De Secreto / О Секрете - Фурсов Андрей Ильич (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Причин тому несколько. Во-первых, целеполагание значительной части нынешних западных элит практически идентично нацистскому (новый мировой порядок, слой избранных, правящих миром, культ природы — экологизм/сатанизм, антихристианство, многое другое), да и на практике немало совпадений. В частности, надо помнить, что первым евросоюзом был гитлеровский и направлен он был на ликвидацию национальных государств в интересах финансово-аристократических олигархий: не случайно в 1930 г. Ялмар Шахт призывал европейских финансистов поддержать Гитлера именно потому, что он уничтожит национальные границы в Европе и создаст «Венецию размером с Европу». Если же говорить о дне сегодняшнем, то этнолингвистическая регионализация Европы, от которой выигрывают прежде всего немцы, идёт по немецким лекалам, в различных региональных ассоциациях доминируют немцы, а сама эта регионализация работает на подрыв национальных государств как на составляющую курса на установление нового мирового порядка.
Во-вторых, Запад, причём не столько немецкий (Германосфера), сколько англосаксонский (Англосфера), никогда не простит России (как бы она ни называлась) победы над Гитлером. Мало того, что эта победа сорвала планы глобалистов, она превратила Россию/СССР в сверхдержаву, на десятилетия перечеркнув усилия западных элит не только предшествующего 1945 году полустолетия, но огромной эпохи начиная с середины XVI в. Прав О. Маркеев: «С тех самых пор, как Россия осознала себя державой, всей мировой политикой управляла одна цель — сбить нашу Родину с этой оси» [113]. Всей мировой политики, поскольку рулить ей стремился Запад, для которого Россия была геополитическим, экономическим, цивилизационным, т. е. социосистемным противником, а ещё точнее — опасным Другим, а следовательно, Врагом. Неудивительно, что вся история России с XVI в. — это отражение агрессии исключительно с Запада, что откровенно признавали учёные такого масштаба как, например, А. Тойнби-младший.
Разгромом Гитлера в 1945 г. Россия продемонстрировала невозможность победы над ней путём внешней агрессии, и ставка в борьбе с ней Запада была сделана на подрыв изнутри с активным использованием классовой перевербовки на свою сторону части господствующих групп. В данном случае неважны субъект и механизм вербовки конкретных лиц: немецкая фельджандармерия в рамках программы вербовки детей 12–16 лет на юге России (включая Ставропольский край), ЦРУ в рамках работы со стажёрами Колумбийского университета или МИ-6, выкупающая информацию на крупного партийного руководителя у северокавказской мафии [114]. Важно другое — совпадение интересов целого сегмента советского правящего слоя с таковыми Запада и сдача этим сегментом страны в Холодной войне.
Однако наивно думать, что после этой сдачи Запад, включая нацистский интернационал, связанный с определёнными кругами и их закрытыми структурами связями, уходящими в 1920-1940-е годы, «простил» Россию. Нет, vae victis — горе побеждённым. Как заметил в своём интервью журналу «Однако» (2013, № 3) Александр Pap, победа в Холодной войне для США, Британии, Франции и Германии — ключевая, она «в глазах западного человека такой же триумф, как в глазах русских — победа над Гитлером»; в самой Германии господствует точка зрения, согласно которой американцы в 1945 г. спасли Германию не только от Гитлера, но и от русских. В то же время в глазах Запада, как верно отмечает А. Рар, Россия ещё не до конца капитулировала; полная капитуляция предполагает покаяние за коммунизм, уплату репараций (Западу мало изъятых из РФ в качестве дани за последние 20 лет двух трлн. долл. — А.Ф.), установление у себя либеральной демократии.
Сказанное А. Раром, можно вкратце сформулировать так: полная капитуляция — это отказ России от самой себя, от своей истории и от своей идентичности. Как заметил в своё время Л.B. Шебаршин, Западу от России нужно только одно — чтобы её не было. Причём не только в физическом смысле, но и в метафизическом, чтобы русские и в ментальном плане превратились в таких же биороботов, как нынешний средний западоид, в частичку послушной биомассы. Подчеркну: нужно Западу в целом, а не какой-либо одной стране. Некоторые геополитики в России полагают возможным союз со странами континентальной Западной Европы и чуть ли не противостояние вместе с ними США. В уже упоминавшемся интервью А. Рар верно напоминает: «В России не до конца понимают, что Западная Европа гораздо теснее связана с Америкой, чем это может показаться, если посмотреть на географическую карту. Европа опирается на поддержку США как самой сильной державы мира и ожидает, что Америка “подстрахует” Европу. Пока есть Америка, Европе не страшны внешние враги. Запад по-прежнему вдохновляется американским образом жизни, от которой, как у нас (в Западной Европе. — А.Ф.) считают, веет свободой. И после окончания Холодной войны, Запад уверен, что этим духом свободы надо осчастливить всё остальное человечество. […] Запад сегодня экспортирует “революцию среднего класса” по всему миру, и отнюдь не мирными средствами».
Здесь необходимо оговориться: то, что А. Рар назвал «революцией среднего класса», — это вывеска, на публику, «для прессы». Речь идёт об олигархической контрреволюции глобалистов, которые, объявляя «средним классом» те группы, которые легче поднять на антиправительственные действия, рушат неугодные режимы. Но нас в данном случае интересует не это, а фиксация А. Раром сущностного трансатлантического единства Запада (при всём брюзжании европейцев по поводу Америки) в его негативном отношении к России — как на уровне элит, так и на уровне обывателя, которому основательно промыли мозги, в том числе и по поводу того, что такое Россия и как к ней надо относиться.
В самом конце фильма К. Шахназарова «Белый тигр» есть такой эпизод. Постаревший и явно переживший 1945 год Гитлер, объясняя собеседнику мотивы действий нацистов, говорит, что Европа (именно Европа, а не только Германия) разгромлена, что его и Германию «представят как извергов рода человеческого, как исчадия ада. А мы просто нашли мужество осуществить то, о чём мечтала Европа. Мы сказали: вы об этом думаете, давайте, наконец, сделаем это. Это как хирургическая операция […] Разве мы не осуществили потаённую мечту каждого европейского обывателя? Разве не в этом была причина всех наших побед? Ведь все знали, что то, о чём они боялись рассказывать даже своим жёнам, мы объявили ясно и открыто, как подобает мужественному и цельному народу. Они (европейцы. — А.Ф.) всегда не любили евреев. Всю жизнь они боялись эту мрачную угрюмую страну на востоке, этого кентавра, дикого и чужого Европе — Россию. Я сказал: просто давайте решим эти две проблемы, решим их раз и навсегда. Разве мы придумали что-то новое? Нет. Мы просто внесли ясность в те вопросы, в которых вся Европа хотела ясности. Вот и всё».
Кто-то скажет: мало ли что можно вложить в уста тому или иному персонажу в кино, фильм — не доказательство. Конечно, не доказательство. Но очень хорошая иллюстрация, особенно если вспомнить всё: что континентальная Европа пахала на Третий рейх в его войне с СССР; что итальянцы, венгры, румыны, прибалты и поляки воевали на стороне Гитлера; что каждый третий танк для восточного фронта был собран на чехословацких заводах; что с англичанами и французами, как отмечали многие, включая К. Шмитта, немцы воевали совсем по-другому, чем с русскими; что в последние дни войны, в момент Endkampf’a [115]' рейхстаг защищали эстонские и французские эсэсовцы; что англосаксы и Ватикан организовали спасение десятков тысяч нацистов, многие из которых с конца 1940-х годов стали работать в США против СССР; что сегодня Запад благосклонно смотрит на марширующих по улицам Риги и Таллинна эсэсовцев и в то же время негодует по поводу символики страны, победившей этих эсэсовцев. Монолог Гитлера из шахназаровского фильма великолепно иллюстрирует то, о чём идёт речь — об общеевропейском отношении к двум главным жертвам холокоста — русским и евреям. Ну а кому мало фильма, отсылаю к интервью человека, которого не заподозришь в любви к СССР, — К.К. Мельника, руководителя французских спецслужб в президентство де Голля, всю жизнь прожившего во Франции. Весьма перекликающееся по содержанию и тональности с раровским интервью называется «Франция не понимает и ненавидит Россию». Это говорится о стране, по поводу которой у нас существует миф, что французы относятся к России и русским лучше, чем другие европейцы. (К.К. Мельник считает: что бы ни говорили французы, они никогда не простят России разгром Наполеона, но дело, конечно, не только в этом.) Короче говоря, как пел А. Вертинский, «мы для них чужие навсегда». И эта чужесть отчётливо проявляется при сравнении отношения друг к другу европейцев и немцев, с одной стороны, и их общего отношения к России и русским, с другой. Именно поэтому для нас столь важна тематика Четвёртого рейха и связей нацистов с англосаксонским истеблишментом, здесь не должно быть никаких иллюзий, нужен трезвый взгляд: «мечтай, не став рабом мечтанья» (Р. Киплинг).
