Кризис современной цивилизации (СИ) - Козлов Валерий (онлайн книга без txt) 📗
А. А. Зиновьев описывает также и работу идеологического механизма современной западной культуры (с которым ему пришлось столкнуться лично): "В отношении лиц и идей, которые властителями идеологической сферы считаются неприемлимыми, все начинают действовать так, как будто получили инструкцию из какого-то единого центра. Хотя такого центра формально нет, существует механизм согласованных действий. Решения вырабатываются авторитетными специалистами, советниками представителей власти, особыми учреждениями. А масса идеологических работников подготовлена соответствующим образом и имеет опыт работы" [43, с. 329].
Французский философ Жан Бодрийар склонен искать социальные истоки современного кризиса культуры не в политике правящей элиты, а в особенностях масс: "Массы - это те, кто ослеплен игрой символов и порабощен стереотипами, это те, кто воспримет все, что угодно, лишь бы это оказалось зрелищным. Не приемлют массы лишь "диалектику" смысла. И утверждать, что относительно него кто-то вводит их в заблуждение, нет никаких оснований" [90, с. 20]. Именно на массы возлагает он ответственность за провал авангардизма: "Нет больше ни политического, ни художественного авангарда, который был бы способен предвосхищать и критиковать во имя желания, во имя перемен, во имя освобождения форм. Это революционное движение завершено. Прославленное движение современности привело не к трансмутации всех ценностей, как мы мечтали, но к рассеиванию и запутанности ценностей" [90, с. 90]. Воплощением современного искусства стал кич [90, с. 99].
Думается, однако, нет необходимости во всем винить массы, люди такие, какие есть. Глупо пенять на зеркало... А. А. Зиновьев отмечает: "Культура западнизма приспособилась к тому человеческому материалу, на который она рассчитана, и одновременно приспособила этот материал к тому, что она способна производить. Она имеет успех, поскольку рассчитана на самые широкие слои, на самые примитивные потребности, на самые примитивные вкусы, на самый убогий менталитет. При этом высшие классы и образованные слои общества отнюдь не сохранили для себя некую элитарную культуру, являющуюся продолжением и развитием культуры западно-европейской. Они в первую очередь стали потребителями современной плебейской культуры, поощрили и поддержали ее, возвели ее на пьедестал высших достижений, способствовали извращению всей ситуации в сфере культуры" [43, с. 322-323]. Восприимчивыми или невосприимчивыми к тем или иным культурным новациям людей делают наличествующие в актуальной действительности традиции и системы социальных связей, основой сохранения или изменения которых является способ производства. Как писал Ю. И. Семенов: "В действительности же ни техника, ни наука и ни человеческий разум ни в малейшей степени не повинны в духовном кризисе западной культуры. Причина всего этого в капиталистическом общественном строе, в господстве рыночных отношений" [109, с. 533]. Воздействие же трансформации (в данном случае упадка) способа производства на сферу культуры осуществляется, на наш взгляд, через механизм отчуждения труда, захватывающего и творцов, и сотворцов - потребителей духовных ценностей.
З. Бауман писал, что в основе развития общества и культуры до недавнего времени лежало напряжение, возникающее между осознанием краткости собственной жизни и стремлением приобщиться к какой-либо более долговременной социальной реальности (нация, семья, класс, профессиональное сообщество и т. д.) [7, с. 4]. Но современное общество разрушает связь индивидуального и социального: "Вколачивание в сознание мысли о том, что в "обществе нет больше спасения", и превращение этой мысли в расхожее правило житейской мудрости (а это легко можно разглядеть на поверхности современной жизни) приводит к тому, что коллективные, общественные орудия трансцендентности отрицаются, прячутся на "второе дно", и человек остается наедине с той задачей, решить которую самостоятельно большинство людей не имеет никакой возможности" [7, с. 7].
Отсутствие долговременной перспективы становится также весьма неблагоприятным для веры, любви и семьи [7, с. 195-200]. Нравственное развитие личности оказывается под вопросом. Как пишет З. Бауман: "В этом мире человеческие контакты состоят из последовательного ряда встреч, личности заменены периодически сменяемыми масками, а биографии распадаются на серии эпизодов, сохраняющихся лишь в столь же эфемерной памяти" [7, с. 109]. На место проблемы формирования собственной идентичности приходит проблема быстрой и безболезненной смены идентичности в случае изменения внешних обстоятельств [7, с. 185]. Одновременно происходит разрушение традиционной религиозной и светской веры в лучшее будущее [7, с.195]. Семья тоже перестает быть оплотом стабильности: "Сегодня никого не удивляет, что семьи создаются и разрушаются множество раз на протяжении жизни одного человека" [7, с. 200]. Наконец, искусство также перестает рассматриваться в качестве традиционного моста в вечность: "Самые известные художественные артефакты наших дней высмеивают бессмертие или обнаруживают к нему полное равнодушие" [7, с. 314]. Все трансцендентное разрушается. Не здесь ли причины часто лишенной какого-либо смысла калейдоскопичности смены сцен в современных фильмах и сериалах?
Одним из наиболее позитивных качеств рассматриваемой работы З. Баумана, думается, следует признать его стремление связать воедино развитие социально-экономических структур и положение личности. Именно здесь современный неолиберальный капитализм, обещая расширение возможностей для самореализации в теории, сокращает их на практике: "Боязнь чужестранцев, племенная воинственность и политика исключения - все они проистекают из продолжающейся поляризации свободы и безопасности. Это происходит потому, что для больших масс людей такая поляризация означает возрастание их бессилия и незащищенности, препятствует практическому воплощению того, что новый индивидуализм провозглашает в теории и обещает, но не может обеспечить: подлинной и радикальной свободы самоопределения и самоутверждения. При этом поляризуются не только доходы и богатство, продолжительность и условия жизни, но и - причем, возможно, в наибольшей степени - право на индивидуальность" [7, с. 121]. Здесь, видимо, и следует искать различия в социальных условиях культурного творчества между эпохами раннего и классического капитализма (эпоха модернити) и современностью (эпоха постмодерна). Как пишет З. Бауман: "Модернити, породив "сотворенную человеком", "делающуюся им самим" историю, открыла дорогу в бессмертие всем правителям, законодателям, военачальникам, но вместе с ними и "духовным властителям", художникам и скульпторам; всем людям, чье присутствие в мире изменяло его и тем самым делало историю" [7, с. 305]. Ныне же ситуация принципиально изменилась: "Впервые смертные люди могут обойтись без бессмертия и, кажется, даже не возражают против этого" [7, с. 316]. Таким образом, исчезает важнейшее психологическое основание для стремления к творческому совершенству.
Вдобавок, среди самих интеллектуалов все более утверждаются философско-идеологические системы, отрицающие заботу о будущем в пользу "вечного настоящего". И здесь от З. Бауман достается и основанному на идее всеобщности идеологизации постмодернизму: "Если критика идеологий запрещена, если признается, что идеологии окружают нас со всех сторон и все вокруг идеологизировано, то исчезает и сама задача размышлений об обществе" [7, с. 245]. Но куда опаснее для культурного развития, на наш взгляд, является неолиберальное сведение истории к биологизируемой конкуренции: "Идеология обычно противопоставляет разум природе, неолиберальный же подход обезоруживает разум, натурализуя его" [7, с.249]. Масскультура часто подает эту примитивную биологизацию в развлекательной упаковке. Как писал П. Бурдье: "Итак, авторы, пьесы, аргументы, слова, являющиеся или желающие казаться "смело легкими", радостными, веселыми, живыми, беспроблемными, как в жизни, стоят в оппозиции к "тяжеловесным", т. е. грустным, скучным, проблематичным и темным. "У нас, у нас будет веселая попка. У них, у них будет задумчивый зад". Оппозиция эта непреодолима, поскольку разделяет "буржуа" и "интеллектуалов" вплоть до самых базовых и общих, казалось бы, интересов" [16, с. 199]. Впрочем, на наш взгляд, писать весело можно и о самых серьезных проблемах (не верящим советую почитать "Цивилизацию хомяков" М. Кантора [56, с. 473-491]). Просто смех бывает разный.
