De Secreto / О Секрете - Фурсов Андрей Ильич (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Ещё летом 1977 г. миланское издательство «Тети и Ко» опубликовало книгу чешского журналиста Т. Ржезача «Спираль измены Солженицына» [569]. Вслед за тем было подготовлен её русский вариант. 22 марта 1978 г. он был сдана в набор в издательство «Прогресс» и уже 1 апреля подписан к печати [570].
Книга Т. Ржезача представляла собою публицистическую попытку дать биографию писателя, начиная с его детских лет и кончая высылкой за границу. Характеризуя использованные им источники, автор перечислял около двух десятков лиц, с которыми он встречался и чьи сведения использовал при написании книги. Среди них мы видим Н.Д. Виткевича, И.И. Езепова, Л.З. Копелева, Н.А. Решетовскую и др. [571]
Казалось бы, это давало основание для серьёзной публикации. Однако знакомство с книгой оставляет очень неприятное впечатление. И дело не только в том, что с самого же начала в книге чувствуется очень тенденциозный отбор фактического материала, цель которого нарисовать неприглядный образ героя (трус, карьерист, развратник, антисемит, лагерный осведомитель), но и в том, что почти с самого же начала возникает ощущение недоверия к автору, к приводимым им фактам и даваемым объяснениям.
Прежде всего книга пестрит многочисленными ошибками и даже нелепостями. Так, Т. Ржезач отправляет Н.Д. Виткевича вместе с А.И. Солженицыным в Экибастуз, хотя первый там никогда не был [572]. Там же, в Экибастузе, Т. Ржезач знакомит А.И. Солженицына с Н.И. Зубовым, между тем познакомились они только в Кок-Тереке [573]. Крамольную переписку между А.И. Солженицыным и Н.Д. Виткевичем он объясняет их стремлением попасть за решетку и таким образом спасти свою жизнь, хотя, как мы уже знаем, А.И. Солженицын и Н.Д. Виткевич находились далеко от передовой и за всё время войны ни разу не были даже ранены [574].
Когда книга появилась в печати, Л.З. Копелев направил в редакцию эмигрантского журнала «Посева» возмущённое письмо, в котором заявил, что не давал Т. Ржезачу никакого интервью [575].
В том же 1978 г. в ГДР вышел в свет двухтомный роман «Der Gaukler», что означает «Фокусник», «Площадной шут». Автором романа был уже упоминавшийся Генри Тюрк, а главным героем — А.И. Солженицын.
Характеризуя этот роман, Александр Исаевич пишет: «КГБ вовсе убрано… зато вся моя жизнь с 1964 г. и литературная судьба пронизаны направляющей рукой ЦРУ: именно оно решило сделать из новомировского автора международную звезду, внушило мне писать “Архипелаг” и дало план его… А когда я послушно стал писать — то агентша ЦРУ в Москве ещё редактирует и меняет мои рукописи перед тем, как отсылать их на Запад. Она же диктует мне, какие надо делать заявления для печати, — и я их охотно делаю. ЦРУ же советует мне произнести речь перед съездом писателей, а если не удастся — то написать письмо к съезду вот по таким тезисам» и т. д.
Кто инициировал написание романа, мы не знаем. Вероятнее всего, за Генри Тюрком, как и за Томашем Ржезачем, тоже стоял КГБ. Вскоре после этого в 1979 г. в СССР увидела свет рассчитанная на массового читателя книга Н.Н. Яковлева «ЦРУ против СССР», в которой известный американист тоже характеризовал А.И. Солженицына как агента западных, прежде всего американских спецслужб. Показательно, что при этом он демонстрировал незнакомство ни с воспоминаниями Н.А. Решетовской, ни с книгой Т. Ржезача, ни с публикацией Ф. Арнау [576].
В литературе можно встретить мнение, что после 1978 г. произошёл «отказ Солженицына и его сторонников от сотрудничества с правозащитным движением» в СССР [577]. С этим мнение трудно согласиться полностью, так как продолжавший действовать в Советском Союзе РОФ поддерживал самые разнообразные течения внутри диссидентского движения, в том числе и правозащитное.
Но нельзя не обратить внимание на то, что с середины 70-х годов Александр Исаевич отказывается сотрудничать с «Континентом», а затем вступает в конфронтацию с некоторыми эмигрантскими кружками, в частности с тем из них, который сложился вокруг редакции начавшего выходить в 1978 г. в Париже под редакцией А.Д. Синявского и его жены М.В. Розановой нового журнала «Синтаксис». Среди непримиримых оппонентов А.И. Солженицына оказался Е.Г. Эткинд, который был близок к «Синтаксису» и являлся заместителем главного редактора нью-йоркского журнала «Время и мы».
Это наводит на мысль, что донос и книга Т. Ржезача были запущены в обращение или для шантажа А.И. Солженицына, или с целью имитации борьбы с ним, или же для того, чтобы дискредитировать появившиеся слухи о его связях с КГБ и тем самым бросить тень подозрения на любые попытки разобраться в данном вопросе.
Весьма своеобразный характер имела и другая акция КГБ, связанная с дискредитацией А.И. Солженицына, — распространение версии о его связях с ЦРУ. За рубежом она была облечена в форму художественного произведения, вышедшего из-под пера члена ЦК СЕПГ Генри Тюрка и не получившего распространения ни на Западе, ни у нас [578]. В нашей стране нашла отражение в книге Н.Н. Яковлева «ЦРУ против СССР» [579]. Причём, несмотря на то, что она имела заказной характер, КГБ не предоставил автору никаких разоблачительных материалов. Поэтому почти всё внимание автора было сосредоточено не столько на связях А.И. Солженицына с ЦРУ, сколько на характеристике его личности.
Готовилось ещё несколько книг против А.И. Солженицына [580], но они почему-то так и не увидели свет [581]'.
Сказать, что КГБ ничего не делал в отношении А.И. Солженицына, было бы не совсем точно. Однако, характеризуя эту деятельность советской власти, Александр Исаевич констатирует: «Сколько ни били по мне, только цепи мои разбивали» [582].
Действительно, пишет В.Н. Войнович, «чем круче с ним боролись, тем больше он укреплялся, и мы, жители того времени, с удивлением наблюдали, как государство, которое ещё недавно потопило в крови Венгерскую революцию, раздавило танками Пражскую весну, в стычке у острова Даманский проучило китайцев, с ним, одним-единственным человеком, ничего не может сделать» [583].
Что хотел выразить этими словами автор: восхищение, удивление или сомнение? После того, что мы имели возможность увидеть, о восхищении не может быть и речи. Не представляется убедительным и удивление. Остаётся одно — сомнение. Сомнение в том, что государство не могло ничего поделать с писателем-бунтарем.
Это сомнение представляется совершенно обоснованным. Но в таком случае бездействие государства следует рассматривать не как свидетельство его неосведомлённости, не как показатель растерянности и слабости, не как проявление непрофессионализма, а как отражение особой политики.
Если правительство ничего не делало в отношении А.И. Солженицына, чтобы парализовать его деятельность в СССР, значит, так было нужно. А так могло быть нужным только в двух случаях: а) если КГБ был заинтересован в развитии диссидентского движения и А.И. Солженицыну отводилась роль его катализатора или же б) если КГБ, преследуя подобные, а может быть, и другие цели, вводил в это движение своего человека.
В первом случае Александр Исаевич мог быть слепым орудием хитрой игры советских спецслужб, во втором — бойцом невидимого фронта.
