Эзотерический мир. Семантика сакрального текста - Розин Вадим Маркович (мир книг .txt) 📗
Короче, это мир первобытной магии, мир отчасти пантеистический. В нем пейот — растение и одновременно защитник человека (Мескалито), а также то, что дает ему личную силу; олли — дымок, получаемый при сгорании особых психотропных грибов, и личная сила мага, а также существо, меняющее свою форму. В эзотерической реальности своя магическая флора и фауна, особое время и пространство, магическая география и среда. Например, человек видится как светящееся яйцо, из него истекают сверкающие нити, идущие к другим живым существам. Чтобы почувствовать ближе этот мир, послушаем дальше Карлоса Кастанеду.
«Он (дон Хуан) сделал повелительный жест рукой, чтобы я замер.
— Абутол уже здесь! — сказал он.
Я раньше ни разу не слышал этого имени и колебался спросить его об этом или нет, когда уловил звук, похожий на звон в ушах.
Звук становился громче и громче, пока не стал подобен реву гигантского быка. Он длился короткий миг и постепенно затих, пока снова не наступила тишина. Сила и интенсивность звука испугали меня. Я трясся так сильно, что едва мог стоять, и все же рассудок мой работал совершенно нормально. Если несколько минут назад меня клонило в сон, то теперь это чувство полностью пропало, уступив свое место исключительной ясности. Звук напомнил мне научно-фантастический фильм, в котором гигантская пчела вылетает из зоны атомной радиации. Я засмеялся при этой мысли. Я увидел, что дон Хуан опять принял свою расслабленную позу. И внезапно на меня нашло видение огромной пчелы, которое было более реально, чем обычная мысль. Она (мысль) была отдельной, окруженной исключительной ясностью. Все остальное было изгнано из моего ума…
… Затем я услышал голос дон Хуана:
— Поднимайся! Двигайся! Поднимайся!
Видение исчезло и я снова мог видеть его знакомое лицо.
— Я принесу воды, — сказал я после бесконечной минуты.
Мой голос прервался. Я с трудом мог выговаривать слова. Дон Хуан согласно кивнул. По пути я понял, что мой страх исчез так же загадочно и так же быстро, как и появился.
Приближаясь к ручью, я заметил, что могу ясно видеть каждый предмет на пути… Я полностью ушел в это открытие, когда тог же странный звук, который я слышал раньше, появился вновь.
Мои мышцы напряглись. «Ануктал (так я расслышал слово в этот раз) здесь!» — сказал дон Хуан.
Звук казался мне таким громоподобным, таким всепоглощающим, что ничто другое значения не имело.
Когда он утих, я почувствовал, что ручей, который минуту назад был с ладонь шириной, внезапно увеличился так, что стал огромным озером. Свет, который, казалось, падал сверху, касался поверхности, как бы сверкая сквозь толстое стекло. Время от времени вода отливала золотистым цветом, затем становилась темной, неосвещенной, почти невидимой и все же странно присутствующей…
Я решил, что с меня хватит, но когда я поднялся, чтобы уйти, то почувствовал дрожь земли. Земля под моими ногами тряслась. Я потерял равновесие, упал на спину и оставался в этом положении, пока земля сильно тряслась.
Я попытался схватиться за скалу или куст, но что-то ехало подо мной. Я вскочил, секунду стоял и опять упал.
Земля, на которой я сидел, двигалась, соскальзывая в воду как плот. Я оставался неподвижным, скованным ужасом, который был, как и все прочее, уникальным, беспрерывным и абсолютным. Я двигался через воды черного озера на клочке почвы, который был похож на земляное бревно. У меня было чувство, что я двигаюсь в южном направлении, влекомый течением. Я мог видеть, как вокруг завихривалась вода. Она была холодной и странно тяжелой на ощупь. Мне казалось, что она живая…
В тесных сумерках пейзаж был очень ясен. Я сделал пару шагов. Отчетливый звук многих человеческих голосов донесся до меня. Я пошел на этот звук. Пройдя примерно 100 метров, я внезапно остановился, так как передо мной был тупик. Место, где я находился, было корралем, окруженным огромными валунами. Я мог за ними различить еще один ряд, затем еще и еще, пока они не перешли в отвесные горы. Откуда— то доносилась музыка. Это был текучий, непрерывный, приятный для слуха поток звуков.
У подножья одного из валунов я увидел человека, сидящего на земле, его лицо было повернуто ко мне почти в профиль. Я приближался к нему, пока не оказался чуть ли не в трех метрах; тогда он повернул голову и взглянул на меня. Я замер: его глаза были водой, которую я только что видел! Они были так же необъятны и в них светились тс же золотые и черные искорки. Его голова была заостренной, как ягода земляники; кожа была зеленой, испещренной бесчисленными оспинками в точности как поверхность растения пейота. Я стоял перед ним и глядел, не отрываясь. Я чувствовал, что он намеренно давит мне на грудь своим взглядом. Я задыхался. Я потерял равновесие и yпал на землю. Его глаза отвернулись от меня. Я услышал, что он говорит со мной. Сначала его голос был подобен мягкому шелесту ветерка. Затем я услышал его как музыку, как мелодию голосов — и я «знал», что мелодия говорила:
— Чего ты хочешь?
Я упал перед ним на колени и стал говорить о своей жизни, потом заплакал.
Он снова взглянул на меня. Я почувствовал, что его глаза отталкивают меня, и подумал, что этот момент будет моментом моей смерти.
Он сделал мне знак подойти ближе. Я колебался, прежде чем сделать шаг вперед; когда я приблизился, он отвел от меня свои глаза и показал мне тыльную сторону своей ладони. Мелодия сказала:
— Смотри.
В середине его ладони была круглая дырка.
— Смотри, — опять сказала мелодия.
Я взглянул на дырку и увидел самого себя. Я был очень старым и слабым и бежал от нагонявшей меня погони. Вокруг меня повсюду летали искры. Три из них задели меня: две — голову и одна — левое плечо. Моя фигура в дырке секунду стояла, пока не выпрямилась совершенно вертикально, а затем исчезла вместе с дыркой.
Человек этот, который был Мескалито, вновь повернул ко мне свои глаза. Они были гак близко от меня, что я услышал, как они мягко гремят тем самым непонятным звуком, который я уже так много раз слышал этой ночью. Постепенно они стали спокойными, пока не стали подобны тихим озерам с золотыми и черными искрами.
Он опять отвел глаза и отпрыгнул как кузнечик на расстояние чуть не в 25 метров. Он прыгнул еще и еще и исчез».
Или вот другой рассказ. Карлос Кастанеда спрашивает:
«— А как насчет меня, дон Хуан? Разве ты учил меня не для того, чтобы я изменился?
— Нет. Я не пытаюсь изменить тебя. Может случиться, что однажды ты станешь человеком знания, но это не изменит тебя. Когда-нибудь ты, возможно, сможешь увидеть людей в другом плане, и тогда ты поймешь, что нет способа изменить что-либо в них.
— Что это за другой план виденья людей, дон Хуан?
— Люди выглядят по-другому, если их видишь. Маленький дымок поможет тебе увидеть людей как нити света.
— Нити света?
— Да. Нити, как тонкая паутина. Очень тонкие волокна, которые циркулируют от головы к пупку. Таким образом, человек выглядит как яйцо из циркулирующих волокон. А его руки и ноги подобны светящимся протуберанцам, вырывающимся в разные стороны.
— И так выглядит каждый?
— Каждый. Кроме того, человек находится в контакте со всем остальным, не через руки, правда, а через пучок длинных волокон, вырывающихся из центра его живота. Эти волокна присоединяют человека ко всему окружающему; они сохраняют его равновесие, придают ему устойчивость. Поэтому, как ты сможешь увидеть когда-нибудь, человек — это светящееся яйцо, будь он нищим или королем, и нет способа изменить это или, вернее, что можно изменить в светящемся яйце, а?».
И еще один рассказ.
«Мы уселись, и дон Хуан начал говорить. Он сказал, что ему ясно, что я ничего не могу уразуметь до тех пор, пока не обговорю это, и поэтому он не возражает против моих вопросов и собирается рассказать мне об олли.
— Олли не в дымке, — сказал он. — Дымок берет тебя гуда, где находится олли, а когда ты станешь с олли одним целым, то тебе больше не понадобится курить. С этих пор ты сможешь призывать своего олли по желанию и заставлять его делать все, что пожелаешь. Олли не плохие и не хорошие, но используются магами для гой цели, для какой они найдут их пригодными. Мне нравится олли, потому что он не требует от меня многого. Он постоянен и честен.
