Популярная история евреев - Джонсон Пол (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Коль скоро евреи были отделены, собраны и сконцентрированы в генерал-губернаторстве, которое Гитлер называл (2 октября 1940 г.) «огромным польским лагерем», можно было по-настоящему развертывать программу принудительного труда. Это было первой частью «окончательного решения», собственно Холокоста, поскольку труд до смерти был фундаментом, на котором базировалась система. Фриц Заукель, глава Управления трудовых ресурсов, приказал, чтобы евреев эксплуатировали с максимально возможной нагрузкой и минимальным уровнем затрат». И их вынуждали работать от зари до зари, семь дней в неделю, одетыми в лохмотья, причем в пищу они получали только хлеб, водянистую баланду, картофель и изредка обрезки мяса. Первой крупной операцией с привлечением рабского труда было сооружение в феврале 1940 г. грандиозного противотанкового рва вдоль новой восточной границы. В дальнейшем система распространилась и на все отрасли промышленности. Рабочих можно было «заказать» по телефону с доставкой в товарном вагоне как некое сырье. Таким способом, например, «ИГ-Фарбен» получила 250 голландских евреек из Равенсбрюка в Дахау, а обратным рейсом те же товарные вагоны доставили 200 полек из Дахау. Рабов обычно заставляли передвигаться ускоренно, «аушвицкой рысью», даже если им приходилось делать это с мешками цемента весом по 45 кг. В Маутхаузене, неподалеку от родного города Гитлера (Линца), где Гиммлер расположил трудовой лагерь рядом с муниципальной каменоломней, в распоряжении заключенных были только ломы и топоры, причем им приходилось таскать гранитные глыбы из каменоломни в лагерь по 186 крутым и узким ступеням. Они могли рассчитывать прожить в этих условиях от шести недель до трех месяцев, и это без учета возможной смерти от несчастного случая, а также в результате самоубийства или наказания.
Нет никакого сомнения, что принудительный труд был формой убийства, и именно так к нему относились нацистские власти. Слова «уничтожение посредством работы» постоянно фигурировали в беседах между д-ром Георгом Тираком, министром юстиции, и Геббельсом и Гиммлером 14-18 сентября 1942 г. Рудольф Гесс, комендант Освенцима с мая 1940 по декабрь 1943 г., а в дальнейшем глава управления при Главном штабе безопасности, откуда осуществлялось руководство всей антиеврейской программой, показал, что к концу 1944 г. в германской военной промышленности трудились 400 000 рабов. «На предприятиях с особо тяжелыми условиями труда, – говорил он, – каждый месяц каждый пятый либо умирал, либо, будучи более неспособен работать, отправлялся обратно в лагерь, чтобы его там уничтожили». Так германская промышленность стала сознательной участницей программы«окончательного решения». У рабов не было имен – только выколотые на теле номера. Если кто-либо из них умирал, руководству предприятия не нужно было указывать причину смерти; достаточно было просто запросить замену. Согласно показаниям Гесса, инициатива в организации рабского труда евреев всегда исходила от фирмы: «Концлагерь никогда не предлагал промышленности рабочей силы. Наоборот, заключенных посылали на фирму только после сделанного ею запроса». Все компании прекрасно знали, что происходит, причем не только на уровне высшей администрации и непосредственных организаторов рабского труда. Было несчетное количество визитов в лагеря. В ряде случаев сохранились письменные свидетельства. Так, один из сотрудников «ИГ-Фарбениндустри», ознакомившись с системой рабского труда в Освенциме 30 июля 1942 г., писал своему коллеге во Франкфурт в шутливо-ироническом стиле, который был принят у многих немцев: «То, что здесь особую роль играет еврейская раса, ты вполне можешь вообразить. Меню и обращение, которые получает эта категория людей, находятся в соответствии с нашей целью. Очевидно, что увеличение их веса в высшей степени маловероятно. Несомненно и то, что при малейшей попытке «смены настроения» начинают посвистывать пули, равно как и тот факт, что многих не стало в результате «солнечного удара».
Однако с точки зрения Гитлера смерть от голода и работы была недостаточно быстрой. Он делал ставку на массовые убийства, в том духе, как он формулировал это в беседе с майором Геллом. Надо сказать, что письменные приказы с подписью Гитлера – вообще большая редкость, а имеющие отношение к евреям – тем более. Самое длинное письмо, посвященное политике по отношению к евреям, относится к весне 1933 г. и было написано Гитлером в ответ на просьбу Гинденбурга исключить ветеранов войны из числа тех, на кого распространяются антиеврейские законы. Отсутствие письменных приказов послужило поводом для утверждения, будто «окончательное решение» – работа Гиммлера, а Гитлер будто бы не только не отдавал соответствующих распоряжений, но и вообще не знал, что происходит. Но этот аргумент не выдерживает критики. Управление третьим рейхом часто бывало хаотичным, но его главный принцип вполне ясно сформулирован: все ключевые решения исходили от Гитлера. Особенно это относилось к еврейской политике, которая была в центре внимания фюрера и являла собой движущее начало всей его карьеры. Он был наиболее последовательным и убежденным антисемитом среди нацистских лидеров. Даже Штрейхера он считал обманутым евреями: «Он идеализирует еврея, – утверждал Гитлер в декабре 1941 г. – Еврей более гнусен, более свиреп, и в нем больше демонического, чем считает Штрейхер». Гитлер придерживался теории еврейского заговора в ее крайней форме, считая, что еврей по натуре является носителем, воплощением и символом зла. На протяжении всей своей карьеры он видел «еврейский вопрос» в самом апокалиптическом свете, и Холокост был логическим выводом из его взглядов. Соответствующие приказы отдавались им в устной форме, но безоговорочно принимались Гиммлером и прочими к исполнению в соответствии с формулами: «желание фюрера», «воля фюрера», «с согласия фюрера», «это – мой приказ, который является также желанием фюрера».
Решающей датой с точки зрения «окончательного решения» следует считать, пожалуй, 1 сентября 1939 г., когда начались боевые действия. 30 января того же года Гитлер ясно заявил, какова будет его реакция на войну: «Если международному финансовому сообществу евреев в Европе и за ее пределами удастся еще раз втянуть народы в новую мировую войну, то результатом этого будет не большевизация земли и победа еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе». Он расценивал войну как лицензию на геноцид и в тот самый день, когда она началась, дал ход специфическому «научному» процессу. Первая программа экспериментальных убийств была составлена в Рейхсканцелярии Гитлера, и первый приказ, санкционировавший истребление неизлечимых душевнобольных, был выпущен на личном бланке Гитлера 1 сентября 1939 г. Программа носила кодовое название Т-4 – по адресу Рейхсканцелярии – Тиргартенштрассе, 4; она с самого начала включала черты программы геноцида, а именно участие СС, иносказательность, обман. Важно отметить, что первый руководитель программы эйтаназии обергруппенфюрер СС д-р Леонард Контин был уволен, как только попросил письменных приказов от Гитлера. Его сменил на этом посту другой доктор-эсэсовец, Филип Бойгалер, который принимал и устные приказы.
Эсэсовцы экспериментировали с различными газами, в том числе окисью углерода и пестицидом марки «Циклон-Б» на основе цианистых соединений. Первая газовая камера была задействована в центре уничтожения в Бранденбурге в конце 1939 г., где личный врач Гитлера, Карл Брандт стал свидетелем экспериментального убийства четверых душевнобольных. Он доложил о результатах Гитлеру, который приказал использовать только окись углерода. После этого были оборудованы еще 5 центров уничтожения. Газовую камеру называли «душевой», и жертвам, которых запускали группами по 20-30 человек, говорили, что они должны помыться в душе. Затем их запирали, и дежурный врач пускал яд. Такая же процедура позднее использовалась в лагерях массового уничтожения. В ходе этой программы было убито 80-100 тысяч человек; она была прекращена в августе 1941 г. после протестов церкви – единственный случай, когда она помешала Гитлеру истреблять людей. Но к этому времени указанная техника уже начала использоваться для убийства евреев из концлагерей, которые были слишком больны, чтобы работать. Так программа эйтаназии слилась с «окончательным решением», обеспечив преемственность методов, оборудования и опытного персонала.
