Встречи с замечательными людьми - Гурджиев Георгий Иванович (читать книги без регистрации txt) 📗
ЧАСТЬ II. МОЙ ПЕРВЫЙ УЧИТЕЛЬ
Как я уже упоминал в предыдущей главе, моим первым учителем был настоятель Борш. Служа настоятелем собора в Карсе, он был одновременно величайшим духовным авторитетом для целой области, незадолго до описываемых событий захваченной русскими войсками.
Отец Борш, благодаря счастливому случаю, сыграл огромную роль в становлении моей личности.
Певчих в соборный хор набирали из учащихся муниципальной русской школы, которую я посещал. Благодаря хорошему голосу я попал в число избранных.
Старый настоятель, интересуясь церковным пением, часто присутствовал на наших спевках. Он очень любил детей и поэтому был добр с маленькими певчими.
Вскоре настоятель стал проявлять ко мне особое внимание; то ли потому, что я обладал очень хорошим голосом, который выделялся в общем хоре, то ли потому, что я был большим озорником, а ему нравились такие непоседы. В любом случае, он проявлял ко мне неподдельный интерес и вскоре стал помогать мне готовить школьные уроки.
В конце года я пропустил много спевок в соборе, потому что заболел трахомой. Узнав об этом, настоятель лично пришел к нам домой, приведя с собой двух врачей-окулистов. После обследования доктора прописали мне порошок сульфата меди, специальную мазь и затем ушли, а мой отец разговорился с настоятелем Боршем. Эти два человека, прожившие такие разные жизни, оказались родственными душами.
Почувствовав друг к другу большое расположение с самой первой встречи, они часто встречались в нашей мастерской и беседовали часами, прихлебывая кофе, приготовленный моим отцом. Устроившись на мягкой куче опилок в укромном уголке, они обсуждали религиозные и исторические вопросы. Я помню, что настоятель Борш особенно оживлялся, когда мой отец рассказывал ему об Ассирии.
Отцу-настоятелю было тогда около семидесяти лет. Не обладая крепким здоровьем, он сохранял бодрость духа. Этот высокий стройный человек с благородными чертами лица обладал глубокими и обширными знаниями, при этом его взгляды отличались от взглядов его окружения.
Его считали человеком со странностями, и, с обывательской точки зрения, он давал достаточно оснований для такого отношения. Будучи довольно богатым человеком и получая хорошее жалование, он занимал только одну комнату с кухней, хотя его помощники, люди гораздо менее обеспеченные, жили в шести-десятикомнатных комфортабельных квартирах.
Отец Борш вел очень уединенную жизнь, почти ни с кем не общаясь, не нанося визиты своим немногочисленным знакомым, не позволяя входить в свою комнату никому, кроме меня и прислуги, причем прислуге не разрешалось входить к нему в его отсутствие.
Добросовестно исполняя свои обязанности, отец-настоятель отдавал все свободное время наукам, особенно астрономии и химии, иногда для отдыха занимался музыкой - игрой на скрипке и сочинением духовной музыки. Многие из его произведений стали широко известны в России.
Некоторые из его вещей, которые были сочинены в моем присутствии, мне приходилось впоследствии слышать в граммофонной записи.
Настоятель Борш заходил к нам, чтобы повидать моего отца, обычно по вечерам, когда они оба были свободны от своих обязанностей.
Чтобы, так сказать, не вводить других в соблазн, он старался сделать эти визиты как можно более незаметными, так как он занимал видное положение в городе и почти все знали его в лицо, в то время как мой отец был простым плотником.
Во время одной из таких встреч в мастерской моего отца настоятель Борш заговорил с ним о моем дальнейшем образовании.
Он сказал, что находит меня очень способным мальчиком и считает совершенно бессмысленным мое дальнейшее пребывание в школе, где мне предстояло потратить целых восемь лет на то, чтобы получить аттестат, соответствующий начальному образованию.
И в самом деле, муниципальная школа была устроена абсурдно, так как, отучившись восемь лет, вы в конце концов получали документ об образовании, соответствующем трем классам.
Поэтому настоятель Борш убедительно посоветовал моему отцу забрать меня из школы и обучать дома, предложив свои услуги, пообещав найти мне и других учителей. Он сказал, что если мне впоследствии понадобится аттестат, я смогу получить его в любой школе, сдав экзамены за соответствующий класс.
После семейного совета отец так и сделал. Я бросил школу, и с того времени настоятель Борш занялся моим образованием, лично преподавая мне некоторые предметы и подыскав мне учителей. Это были выпускники теологической семинарии Пономаренко и Крестовский, которые служили дьяконами в соборе, готовясь стать армейскими капелланами. Еще со мной занимался доктор Соколов.
Пономаренко учил меня географии и истории, Крестовский - Священному Писанию и русскому языку, Соколов занимался со мной анатомией и физиологией. Математику и многие другие предметы преподавал мне сам настоятель.
Мне приходилось нелегко. Хотя я был способным учеником и обладал хорошей памятью, мне едва хватало времени, чтобы готовиться к занятиям, и не оставалось буквально ни одной свободной минуты.
Много времени приходилось тратить на дорогу, так как все учителя жили в разных районах, а доктор Соколов - в форте Чакман, в нескольких милях от города.
Вначале отец и мать хотели, чтобы я стал священником, но настоятель имел свое мнение по этому вопросу. Он считал, что священник должен не только заботиться о душах своей паствы, но и обязан знать все об их телесных неудачах и о том, как врачевать их.
Он был убежден, что обязанности священника и врача должны быть объединены, ведь только тот врач, который имеет доступ к душе своего пациента, сможет оказать ему реальную помощь. В то же время только тот будет хорошим священником, кто имеет медицинское образование, потому что тело и душа взаимосвязаны, и невозможно лечить одно, если причина недуга кроется во втором.
Отец Борш считал, что я должен получить медицинское образование, но не для того, чтобы впоследствии работать врачом.
Но сам я хотел для себя иной судьбы. Имея с детства склонность к изготовлению всякого рода поделок, я мечтал о технической специальности.
И так как еще не было решено, на чем следует остановиться, я продолжал готовиться на священника и врача, так как многие предметы пригодились бы мне в любом случае.
Все продолжалось, как и прежде, и я, будучи способным учеником, смог преуспеть в обоих направлениях и даже нашел время для чтения книг, частью даваемых мне отцом Боршем, а частью добываемых мной самим.
Отец-настоятель очень тщательно занимался со мной по тем предметам, которые он выбрал, и зачастую после уроков позволял мне оставаться, угощая чаем и слушая, как я исполняю духовные песнопения, сочиненные им.
Во время наших частых и продолжительных встреч он беседовал со мной на разные темы: и те, что касались преподаваемых им предметов, и те, что не имели к ним отношения. Мало-помалу между нами установились такие доверительные отношения, что отец Борш стал разговаривать со мной не как с ребенком, а как со взрослым человеком, как с ровней.
Я так привык к нему что чувство робости, которое я вначале испытывал, совершенно исчезло. Сохраняя все свое уважение к нему, я тем не менее иногда забывался настолько, что позволял спорить с ним, что его не только ни в малейшей степени не обижало, но, как мне теперь кажется, даже радовало.
В беседах со мной отец-настоятель часто обращался к вопросам пола. Относительно сексуального желания он сказал мне следующее: "Если юноша, не достигший зрелости, позволит себе удовлетворить свою страсть, с ним произойдет то же, что с небезызвестным Исавом, который продал за чечевичную похлебку право первородства. Потому что, уступив искушению хотя бы один раз, он лишит себя возможности в дальнейшем быть достойным человеком.
Удовлетворять вожделение до достижения зрелости - все равно, что добавлять спирт в моллавалльянский мадьяр. (Примечание. Моллавалли - район Карской области, а мадьяр - это молодое перебродившее вино.) Если влить в это вино хотя бы каплю спирта, оно превращается в уксус.
