Сталин - Волкогонов Дмитрий Антонович (версия книг .TXT) 📗
Уже в начале 30-х годов Сталин резко сократил свои (и без того крайне редкие!) выезды в области, на предприятия, в воинские части. С одной стороны, он плохо знал производство и ему не хотелось вникать в "земные" дела, связанные с технологией, производительностью труда, рентабельностью и т.д. С другой, его постоянно преследовало чувство, что на него готовится покушение. Ведь у него есть враги, и Троцкий или кто-нибудь из "бывших" могут пойти на крайние меры. "Органы" постоянно твердили об этом. Вот докладывает же опять Ульрих:
"Секретарю ЦК ВКП(б)
тов. И.В. Сталину.
16 декабря с.г. после двухдневного разбирательства в закрытом заседании военная коллегия Верховного суда СССР вынесла приговор по делу группы шпионов и террористов, подготавливавших по заданию германского подданного теракт на Красной площади 7 ноября 1935 года. Приговорены к расстрелу Г.И. Шур, В.Г. Фрейман, С.М. Певзнер, В.О. Левинский..."314
Сталин не стал дальше читать, подумал: "Охотятся за мной". Но он вырвет самые корни этих недобитков, вырвет.
Сталин редко "являлся" народу и потому, что, будучи по-своему проницательным человеком, понял: чем реже он будет мелькать перед людьми, тем легче будет создавать у народа тот образ, который он хотел. Загадочность, таинственность, закрытость ходят рядом со священным, легендарным, сверхчеловеческим... Поэтому посещения трудовых коллективов он заменял тщательным анализом документов, регулярным просмотром кинохроники, выслушиванием многочисленных докладов и, мало кто об этом знает, размышлениями перед географической картой.
Сталин любил постоять у карты, оглядывая, как владыка, гигантскую страну. Не обладая богатым воображением, Сталин, однако, представлял, как трудятся сейчас миллионы людей, воплощая в жизнь его, вождя, указания. Иногда водил пальцем по карте: Турксиб, Магнитка, Днепрогэс, Беломорско-Балтийский канал, Кузбасс; долго задерживался взглядом на колымских краях. Даже чтобы разглядеть эти края, нужно было сделать несколько шагов вправо... После такого очередного размышления перед картой неожиданно позвонил Ворошилову и спросил: изучают ли в Красной Армии географию? Хорошо ли знают красноармейцы карту страны? Ведь обращение к карте Родины, подытожил Сталин, воспитывает гордость за нее, преданность нашему делу, идее... Ворошилов не был готов ответить на такой нестандартный вопрос, сказал что-то невпопад и обещал разобраться. Назавтра же, по его указанию, ПУР подготовил записку:
"Тов. Сталину.
На Ваш запрос об изучении географии красноармейцами сообщаю, что география изучается всеми красноармейцами в обязательном порядке по специальным программам. Помимо изучения географии в порядке общеобразовательной подготовки, она проходится также и на политзанятиях. Особое внимание при этом обращено на изучение карты.
В этом году дополнительно к тому, что имели части, ПУРом рассылается 220 тысяч географических карт, 10 тысяч географических атласов, 8 тысяч карт на национальных языках и 10 тысяч глобусов.
28 июня 1935 г. К. Ворошилов"315.
Сталин с удовлетворением просмотрел записку и, не поднимаясь с кресла, взглянул на карту. Хотя до стены было неблизко, он видел, где находится Сталинград, Сталино, Сталинск, Сталинабад...
Вскоре после смерти Ленина возникла вульгарная вождистская практика присвоения имен партийных, государственных, творческих деятелей городам, районам, предприятиям, вузам, театрам и т.д. Стали нормой сообщения газет о досрочном выполнении плана квартала химзаводом им. Сталина (Москва), ткацкой фабрикой им. Ворошилова (Тверь), первой и третьей бумажными фабриками им. Зиновьева (Ленинград), заводом им. Бухарина (Гусь-Хрустальный) и т.д. Практически в стране к концу 20-х годов уже не осталось областей, где бы имя Сталина не было присвоено какому-нибудь административному, производственному или культурному объекту или учреждению. Этим в сознании людей незаметно утверждалась мысль об исключительной, порой недоступной простому пониманию (иррациональной) роли Сталина в судьбе нации, истории народа, его будущем. Славословия в адрес "вождя" можно было услышать в любом служебном докладе или выступлении, где попутно превозносился и "вождь" местного масштаба.
Вот характерный пример. Н.С. Хрущев, секретарь МГК ВКП(б), выступая на пленуме горкома в июне 1932 года, сказал: "Правильное большевистское руководство Московского обкома и городского комитета партии, указания, которые мы получаем в повседневной своей работе от т. Кагановича, громадная активность рабочих обеспечат нам выполнение задач, которые стоят перед Московской партийной организацией..." Эти молитвенные заклинания, ставите неотъемлемым элементом общественной жизни при Сталине, оказались столь живучи, что десятилетия существовали и после его смерти. В этом атрибуте вождизма не просто обожествляется руководитель, этим, если хотите, оскорбляется весь народ, который, будучи творцом всего сущего на Земле, ставится в положение "благодарителя", а не хозяина. Невольно создается впечатление, что люди, отказавшись от Бога на небе, создают его на Земле.
Да, именно создают. Наиболее активны в создании культа "вождя" Молотов, Ворошилов, Каганович. Их голоса громче всех в славословии Сталина. Как это ни парадоксально, в этом хоре порой слышны голоса Зиновьева, Каменева, Бухарина, некоторых других опальных руководителей. Как-то неудобно читать их речи и статьи, особенно Зиновьева, покаянно секущего себя за прошлые ошибки и прославляющего "прозорливость и мудрость вождя партии товарища Сталина". Даже Бухарин не удержался от льстивых слов. Кто знает, может быть, они действительно разуверились в том, за что боролись, или просто инстинкт самосохранения давил на разум? Больше всех старался Карл Радек, о котором Сталин однажды сказал в узком кругу: "Мелкий троцкист, к тому же без убеждений".
Радек в 1934 году написал брошюру о Сталине "Зодчий социалистического общества" в форме лекции по мифическому курсу истории победы социализма, которая, как мечтал автор, будет прочитана в 1967 году в 50-ю годовщину Октябрьской революции в "школе междупланетарных сообщений". Одним этим (1967 г.!) Радек выразил пожелание, чтобы Сталин, уже находившийся на посту генсека двенадцать лет, и через тридцать три года (!) стоял бы у руля партии и государства. Вся брошюра написана примерно в таком стиле, как и приведенный ниже отрывок: "Политические вожди занимают свое место в партии и в истории не на основе выборов, не на основе назначений, хотя в демократической партии, какой являлась ВКП(б), эти выборы и назначения необходимы для того, чтобы занять место вождя. Вождь пролетариата определяется в борьбе за боевую линию партии, за организацию ее грядущих боев. И Сталин, принадлежавший и при Ленине к первым в руководстве партии, стал ее признанным и любимым вождем..."316 Брошюра по тем временам вышла колоссальным тиражом - 225 тысяч экземпляров - и неоднократно переиздавалась. Рассказывают, что, когда Радеку, недавнему троцкисту, кто-то из "непримиримых" ядовито напомнил: давно ли ты говорил о Сталине совсем другое, как же это понимать? - тот нашелся: "Если бы такие, как я, оппозиционеры жили во времена Робеспьера, то каждый из нас был бы уже на голову короче..." Радек здесь просто предвосхитил то, что его ожидало через три года: славословие Сталина не помогло ни ему, ни Зиновьеву, ни Каменеву, ни многим другим, кто, признав свое идейное поражение, ютов был исполнять любую волю "любимого вождя". Радек не понимал, что многое из того, что нас окружает, сиюминутно, суетно, эфемерно. То, что он хотел представить вечным, незыблемым - величие и славу "вождя", - было таковым (и то отчасти!) лишь в сравнении с ним самим. Река перемен никогда не иссякает.
