Тайна трех: Египет и Вавилон - Мережковский Дмитрий Сергеевич (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Кто этот Змей, решающий судьбу второго человечества, может быть, так же, как первого? Не он ли изображен на вавилонском резном камне-печати, за спиною Жены, сидящей против Мужа, у Древа Жизни? «Как бы не простер он руки своей, и не взял также от Древа Жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Быт. III, 22). Это сказано об Адаме, и о Гильгамеше — почти то же:

Нищим ушел он и нищим вернулся. Но, тайны жизни не узнав, хочет узнать, по крайней мере, тайну смерти. Вызывает заклинаниями тень друга из подземного царства бога Нергала.

Далее клинопись стерта так, что трудно прочесть; но, кажется, мертвый только повторяет плач живого: «Кого возлюбил ты, тот сделался прахом; твой друг, твой Энгиду, он сделался прахом!» И заунывен, как вой ночного ветра, непонятный припев:

Опять стерто, уже так, что ничего нельзя прочесть, как будто нарочно здесь тайна веков легла на тайну вечности.

И, наконец, последний разговор, которым все кончается:

Этим кончается все. Какой конец какого начала!

И вот что увидел: «дно горшка с нечистыми объедками». По Екклезиасту: «Нет у человека преимущества перед скотом… Все идет в одно место: изошло из праха и отыдет в прах». И по египетской мудрости: конец всего — Всесмерть.

Но Египет к этому пришел, а Вавилон исходит из этого, и сам еще не знает, к чему придет.

Путь Гильгамеша — путь всего Вавилона-Ассура. Царь Ассурбанипал молится богине Иштар:

И доныне путь Гильгамеша не кончен. Вечно скорбящий, стенающий, как бы гонимый неведомой силой, все идет и идет он, остановиться не может, подобно Агасферу и Каину. Путь его — путь всего человечества.

Не нашли, чего искали, искатели вечной жизни, не вкусили от Древа Жизни, но уже простирали к нему руки: уже предлагалась Пища Жизни Адапе; уже возносился Этана к небу Иштар, за Злаком Рождения; уже имел в руках своих Злак Жизни Гильгамеш. Этого никогда не забудет человечество.

Вот зачем: чтобы искать, пока не найдет.

«Гомер мучается в аду за то, что лгал на богов» (Пифагор). На богов все певцы лгут, сплетают лживые басни о них — мифы, чтобы скрыть под ними ужасную истину: «Дно горшка с нечистыми объедками». Но пророки знают, что миф не ложь, а прообраз божественной истины, воплощаемой в мистерии.

«Боги людям назначили смерть, а себе оставили жизнь» — вот что знает миф. «Бог любит мертвых воскрешать, sa miti bulluta irammu», — вот что знает мистерия.

Конец мифа — начало мистерии: Гильгамешева трагедия, в мифе неразрешимая, разрешается в Таммузовой мистерии.

Жизни вечной искал Гильгамеш и не нашел; ее найдет Таммуз.

ТАММУЗ — ТЕНЬ ВОСКРЕСШЕГО

Таковы клинописные знаки Таммузова имени: Dumu-zi, Истинный Сын. Или полнее: Dumu-zi-absu, Истинный Сын Бездны. «В начале сотворил Бог (Боги — Elohim) небо и землю. Земля же была безвидна и пуста; и Дух Божий носился над водою» (Быт. I). Этот, носящийся над бездною, Дух Божий и есть Эа-Иа, отец Таммуза.

Dumu-zi-absu — Истинный Сын Бездны — Истинный Сын Божий.

«Видишь ли сии великие камни? Все это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне» (Map. XIII, 2). Будет и было: будет в конце, было в начале нашего мира, с теми, кого Платон называет «Атлантами», а Бытие — «исполинами». Прошли над землею воды потопа, и от великого здания — Атлантиды — не осталось камня на камне, все было разрушено.

Лицо земли, омытое от скверны человеческой, опять засияло райскою невинностью. Все началось сызнова: по диким пустыням скитались опять дикие люди, звероловы и пастухи-кочевники, — дикие, но не совсем. О человечестве умершем новорожденное не сохранило даже памяти; одна только точка светилась в этом черном провале беспамятства, как звезда на дне колодца, одно воспоминание или чаяние неимоверное, одно имя, такое святое и страшное, что люди произносили его шепотом, уже почти не зная, не помня, откуда оно: Dumu-zi-absu, Истинный Сын Бездны.

Кто, даже из нас, ничего уже не знающих, не помнящих, прочтет эту полустертую клинопись, услышит этот шепот веков или вечности, без удивления и ужаса? Не влагаем ли мы здесь персты свои в какую-то грозную тайну первого человечества, как Фома Неверный — в язвы Воскресшего?

Бездна, в нее же нисходит Истинный Сын, — впоследствии бездна подземная, а в начале — подводная, потопная; из нее-то и выходит бог-рыба, бог бездны, Оаннес-Эа (Oannes), по сказанию Бероза (Babylon., Fragm.), чтобы «учить людей», или, может быть, не столько учить новому, сколько напоминать древнее, забытое, высветлять чуть брезжущую точку в провале беспамятства, звезду на дне колодца.

Даже для нас, не знающих, не помнящих, разве это не удивление, не ужас, что Сын Человеческий второго человечества был уже Им и для первого? «Прежде нежели был Авраам, Я есмь», на это слово Его отвечает бездна веков: Dumu-zi-absu, Истинный Сын Бездны — Истинный Сын Божий.