Командующее Я - Шах Идрис (читать книги без txt) 📗
Вы думаете, кто-то нарушил законы и спас королеву? Да, ее спасли, спасителем оказался человек, случайно проходивший мимо и увидевший, что произошло. Он бросился к королеве и высвободил ее ногу из стремени. Сделал он это, как было отмечено, лишь потому, что не был знаком со строгим протоколом, не позволявшим никому, кроме специально утвержденных лиц, приходить к королеве на помощь.
Получил ли он награду? Да, конечно: ему тут же вручили кошель с золотом. Но одна проблема все-таки осталась: чужеземец, пусть и не знакомый с этикетом, совершил преступление, коснувшись королевы. Оно не могло остаться безнаказанным: за свою дерзость он в надлежащем порядке был выдворен из королевства.
Согласно этикета, даму следовало оставить в бедственном положении. Помогать ей было противозаконно. Справедливость требовала наградить прохожего; этикет потребовал его изгнания. Так что же… «Никогда никому не приносит вреда?.. Не сеет несчастья?» Наверное, этот человек хотел, чтобы его изгнали.
ЧУВСТВО ОБЩНОСТИ
В.: Среди людей имеется некая общность чувств и согласие, что, без сомнения, указывает на то, что люди, разделяющие подобное состояние, находятся на верном пути. Не могли бы вы сказать несколько слов о важности и ценности такого единения людей и об опыте приобщения человечества к чему-то высшему? Разве само по себе это не служит знаком истинного опыта?
О.: Такое же чувство, о каком говорите вы, в почти тех же словах, описывают члены групп, исповедующих диаметрально противоположные, а зачастую и взаимно враждебные идеологии. Из исторических документов известно множество случаев, когда и угнетатели, и угнетенные ссылались на подобное чувство. В действительности угнетающее сообщество даже утверждает, что именно это чувство придает ценность процессу угнетения (или, как это называют, «приобщения к истине») угнетаемой части общества.
Притязания, или убежденность, что упомянутое чувство доступно исключительно тем, кто особым образом настроен на истину, может поддерживаться и при отсутствии информации. Эта вера процветает среди людей, которые не провели сравнительного изучения сообществ или хотят верить, что лишь они — но никак не те, у кого иные убеждения или позиции, — могут испытывать то ощущение, о котором говорите вы.
На самом деле упоминаемое вами социальное и субъективное чувство единения не имеет ничего общего с тем ощущением, на которое ссылаются люди, пытаясь описать подлинно универсальный, или космический, опыт. Руми говорит, что существует истинное золото, и именно поэтому возможно золото фальшивое. То чувство, которое упоминаете вы, древний ученый-историограф и суфий Ибн Халдун называет «групповым духом», Asabiyya. Он ценен, если его применять с конструктивной целью, однако, при объединении с идеологическими установками, может таить опасность. Довольствоваться им в то время, когда есть нечто более высокое, — это форма жадности.
СУДЬБА
Жил некогда дервиш, достигший четвертой стадии понимания и потому обладавший умением видеть будущее.
Одна женщина, беспокоясь о будущем своих четверых маленьких сыновей, пришла к дервишу и стала умолять его взять детей под защиту.
Дервиш задумался, а потом сказал:
«Не спрашивай меня почему, но постарайся, чтобы первый твой сын стал лавочником, второй — священником, а третий — солдатом. Если они не займутся этими профессиями, жизнь у них сложится неудачно, а если послушаются, то будут под защитой».
Когда дети выросли, они последовали указаниям дервиша, а четвертый сын стал его учеником.
Каждый год братья навещали дервиша и выражали признательность за тот успех, который сопутствовал им в жизни, поскольку были убеждены, что обязаны этим благословению мудреца.
Прошло много лет, и четвертый сын, сам уже уважаемый учитель, спросил дервиша, почему столь много надежд возлагается на четвертую стадию понимания. Ведь сам он, в конце концов, стал широко известным и почитаемым учителем, хотя еще не сподобился получить этого озарения.
«Я покажу тебе, в чем полезность этой стадии, — сказал мудрец. — Помнишь тот день, когда твоя мать привела ко мне вас, мальчишек. Благодаря внутреннему восприятию, которое появляется на четвертой стадии, я понял, что старший имел склонность к воровству, второй — ко лжи, а третий — к убийствам. Их профессии предоставили им законное право удовлетворять эти склонности или защитили от них…»
«А я?»
«Ты был единственным, кто искал Истину, не желая ни выгоды, ни защиты».
ЖИТЬ ВЕЧНО
В.: Почему вы говорите, что одна половина ума не ведает того, о чем думает другая?
О.: Вот пример.
Вы пришли ко мне час назад и сказали, что у вас были «правдоподобные переживания Будущего состояния», что вы испытали «экстатический восторг от контакта с Запредельным», что «после смерти намерены попасть на Небеса»; что вы «Духовный человек», и многое другое. Это правда?
В.: Да.
О.: Прекрасно. Далее, когда вы закончили, я спросил: «Вы хотите, чтобы я дал вам рецепт средства, которое продлит ваши молодость и здоровье на сто лет?» Вы ответили: «Да». Не так ли?
В.: Так.
О.: Ну а теперь я покажу вам расщепление ума. Одна его часть ждет не дождется, когда попадет на Небо, и подобный опыт у вас, по вашим словам, уже был. Если одна часть ума так страстно ждет этого часа, почему же другая часть (а она конечно же не может быть той же самой) хочет остаться на этой Земле еще целых сто лет?
ПЛОТ
В.: Я прекрасно сознаю, что внутреннее состояние человека, а также возможные средства его спасения можно описать по-разному, и все эти описания будут адекватны в равной степени. Но не могли бы вы сейчас предложить мне такое описание данной ситуации, которое, возможно, поможет мне приблизиться к учению благодаря именно тому, что я его прежде не слышал?
О.: Вот одно такое описание.
Реальное внутреннее Я человеческого существа поймано в плен. Предположения и действие вторичного Я, а также поверхностные, но крепкие оковы обусловленности и внешнего окружения удерживают его в этом состоянии. Суфию приходится делать все возможное для того, чтобы войти в контакт с внутренним Я и, взаимодействуя с ним, избегая и сводя на нет влияние препятствующих факторов, помочь человеку в самореализации.
В.: Да, я понимаю, это — как синопсис того, что гностики на Западе и суфии на Востоке говорят о роде человеческом. Я даже осмелюсь утверждать, что подобный диагноз может быть поставлен любой религией. Но как все это можно себе представить, чтобы удержать в уме?
О.: Могу дать вам свеженькую притчу. Она, кажется, представляет собой именно то, чего вы хотите. Представьте себе некоего человека. Ему надо освободить узника, заключенного в замке на острове. Спасатель сделал тростниковый плот, прочности которого хватит лишь на то, чтобы выдержать его одного, и ночью поплыл на нем к острову. Стражники увидели плот и бросились к нему. Прибывший скрылся в темноте, а плот, разумеется, затонул, как только стражники ступили на него. Кто-то из стражи сказал: «Да это же просто какая-то развалюха. Не успели мы взобраться, она ушла под воду. Для побега это — несерьезно». Они также решили, что раз плот развалился, то узник не сможет убежать. Одни считали, что на плоту кто-то был, другие же были уверены, что там никого и не было. Сам узник, услышав все эти рассуждения, стал воображать самое разное.
Итак, спасатель — это суфий, пробирающийся к пленнику. Он плывет к нему на плоту, что символизирует средства приближения к решению этой проблемы. «Новый вид транспорта», он будет использован позднее, — это методы, разработанные спасателем на основе его специального знания. Замок — убеждения, господствующие в среде; стражники — субъективные убеждения человека, включая и его предположения.
