Введение в философию - Джентиле Джованни (полные книги txt) 📗
12. ИНТЕРЕС НАУКИ ПО ОТНОШЕНИЮ К ФИЛОСОФИИ
Таков интерес, который справедливо защищают - в основном ошибочно, но отчасти также и правильно - ученые (тоже философы, но не профессионалы от философии), когда видят философов (профессионалов от философии), вдохновляемых желанием пересмотреть принципы их дисциплин (подозревая, что философы угрожают перечеркнуть особую значимость и специфический характер этих самых дисциплин, чтобы выхолостить их содержание в пустых и абстрактных общих местах) [1].
1 Подозрения, необоснованные в случае с последними итальянскими актуалистическими работами и проистекающие из неточного истолкования требований, которым подчиняется это движение. Фактически же оно началось в Италии в "Nuovi studi di diritto, economia e politica" не с чисто спекулятивной теоремы, сформулированной в голове философов, которые, коль скоро они обладают своей формулой, принялись искать область, где бы могли применить ее. Начало, и это следует знать, как раз противоположное. Речь шла о молодых специалистах права и экономики, которые, взглянув на современную философию, почувствовали определенные недостатки в своих предшествующих работах, кои необходимо было восполнить. Они ощутили потребность углубить и систематизировать иначе принципы своих дисциплин, чтобы избежать абсурдных и пустых выводов, которые, при определенных посылках, неизбежны. И реформу, о которой конкретно начали дискутировать, должно в силу этого рассматривать не как чудаковатую попытку внешнего переоформления, а как самокритику и преобразование, связанное с внутренней энергией.
В любое время происходило так, что ученые, в попытке лучше понять объект своих исследований (т.е. проникнуть в него глубже посредством самой их мысли) и повинуясь новым устремлениям, полученным из современной культуры, постепенно совершали научные перевороты, воодушевляя свою мысль и свой мир новой философией. Поскольку ни современная научная мысль никогда не будет наукой больше, чем философией; ни современная и конкретная философия не сможет никогда быть философией больше, чем наукой, - постольку всегда будет существовать наука, философская внутри, и философия, которой будет имманентна наука.
Конечно, ни один ученый никогда не будет претендовать на то, чтобы оставаться строгим образом в своем особенном, которое, как таковое, было бы непонятным. Никто, берясь изучать тыкву, не захочет в силу этого замкнуться в рамках ее мира, дабы прийти к забавному последствию (неизбежному, коль скоро установлена диалектика превращения абстрактного логоса в конкретный) стать самому тыквой. Объект, хотя он и особенный, проецируется всегда на фоне, который есть мир; и это - невещественный мир, т.е. мысль. Его видят или не видят - но, по крайней мере, всегда смутно замечают в сумеречном свете; и он может быть лишь мыслью о мысли, т.е. самосознанием. Только при таком условии можно заниматься наукой, и только при таком условии можно говорить какие-то слова, которые имеют смысл, - одним словом, жить сознательной человеческой жизнью. Поэтому виртуально каждый человек, включая сюда и ученого, - философ. И эта виртуальность всегда в наличии, всегда активна - даже если порой кажется, что она ослабевает и почти что исчезает. Purus mathematicus* и т. д.? Вовсе нет! Последнего можно будет называть так всегда в относительном смысле; и, при небольшом терпении, раньше или позже увидят, как даже из чистого математика вырабатывается философ. А пока что наберемся терпения: пусть он делает расчеты, конструирует и удаляется, как кажется, от философии. Последняя может подождать, она не спешит. Когда кажется, что кто-то от нее наиболее удалился, он тем не менее слышит в своей груди настойчивый и повелительный голос - тот, что раньше или позже приведет его к ясному и энергичному осознанию логики мысли, в которой состоит философия.
ПРИМЕЧАНИЕ
Я хочу здесь перепечатать некоторые замечания, опубликованные мною в журнале "Социальная политика" (Politica sociale. II, 1930. Ottobre. P. 803-806) по поводу Научного конгресса, состоявшегося в Боль-цано и в Тренто в сентябре 1930 года:
"На последнем Научном конгрессе было утверждено очень важное понятие, показатель коренного поворота итальянской мысли. Я опускаю неожиданные выступления некоторых физиков, которые почувствовали потребность высказать перед широкой общественностью собственные признания, изложив свои личные убеждения по поводу отношений между наукой и верой. Обычные проблемы, обычные решения: наука, вовсе лишенная абсолютного - и, стало быть, мистическая интуиция абсолютного без всякого отношения с научной мыслью (как тем, что отрицает совершенную гетерогенность и несоизмеримость) - признак мысли, разорванной внутри себя и едва оказавшейся вне ограниченного поля специального научного исследования, обреченной оставаться в примитивном и наивном состоянии донаучной рефлексии обычного человека. Вот дуализм, которым должны довольствоваться слишком многие, но который, естественно, не может удовлетворить мыслителя, воспитанного на традиции во все, что он мыслит, вносить ту самую потребность в строгости, в анализе, в рассуждении и в точности.
Но что показалось мне на этом Конгрессе наиболее знаменательным - так это живейшая заинтересованность наших ученых в собственном смысле философскими проблемами; и то, что они могли в лоне Ассоциации, проводящей эти периодические конгрессы, без противоречий и дискуссий учредить особую секцию по Философии. Что несколько лет назад в общих условиях нашей научной и философской культуры было бы вещью самой абсурдной, о которой можно было бы думать. Ибо было общепринято считать, что каждый уважающий себя ученый должен насмехаться над философией, изгнанной в интересах науки и ее серьезности из области научного исследования; и с тех пор, как пришел в упадок позитивизм, который славился тем, что называл философию научной и призывал осторожно отбирать результаты отдельных наук, чтобы систематизировать их вместе в синтетический взгляд, - не было философа, который, твердо придерживаясь специфического различия между науками и Наукой, т.е. между частными науками и философией как наукой о Целом или о Едином, не постыдился бы любого контакта с научной мыслью. Два мира! каждый - замкнутый в себе и чуждый другому. Представление, безусловно, ошибочное, но удобное для лености ума ученых и философов - одних и других, освобожденных от обязанности сводить счеты с рядом фундаментальных проблем, тем самым выставленных за дверь. Но отныне принадлежит вчерашнему дню легкомысленная улыбка самодовольства, с которой первоклассные итальянские математики и физики произносили имя философии.