Аристос - Роговская Наталия Феликсовна (книга регистрации txt) 📗
13. За одним-единственным исключением все основные европейские языки, будь они романской, германской или славянской группы, сохраняют слишком много синтетических черт в синтаксисе и склонении. То же справедливо и по отношению к арабскому. Сколь бы интересными и образными ни были категории рода и сложные формы глаголов и существительных в литературном отношении, в филологическом отношении они избыточны. Всякий, кто возьмется разрабатывать новый язык, имея в виду прежде всего легкость в изучении и применимость на практике, без сомнения, все эти излишества отбросит.
14. Отсюда мы приходим к неизбежному выводу, что самый подходящий из всех языков — английский. Он уже de facto второй язык во всем мире; и любому, кто преподает иностранные языки, понятно, в чем тут дело — он наименее синтетичный из всех распространенных языков и, следовательно, самый легкий для изучения. Если же мы, британцы и американцы, полагаем, что он стал общеупотребительным единственно по причине нашего прошлого и настоящего политического могущества, то мы глубоко заблуждаемся. Всё больше иностранцев говорит по-английски просто потому, что это наиболее подходящий из имеющихся инструментов; не потому, что нас любят или нами восхищаются.
15. Преимущества у английского языка весомые. Он занимает второе место в мире по количеству говорящих на нем из числа тех, для кого это родной язык, и он имеет самое широкое хождение среди тех, для кого он неродной. Его диалекты, в отличие от китайских, по большей части взаимопонятны. Он располагает богатой литературой, как в исторической ретроспективе, так и современной; и у него мощные ресурсы и потенциал для нового развития. Алфавит его прост. И он отлично приспособлен и для простого, и для сложного уровней выражения.
16. Есть у него, разумеется, и недостатки. Его орфография (по сравнению с таким языком, как, например, итальянский) очень далека от его фонетики. Сохраняет он и некоторые синтетические черты, в том числе ряд досадных отклонений в словоизменении. В некоторых устных формах (например, в британском английском) он становится почти тоновым языком, где множество нюансов смысла зависят от едва уловимого (для иностранца) смещения интонационного акцента. Богатство его вокабуляра — в два, а то и в три раза больше слов, чем в большинстве других европейских языков, — тоже создает определенные трудности для его применения.
17. Но необходимые в этом случае усовершенствования не так уж страшны — разве что для тех из нас, для кого английский родной язык. И самая настоятельная потребность — введение фонетической системы орфографии (благодаря чему не только упростится написание, но произойдет и кое-что поважнее: станет легче усвоить правильное произношение). Горячим сторонником такого шага был Бернард Шоу, и до сих пор никто не сумел убедительно опровергнуть его доводы. Рационализация ныне существующего алфавита — поистине небольшая цена за то, чтобы открыть новые широчайшие возможности для использования английского языка.
18. Вторая область, подлежащая усовершенствованию, — это упорядочение исключений из правил словоизменения и синтаксиса. Это задача потруднее, учитывая, какое количество исключений касается как раз самых употребительных слов. Достаточно упорядочить, то есть привести в соответствие с общими правилами, предложение «I saw the men working hard», которое должно было бы быть записано «I seed the mans working hardly», чтобы осознать, какие тут расставлены ловушки. И все-таки в словоизменении много больных мозолей, которые легко поддаются лечению без риска попасть в ловушку двусмысленности.
19. Язык — это инструмент: самый важный из всех, которыми располагает человек. Мы не должны позволить, чтобы что-то — будь то предубеждения лингвистов-шовинистов или наша (если мы от рождения говорим на английском) неприязнь к «варварским» нововведениям в собственном языке — стало на пути к единоязычному миру. В определенном смысле главная забота лежит именно на носителях английского языка. Нам следует усовершенствовать наш инструмент, чтобы он смог выполнять особую функцию. И судя по всему, остальной мир тогда с удовольствием будет учиться им пользоваться.
Еще три цели образования
20. Образование — наиважнейший из всех видов общественной деятельности, и потому оно подвергается наибольшему третированию со стороны той властной системы, которая ему современна, — религиозной, если речь идет о средневековье, или политико-экономической, если брать последние сто с чем-то лет. В сущности, с возникновением великих религий в первом тысячелетии образование непрестанно подвергалось жестокой тирании. Во многих отношениях образовательные теории древних более современны" — не так изуродованы в угоду политической и экономической необходимости, — чем теории, пришедшие им на смену, и те три дополнительные цели, на которые я хочу указать, придуманы не мной. Они были выдвинуты в III веке н. э. философом-неоплатоником Плотином. Он настаивал на необходимости образования внешнего — гражданского и общественного; внутреннего — личностного и направленного на самораскрытие; и, наконец, синоптического, сводного — образования, которое позволило бы открыть или хотя бы приоткрыть для ученика человеческое существование во всей его сложной цельности. Здесь не место подробно останавливаться на деталях такого триединого образования, но некоторые общие задачи и проблемы обрисовать необходимо. Первое и самое труднопреодолимое на практике препятствие при внедрении единой во всем мире образовательной программы — это, конечно же, национализм.
Национализм
21. Национализм — это низменный инстинкт и опасное орудие. Возьмите любую страну и отнимите у нее то, чем она обязана другим странам, а после гордитесь ею, если сможете.
22. В бедной стране патриотизм означает верить в toj что твоя страна наверняка была бы лучшей из всех, если бы только она была богата и могущественна. В богатой стране патриотизм означает верить в то, что твоя страна лучшая из всех, потому что она богата и могущественна. Таким образом, патриотизм сводится к желанию получить то, что есть у других, или не дать другим получить то, что есть у тебя. Короче говоря, это одна из сторон консерватизма — животной зависти и животного эгоизма.
23. Важно не то, что тебе повезло родиться в одной из лучших — самых богатых или могущественных — стран; но то, что другим не повезло там родиться. Ты не голодающий индийский крестьянин — но ведь мог бы им быть. И то, что ты не он, — не повод от души себя поздравить, а повод для милосердных дел, для проявления заботы и участия. Национализму надлежит довольствоваться областью искусства и культуры — политика не его сфера.
24. Люди были все заодно в племени, в городе, в церкви, в политической партии. Но теперь они становятся миром изолированных единиц. Старые связи распадаются — связи общей национальности, общего языка, общих обрядов, общей истории. И правильно. На смену нынешней дезинтеграции придет новая интеграция, в результате которой будет создана единственно правильная общность — единое человечество.
25. Общечеловеческое образование должно повсюду внедрить в сознание каждого идею единства ситуации: то, что у нас общие трудности и общее существование, общее право на компенсацию, как и общие оправдание и справедливость. Как следствие такого образования, дети должны научиться видеть изъяны в обществе; когда же мы из националистических соображений учим их притворяться, что дурные вещи хороши, мы учим их учить других тому же. У дурного урока долгая жизнь.
