Ленин (Глава 2) - Волкогонов Дмитрий Антонович (книги без сокращений TXT) 📗
В феврале 1921 года был арестован Ф.И.Дан. Соратник Мартова отсидел почти год в Петропавловской крепости (где он уже сидел четверть века назад). Дана обвинили в подготовке восстания в Кронштадте, и ему угрожал расстрел. Однако приговорен был на высылку. Дан удостоился специального решения Политбюро, согласно которому он "отправлялся в какой-нибудь отдаленный непролетарский район для занятия должности по специальности"99. Дан объявил голодовку, требуя разрешения выехать за границу. Тогда большевики еще не достигли уровня "сталинской твердости" и пока шли достаточно легко на "выдворение" за границу своих противников. Эта практика особенно широко начнется в 1922 году, еще при Ленине, по его инициативе.
Любая угроза (реальная или мнимая), которая возникала в те годы, тщательно увязывалась с якобы "контрреволюционной деятельностью меньшевиков", дабы ужесточить против них репрессии. Например, 28 ноября 1921 года Троцкий на Политбюро, где присутствовали Ленин, Сталин, Крестинский, Бухарин, Рыков, Радек, сделал сообщение об имеющихся у него данных, согласно которым в Москве и Петрограде готовится контрреволюционный переворот, во главе которого стоят меньшевики, эсеры и "уцелевшая буржуазия". Тут же, после короткого обсуждения, назначили Троцкого "Председателем Комитета обороны Москвы" и ре
157
шили: "Меньшевиков не освобождать; поручить ЦК усилить аресты среди меньшевиков и эсеров"100. И эти аресты, конечно, "усилились".
Политбюро неоднократно возвращалось к вопросу о меньшевиках, но каждый раз сугубо с позиций ужесточения к ним своего отношения. Так 2 февраля 1922 года набирающий силу Сталин доложил на большевистской "коллегии" о положении заключенных меньшевиков. В результате обсуждения "вопроса" Политбюро постановило: "Предложить ГПУ перевести в специальные места заключения наиболее активных и крупных представителей антисоветских партий. Продолжать держать в заключении меньшевиков, эсеров и анархистов, находящихся в настоящее время в распоряжении ВЧК. Это специальное поручение для ГПУ"101.
Меньшевики пытались апеллировать к западной социал-демократии. ВЧК перехватила письмо-обращение, отправленное группой меньшевиков Международной Бернской конференции. Доложили Ленину. Вождь внимательно прочел текст, подчеркнув строки: в России "тюрьмы переполнены, рабочий класс расстреливается, много наших товарищей социал-демократов уже расстреляно... "102. Здесь же лежало другое письмо, подписанное членами Центрального Бюро меньшевиков В.Вольским, К.Буревым, Н.Шмелевым и другими с просьбой и требованием "честной легализации" их партии103. Ленин привычно начертал: "В архив", отклонив тем самым "прошение" бывших сопартийцев.
Теоретические споры о диктатуре в кафе Берна, Парижа, Лондона, которые вели между собой большевики и меньшевики пришли в жизнь последних самой жестокой прозой. Мартову, Дану, Абрамовичу, оказавшимся в Берлине, ничего не оставалось, как в своем органе "Социалисти-ческий вестник" попытаться хоть что-то спасти в русской революции, действуя издалека. Увы, это были тщетные надежды.
Большевики наращивали вал репрессий; не только лидеры меньшевиков сажались в тюрьмы и отправлялись в ссылки, но и рядовые члены, преимущественно из интеллигенции, подвергались всяким карам, "повинностям", преследованиям. Радикальное крыло революции добивало крыло демократическое. Все это совсем не значит, что меньшевики
158
были безгрешны. Они оказались неспособными эффективно бороться за демократические ценности, повести за собой значительные силы либерального характера, были не в состоянии предложить и провести в жизнь те идеи, которым они молились десятилетиями. Участь меньше-виков печальна. С помощью большевиков, Ленина и ленинцев российская социал-демократия тихо и незаметно скончалась за околицей отечества.
Правда, некоторые из былых лидеров под впечатлением героической борьбы советского народа с фашизмом сменили свои азимуты. И один из них - Федор Ильич Дан, который в 40-м году сложил с себя обязанности председателя заграничной делегации меньшевиков, как и редактора "Социалистического вестника". Ему было уже много лет, и с началом европейской войны Дан перебрался в Нью-Йорк. Может быть, бесплодность меньшевизма за десятилетия после октябрьских событий повлияла на старика? Или мощь и уверенность победителя Сталина заставила усомниться в истинности социал-демократических идеалов? Никто сейчас, вероятно, не ответит на этот вопрос.
Однако его журнал "Новый путь", который он стал издавать в Америке с началом нападения Гитлера на СССР, как бы полностью реабилитировал Сталина. И последняя книга Дана "Происхо-ждение большевизма" была необычной. Старый противник тоталитаризма вдруг увидел нечто положительное в насильственной коллективизации, не нашел в себе силы полностью осудить политические процессы конца тридцатых годов, как и сталинско-гитлеровское соглашение 39-го года. Он вдруг даже увидел, что "внутренняя органическая демократизация советского строя не прекращалась с самого его возникновения"104.
Такой капитуляцией Федор Ильич Дан закончил свой путь раскаявшегося меньшевика. Будь жив Ленин, он остался бы доволен. Но так кончали не все. Один из видных меньшевиков, А.Н.Потресов, коротая век в изгнании, язвительно высмеивал попытки меньшевиков подладиться к большевистскому эксперименту. В книге об этих иллюзиях он отмечал: "Коммунистическая власть, загнав меньшевистскую социал-демократию в подполье, томя ее практиков по тюрьмам и ссылкам, ни шагу не делает навстречу вождям и
159
теоретикам, перед затуманенным взором которых все еще маячит неправдоподобная перспектива демократизации советской деспотии с меньшевистской помощью"105. Захватив власть, большевики и не думали с кем-нибудь ею делиться или даже принимать подобную "помощь", которую предлагали меньшевики.
Меньшевики оказались изгоями российской социал-демократии.
Так, по существу, закончилась борьба большевиков с меньшевиками, а фактически радика-лов, якобинцев с романтиками демократии. Меньшевики видели в демократии цель, а большевики лишь средство. Большевики хотели (и создали) мощную закрытую партию, а меньшевики пытались объединить в партии-ассоциации либерально мыслящих людей, отвергающих насилие. Кто победил в 1917 году конкретно, мы знаем. Но мы знаем также, кто оказался исторически более прав. Просто время меньшевиков тогда не пришло. А позже просто не могло прийти.
