ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА - Де Будион Майкл (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Человеком тонко прочувствовавшим подобные вещи стал учившийся на раввина юноша Савл. Невозможно дать точный анализ его чувств, приведших к одномоментному обращению в христианство в 37 году. Но мы знаем — Савл был римским гражданином, а это дает основание заключить что он был пусть ничтожной, но все же частью тогдашней сверхдержавы и, как это не странно для многих прозвучит, — носил в себе частицу ее духа. А дух этот к тридцать седьмому году был уже довольно гниловатый. Только что ликвидирован старец Тиберий, — сгусток жесткости и извращений. На престол садится 25-летний Калигула, который за 4 года своего правления перещеголяет Тиберия и по прошествии этого срока также будет уничтожен. Савл был продуктом Востока, а потому воспринимал столь частую смену императоров убиваемых своими телохранителями как верный признак внутреннего ослабления государства. Примером для него могла служить родная Иудея, бывшая максимально сильной именно в моменты когда царствующие особы находились у власти по 30–40 лет. Когда же государство слабело, цари менялись с завидной регулярностью и тут уже сложно определить где причины, а где следствия. Отдавая должное своему происхождению и начав проповеди с синагог, Павел довольно быстро понял, что Иудея не та страна где он сможет найти много почитателей, да и печальный пример Христа был достаточно свеж. В любом случае, для максимального успеха любой доктрины ей нужно «заразить» главную страну и лучше всего начать со столицы. Деградация любого государства начинается именно там, в главном городе. Это правило исключений не имеет. Тогда таковой столицей был Рим, а страной — созданная им Империя. Сейчас столица мира — Нью-Йорк. Выводы напрашиваются. И если Христос для воплощения своих чаяний считал необходимым покорить главный город Иудеи, то Павел бесспорно пошел дальше, решив покорить главный город главной Империи, благо город до этого созрел и в ближайшее время грозил сгнить и обвалиться.
История не оставила ярко выраженных типажей пророков странствующих по Империи, за исключением христианских, но не приходится сомневаться что таковых было много. Государственный характер римской религии не позволял, правда, никому из них зарываться и объявлять себя «богом» или "сыном бога", хотя массы были к этому уже полностью готовы, поколение упадка всегда стремится вознести на высший пьедестал любую заурядность, ибо оно само есть коллективная заурядность. И если объявление богом Августа, ведшего по словам Шпенглера "жизнь обычного частного лица", имело незначительный теоретический смысл, тем более что было сделано после смерти, то его последователи на императорском кресле будут объявлять себя богами в самом начале правления. Сам прецедент объявления богом здравствующего ничтожества стал прообразом современной "гражданской религии", так усердно насаждаемой в Соединенных Штатах, что означает реальную ее перспективу для остального мира. Массы предпочли видеть живых богов. И они появились, хотя и носили временный характер. Все остальные боги отодвигались на второй план. Главным был действующий император. Поэтому Савл предпочел действовать от "третьего лица", т. е. от имени Иисуса Христа назвавшего себя "божьим сыном", легко обойдя грубый, но простой римский закон и избрав для себя роль посредника, в его случае — практически беспроигрышную. Западная лапидарная простота стала сдавать позиции перед восточной изворотливостью и системой двойных стандартов необычайно развитой уже тогда. Европа в очередной раз столкнулась с угрозой проиграть Азии.
Для Христа поначалу тоже потребовалось слепить «имидж». И у Павла, как человека действовавшего на самом ответственном участке «фронта», руки были вполне развязаны. Для начала был пущена вход информация о «воскресении». Воскресение, точнее самовоскресение — это, конечно же, показатель силы и европейские «низы» впоследствии таки-да клюнули, сделав его ключевым догматом христианства. Интеллектуалам это представлялось вздором, но сколько было интеллектуалов? Видимо столько же сколько и сейчас, когда часто можно встретить человека смеющегося над гипотетическим фактом воскресения Христа и в то же время считающего чем- то совершенно естественным воскресение мертвецов в Вуду, реинкарнацию старых в молодых (при наличии денег) и разного рода "филиппинские операции". Вот вам и продукты ХХ века! Придурки ХХ века! Самопроизвольное воскресенье тормозило принятие христианства сильными народами — германцами, славянами, литовцами. Им было не понять, зачем нужно было дать себя убить двум оболтусам, а потом воскресать, чтоб ничего не сделав, через сорок дней «вознестись»? К чему эта бессмысленная демонстрация? Они по своей наивности не знали что на Востоке все «чудеса» делаются только для обмана бессознательных масс. Посмотрите на знаменитых современных фокусников. Все — продукты Востока. Хотя с другой стороны, исламским апологетам знакомым с христианской доктриной и в голову не приходило выдумывать миф о вознесении Мухаммеда. Наоборот, известно точное время его смерти и точное место погребения. То же можно сказать и о последователях Будды. Даже Кришне, существовавшему «вечно», не приписывалась способность воскрешать. А здесь получалось, что Христос родился когда "было нужно", делал то что хотел, демонстративно игнорируя все наличествующие понятия, затем умер когда хотел и воскрес когда хотел. Религия абсолютного предопределения. И как знать, может быть Запад, ее принявший, тоже предопределен? После чего Христос как приведение мелькал перед апостолами, предупреждая их когда они желали его осязать, — "Noli me tangere!", — а затем "вознесся на небо", предоставив незрелых последователей самим себе. И вот появился Савл, молодой и исключительно агрессивный, обладавший той самой безумной силой фанатика. Он выпустил джина из бутылки. История "обращение Савла" — ортодоксального фарисея участвовавшего в убийствах первых христиан — в высшей степени поучительна.
Павел, бесспорно, был человеком сильным, но его сила была ненормальной. Ненормальная сила сродни дурацкому уму, от которого проблем всегда больше чем выгод. И то что он с такой яростью, гораздо большей чем простая ярость неофита, стал самыми примитивными психологическими приемами обращать в "новую веру" уже "не иудеев, а эллинов" говорит о том, что в христианстве он увидел именно то, что нужно слабым, а перенесение деятельности в Рим показывает, что Савл понял принцип концентрации, т. е. понял что только там где масса сгруппирована в наибольшие толпы его проповеди будут иметь максимальный КПД. А самым населенным местом на земле как раз и был "вечный город". В нем тогда проживало полтора миллиона человек. Рим был и самым полиэтническим городом, где патриархальные нормы действовали во всяком случае слабее чем в других крупных городах Италии. Сильный может стать жертвой слабого, но сильный никогда не станет сознательно культивировать в себе слабые инстинкты (т. е. юродствовать). Но и это не самое опасное. Сильный деградирует в среде слабых. Кто много контактирует со слабыми сам становиться слабее. И Савл не юродствовал. Демонстрируя лояльность он латинизировал свое имя, став Саулюсом, а затем Павлом (т. е. "маленьким"). Игра шла как обычно у таких людей на "полном серьезе". Савл-Павел увидел силу в поднимающемся христианстве прежде всего на уровне массовой организации. Точно так же как и коммунисты, спустя 1800 лет, увидят похожую, но гораздо более мощную силу в пролетариате, — плебсе современного третьего поколения. И не будет ошибочным предположить, что у Павла — ученика известного фарисея — первые христиане состоявшие из подонков общества вызывали глубочайшее омерзение. Еще бы! С такими людьми он не имел права даже разговаривать, не говоря уж о более близких отношениях. Но он сознательно перешел в "веру христову", ибо только она в тот миг могла удовлетворить его ненавистный потенциал, ведь как не крути, в секте фарисеев все-таки нужно было соблюдать определенные внутренние законы и ограничения, христианство же давало «свободу» на сто процентов. Можно считать Павла одновременно и первым большевиком; те тоже бесконечно болтали об "освобождении рабочего класса" при том что никто из них никогда и нигде не работал, а общение с «классом-гегемоном» шло на максимальном отдалении. Действительно, к пролетариям лучше не прикасаться, иначе вы сильно рискуете в него превратиться. Как мы, люди ХХ века, видим, начиналось все очень даже неоригинально и совсем излишне говорить о том, что Павел ненавидел абсолютно всех.
