Диалектический материализм - Митин Марк Борисович (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
По словам Маркса, эти «овцы, которые считали себя волками, всей шумихой своей теоретической деятельности только облекали в философский жаргон представления немецких бюргеров».
Ранняя теоретическая деятельность Маркса по своему классовому характеру и тенденциям своего развития имеет ряд особенностей, резко отличавшихся от теоретической деятельности прочих левых гегельянцев. Политические и теоретические взгляды Маркса оформлялись в огромной зависимости от революционного умонастроения эпохи Великой французской революции и массовых революционных движений конца 30-х и начала 40-х годов прошлого века.
Как указывает Ленин, Маркс и Энгельс сделались социалистами из демократов, и демократическое чувство ненависти к политическому произволу было в них чрезвычайно сильно. Уже с 1842 г. они выступают как последовательные защитники широкой массы трудящихся, городской и сельской бедноты. В этот период в их работах пробивают себе дорогу материалистические тенденции.
На опыте политической борьбы в течение короткого периода Маркс и Энгельс убеждаются, что не «противоречия гегелевской идеи, воплощаемой в праве и государстве», а непримиримая борьба пролетариата с буржуазией является движущей силой общественного переустройства и что следовательно не право и не государство, как учил Гегель, определяют собою формы так называемого гражданского общества, а, наоборот, господствующий способ производства определяет собой формы государственных учреждений, правовые и религиозные и всякие иные представления людей. Этот процесс перехода Маркса и Энгельса с позиций революционного демократа на позиции пролетарского революционера, процесс критического отрицания ими гегелевской диалектики, процесс создания ими диалектического материализма как мировоззрения и метода пролетариата можно проследить на ряде их работ.
Ещё в одной из первых своих статей в «Рейнской газете» Маркс высказывает такие положения, которые ярко обнаруживают в нём последовательного революционера-демократа, постепенно переходящего на коммунистические позиции. Крепостническо-реакционному утверждению, что «только религия является основой государства» и что поэтому «газеты не должны обсуждать политику с точки зрения философии в так называемом христианском государстве»‚ — этому утверждению Маркс противопоставляет революционную аргументацию. Философия, по словам Маркса, должна объявить себя «газетным сотрудником» и совершенно открыто обсуждать все политические вопросы «не в церкви и не в салонах, не в семейном кругу», а в печати, ибо «газетные вопросы стали боевыми вопросами дня». Философия должна «сменить аскетическую священническую рясу на лёгкую модную одежду газет», ибо «философы не вырастают, как грибы из земли, они продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого бродят в философских идеях. Тот же самый дух, который строит железные дороги руками ремесленников, строит философские системы в мозгу философов»[89]. Философия не витает вне современного мира, наоборот, она «вторгается в сердце современников», так же как и в «редакции газет».
Исходя ещё из гегелевского идеалистического положения о государстве как о «нравственном организме», Маркс стремится использовать это положение для защиты свободы демократической печати против крепостнической цензуры. «Государство надо строить не на основе религии, а на основе разума свободы». «Новейшая философия… рассматривает государство как великий организм, в котором должны осуществиться правовая, нравственная и политическая свобода, причём отдельный гражданин, повинуясь законам государства, повинуется только естественным законам своего собственного разума, человеческого разума»[90]. В таком идеальном государстве печать должна быть свободной, ибо она — «открытый глаз народного духа, воплощённое доверие народа к самому себе, красноречивее звено, соединяющее отдельную личность с государством и с целым миром… Она — беспощадная исповедь народа перед самим собой… Она — духовное зеркало, в котором народ видит самого себя… Она — светоч государственного разума, который может проникать во всякую хижину… Она — идеальный мир, который, вырастая из реальной действительности, в свою очередь, обогащает и одухотворяет эту действительность»[91]. Маркс решительно протестует против представителей тех сословий, которые «для того, чтобы спасти особенные свободы своих привилегий… осуждают всеобщую свободу человеческой природы». Маркс утверждает, что аргументация против свободы печати, которую развивал в ландтаге представитель дворянского сословия, так же как и аргументация представителя княжеского сословия, не может быть сколько-нибудь состоятельной, так как она противопоставляет особенный дух привилегий всеобщему «историческому духу народа». Но Маркс клеймит своей критикой не только ораторов от князей и дворян, он не менее резко критикует также представителя буржуазии, который требовал свободы печати как «промысловой свободы», т. е. как выражение свободы собственности. «Но, — говорит Маркс, — разве свободна та печать, которая опускается до уровня ремесла?»[92]. «Обнажим мысль оратора. На вопрос: что такое свобода? он отвечает: промысловая свобода. Это всё равно, как если бы студент на вопрос: что такое свобода? ответил бы: „Свободная ночь“»[93].
Мысль о насилии над «свободой всеобщего народного духа» со стороны привилегированных сословий Маркс высказывает, правда, несколько в иной форме, в другой своей статье, написанной по поводу издания закона против кражи дров, в защиту обычного права бедноты. Будучи ещё твердо убеждённым, что государство должно воплощать в себе «свободу всеобщего народного духа», Маркс требует от законодательства, чтобы оно заботилось об охране интересов не только собственника леса, но и нарушителя лесных правил, «ибо государство должно видеть и в порубщике леса человека… гражданина. Государство не может легкомысленно отрезать одного из своих членов от всех этих функций, ибо государство калечит само себя, когда оно делает из гражданина преступника»[94].
Так учит гегелевская идеалистическая теория государственного права. Но Маркс уже отлично понимает, что лесовладелец руководствуется не идеальными принципами, а практическими интересами. «Практичный лесовладелец рассуждает таким образом: это постановление закона хорошо, поскольку оно полезно для меня…»[95]
Однако важно то, что Маркс здесь уже не ограничивается критикой лесовладельцев. В противоположность крепостническо-буржуазным сословиям Маркс объявляет бедноту законной носительницей своих «обычных прав». Маркс утверждает, что собирание валежника в частновладельческих лесах является законным проявлением «захватного права» бедноты, которая «в самой своей деятельности… находит оправдание своего права»[96]. Так Маркс в качестве революционного демократа использовывает отдельные положения гегелевской философии права. Это означало, что Маркс шёл по пути отрицания гегелевской «идеи» государства, ибо вместо того, чтобы выражать свободу «всеобщего народного духа», Маркс заставляет её выражать особенный, частный, классовый дух бедноты.
Если в начале своей деятельности Маркс глубоко убеждён, что идеальное государство как воплощение всеобщего народного духа определяет собой формы существования так называемого гражданского общества, то за время своей работы в «Рейнской газете», в процессе практической политической борьбы Маркс приходит к выводу, что государство лишь «подразумевает разум осуществлённым», на деле «оно впадает в противоречие между своим идеальным назначением и своими реальными данными»[97].
Дальнейшее развитие Маркса и Энгельса, а именно их деятельность в «Немецко-французских ежегодниках» и их «Критика святого семейства» (1843–1844 гг.) направлены на разоблачение гегелевского понимания государства и права. Появление работ Л. Фейербаха (1841–1843 гг.) помогло Марксу и Энгельсу осознать и оформить уже ранее пробивавшиеся у них материалистические положения. Как отмечает Энгельс, «мы (т. е. Маркс и Энгельс) стали сразу фейербахианцами». В этот период совершается окончательный переход Маркса и Энгельса от идеализма к материализму, от революционного демократизма к коммунизму.
