Воспоминания - Шпеер Альберт (книги без регистрации .txt) 📗
Как в доме Геринга шла речь о преодолении кризиса политического руководства, точно так же обсуждали Гудериан, Цейтцлер, Фромм и я кризис военного руководства. Летом 1943 г. генерал-полковник Гудериан, генеральный инспектор бронетанковых войск, обратился ко мне с просьбой свести его для неофициального разговора с Цейтцлером, начальником генерального штаба сухопутных войск. Между ними возникали недоразумения, проистекавшие из нечеткого разграничения обязанностей. У меня с обоими генералами сложились почти дружеские отношения, и роль посредника мне было сыграть нетрудно. Но тут выяснилось, что Гудериан связывал с этой встречей более далеко идущие намерения. Он хотел согласовать общую тактику в вопросе о новом главнокомандующем сухопутными войсками. Мы встретились в моем жилище на Обрезальцберге.
Противоречия между Цейтцлером и Гудерианом очень быстро были выяснены. Разговор же сосредоточился на положении, которое возникло вследствие того, что Гитлер, хотя и взял на себя верховное командование армией, на деле не выполнял эту функцию: интересы сухопутных войск должны бы отстаиваться более энергично в их взаимоотношениях с двумя другими составными частями вермахта, а также с СС, — высказал свою точку зрения Цейтцлер — Гитлеру же как верховному главнокомандующему всего вермахта полагалось бы быть более беспристрастным. Главнокомандующий сухопутными войсками, дополнил его Гудериан, просто обязан поддерживать тесный личный контакт с командующими армиями, отстаивать потребности своего рода войск, а также решать коренные вопросы материально-технического снабжения. У Гитлера же — и здесь оба собеседника были совершенно едины — нет для такого реального представительства интересов сухопутных войск ни времени, ни склонности. Он назначает и смещает генералов, которых он едва знает. Выверенную же кадровую политику может проводить только тот главнокомандующий, который постоянно общается со своими офицерами. В армии хорошо известно, продолжал Гудериан, что в обоих других родах войск, в люфтваффе и ВМФ, Гитлер отдал кадровую политику полностью на усмотрение их главнокомандующих, как и Гиммлеру. Только в армии почему-то по-другому.
Каждый из нас изъявил готовность завести при удобном случае с Гитлером речь о назначении нового верховного главнокомандующего сухопутных сил. Уже самые первые и осторожные намеки, которые Гудериан и я сделали независимо друг от друга, натолкнулись на исключительно жесткую реакцию, по-видимому, уязвленного Гитлера. Тогда я не знал, что чуть ранее зондаж в этом же направлении предприняли фельдмаршалы фон Клюге и фон Манштейн. Гитлеру должно было показаться, что налицо сговор.
Время, когда Гитлер охотно откликался на все мои кадровые и организационные пожелания, уже отошло в прошлое. «Тройка» (Борман, Ламмерс и Кейтель) прилагала усилия не допустить дальнейшего расширения моей власти, даже если это и диктовалось интересами наращивания военного производства. Против совместной инициативы моей и Деница в пользу передачи под мое ведение и производства вооружения для военно-морского флота она, впрочем, не смогли привести сколь-либо убедительных доводов.
С Деницем я познакомился сразу же по заступлении в должность, когда он был командующим подводным флотом. Он принял меня в Париже в простом, но по тогдашним понятиям ультрамодерновом жилом доме. Простота обстановки показалась мне тем более симпатичной, когда мы вернулись с обильного, из многих блюд и редких вин, обеда, которым нас потчевал командующий ВВС, дислоцированных во Франции, фельдмаршал Шперле. Свою ставку он разместил в Люксембургском дворце, в бывшем замке Марии Медичи. По своей тяге к роскоши и парадности он столь же мало уступал своему главнокомандующему Герингу, как и по телесным объемам.
Общие заботы при строительстве крупной базы подводных лодок на Атлантическом побережье сблизили Деница и меня в последующие месяцы. Главнокомандующий ВМФ Редер, казалось, без удовольствия наблюдал за этим. Без лишних слов он запретил Деницу обсуждать напрямик со мной технические вопросы.
В конце 1942 г. очень удачливый капитан подводной лодки Шютце рассказал мне о серьезных раздорах иежду морским командованием в Берлине и Деницем: среди подводников поговаривают о том, что вскоре их командующий будет смещен. Еще через несколько дней я узнал от статс-секретаря Наумана, что цензор, отвечающий за флот в министерстве пропаганды, вымарал имя Деница на всех фотографиях для прессы, запечатлевших совместную инспекционную поездку Редера и Деница.
Когда я был в начале января в ставке, Гитлер очень был раздражен сообщениями зарубежной печати о морском сражении, о котором руководство ВМФ проинформировало его в очень общих чертах (6). Как-то незаметно он перевел разговор на возможности рационализации производства подводных лодок, а затем стал расспрашивать о причинах моего неудовлетворительного сотрудничества с Редером. Я доложил ему о запрете согласовывать технические вопросы с Деницем, об опасениях подводников относительно судьбы их командующего, о цензуре фотографий. Наблюдая за Борманом, я к этому времени уже понял, что у Гитлера срабатывает только очень осторожно подогретое недоверие. Попытки же любого прямого воздействия оказывались бесперспективными, потому что Гитлер отказывался принять решение, если ему начинало казаться, что оно ему навязано. Поэтому я только слегка дал понять, что с помощью Деница могут быть устранены все препятствия на пути наших планов выпуска подводных лодок. Я, действительно, хотел добиться смещения Редера. Но, зная, насколько Гитлер цепляется за старых сотрудников, я не питал преувеличенных надежд.
30 января Дениц был произведен в гросс-адмиралы и одновременно назначен главнокомандующим ВМФ. Редер же стал адмирал -инспектором флота, что гарантировало ему не более, чем торжественные похороны за счет государства.
Дениц сумел до самого конца войны, благодаря профессиональной решительности и технической грамотности, оградить флот от импровизационного вмешательства Гитлера. Теперь я с ним встречался довольно часто для обсуждения программы строительства подлодок. А началось это тесное сотрудничество с диссонанса. Не запросив моего мнения, Гитлер после первого же доклада Деница перевел все виды морского вооружения в категорию высшей срочности, тогда как за три месяца до этого, 22 января 1943 г., абсолютно приоритетной задачей была определена расширенная танковая программа. Естественно, что обе программы оказались в состоянии конкуренции. Мне не понадобилось, правда, входить к Гитлеру с запросом, потому что Дениц прежде, чем дело дошло до острых столкновений, понял, что он больше выиграет от сотудничества с мощным аппаратом армейской вооруженческой промышленности, чем от заверений Гитлера. Мы вскоре достигли соглашения о передаче морского вооружения моей организации. При этом я дал гарантию, что отстаиваемая Деницем флотская программа будет выполняться: вместо ежемесячного выпуска двадцати небольших подводных лодок с общим водоизмещением 16 тыс. тонн отныне должны были производиться сорок субмарин с водоизмещением свыше 50 тыс. тонн. Кроме того, мы договорились удвоить число поставляемых промышленностью минных тральщиков и катеров.
