят их по городам и селам; мужской член у этих изображений не меньше всего остального тела… Впереди идет флейтщик, и жены следуют за ним, воспевая Вакху (Озирису). А почему эти изображения имеют член столь великий и почему жены приводят в движение только этот член, о том есть у них святое слово, но мне не должно его открывать» (II, 48).
Плутарх объясняет: «Озирис итифаллический (с поднятым фаллом) знаменует плодородие» (Isid. et Osir., 51). Современные ученые этому поверили и в египетской религии фалла не увидели ничего, кроме полового натурализма, грубого и плоского. Сведение религиозной глубины к плоскости свойственно современным ученым. Но ведь связь пола с деторождением столь очевидна, что тут ни скрывать, ни открывать нечего; о чем же тогда «святое слово» Геродота?
И, наконец, деторождение относится не к смерти, а к жизни. Почему же все боги Египта в изображениях итифаллических — только мертвые?
Вот Озирис, выходящий из гроба, по рукам и ногам обвитый пеленами смертными, с поднятым фаллом, прорывающим эти пелены, как бы итифаллический Лазарь. Что это значит? Как могли дойти египтяне, «самые благочестивые» и «самые здоровые» люди в мире, по Геродоту, до такого противоестественного и кощунственного образа?
Когда христианские копты-монахи увидели итифаллического Озириса на стенах гробов и святилищ, то кинулись с отвращением и ужасом соскабливать, разбивать молотками, уничтожать «сей гнусный член», «средоточие ада». Адом сделалось для них египетское небо; земля опрокинулась. Но как ни противоположны эти два полюса, само ощущение на том и на другом одинаково — половое ощущение трансцендентного.
Тут-то и начинается, «святое слово» Египта о поле.
«Пол выходит из границ естества; он вне-естествен и сверх-естествен… Это пропасть, уходящая в антипод бытия… образ того света, здесь и единственно здесь, выглянувший в наш свет» (В. Розанов, ibid., 110).
В сплошной стене, отделяющей тот мир от этого, пол есть единственное окно, открытое место: сам Бог открыл его в плоти Адама и опять «закрыл плотью», но уже иною, более прозрачною, как бы стеклом в окне. Через это-то стекло мы и заглядываем из этого мира в тот.
Пол — единственное кровно-телесное «касание мирам иным».
Половая жажда есть жажда познания, любопытство к трансцендентному.
Адам вкусил от древа познания, древа смерти — «познал» Еву и умер. Так и мы познаем в любви смерть; в восторгах любви умираем заживо, уходим «туда», на краткий миг, и опять «сюда» возвращаемся. Но, чтобы вернуться, надо забыть то, что мы видели там. Мы забываем окончательно; египтяне смутно помнят.
Смерть сквозь пол, пол сквозь смерть — вот богоощущение, богопознание Египта глубочайшее и наиболее противоположное нашему.
«Будут два одна плоть» — будут, но еще не суть в любви рождающей, смертной, ибо умирает все, что рождается; будут — в любви бессмертной, воскрешающей.
Нет, не «плодородие», не рождение и смерть знаменует фалл Озириса, а воскресение.
«Вы, боги, из фалла исшедшие, руки мне ваши подайте!» — молит мертвец, восстающий из гроба (Кн. Мертв., 18). Боги изошли из крови фалла первичного бога Атума, себя самого оскопившего, потому что для Египта бессознательно не только пол, но и противопол в Боге: тут уже смутно предчувствуется соединение Отца с Сыном.
«О, фалл Озириса, восстающий для истребления мятежных (врагов Божиих)!.. Я фаллом твоим крепче крепких, могущественнее могущественных», — исповедует умерший-воскресший. Это и значит: пол есть орудие силы воскрешающей. Как смертью смерть, так полом пол побеждается; через пол, через смерть — к воскресению.
В «Книге Мертвых», в заглавном рисунке к CLIV главе: «О том, чтобы не дать телу истлеть», на лежащую Озирисову мумию нисходит солнечный диск с тремя лучами над областью пола, и средний луч образует как бы прямо стоящий фалл: умерший совокупляется с солнцем воскрешающим: «Я не познаю тления; червь не коснется меня. Я есмь, я есмь. Я жив. Я расту, я расту. Я не познаю тления».
