"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Мельников Рафаил Михайлович (библиотека книг txt) 📗
В отчете М.К. Бахирева эпизод был описан почти в таких же выражениях. Уточнялось лишь, что повреждение состояло в том, что "замки обоих орудий нельзя было закрыть из-за провисания рамы, а также из-за того, что шестеренки зубчатки не вдвигали замки, так как перекосились их валы". Об этом повреждении "Слава" сообщила семафором в 11 ч 45 мин. При всей обстоятельности этих объяснений без ответа остаются другие напрашивавшиеся вопросы. Так, важно было бы знать, почему, ведя огонь в продолжение почти часа до момента повреждения орудий носовой башни, "Слава" успела сделать всего только 11 (4 и 7 на орудие) выстрелов, почему таким ничтожным был темп стрельбы, почему она не велась залпами, кто управлял стрельбой и командовал башней.
Важно было бы обнаружить результаты расследования причин повреждений замков и той роли, которую могли сыграть качество металла, условия приемки и испытания орудий после увеличения углов их возвышения. И все же, пока не проведено полное исследование по документам, которые могут обнаружиться, вопросы эти приходится считать открытыми. Слишком явная напрашивается аналогия с башнями броненосца "Полтава", которая "садилась" на палубу от усиленной стрельбы и повреждения подъемных механизмов на крейсерах доцусимской постройки. Не менее загадочными представляются и обстоятельства, сопровождавшие "Славу" по возвращении на рейд после боя. Они, как приходится думать, были далеки от тех, что изображались в изданиях поздней советской истории. Приходится прямо сказать, что едва ли не главной их целью было скрыть масштабы охватившей тогда значительную часть Морских сил Рижского залива паники, центром которой оказалась революционная команда "Славы" и которой поддался также и адмирал М.К. Бахирев.
Правду о действительной картине боя и событиях на рейде рассказывают, как это сегодня становится очевидно, три других исторических источника. Первым была уже упоминавшаяся книга А.М. Косинского, вышедшая в свет в 1928 г. Автор книги был обречен на гибель в Соловецком лагере ОГПУ, но книга по какому-то недосмотру цензуры сохранилась в фондах ЦВМБ и даже не попала в спецхран и осталась неизъятой.
Судьба уготовила автору возможность встретиться с книгой барона Алексея Михайловича в майские дни 1958 года. Тогда, боясь допустить мысль о том, что книга может в библиотеке исчезнуть, и был предпринят автором нелегкий труд ее конспектирования и контактного копирования посредством появившейся в том году негативной рефлексной фотобумаги. Всей душой проникся я величием открывавшейся (как при чтении "Цусимы" А.С. Новикова-Прибоя) правды истории о второй, такой же значимой катастрофе флота. О ней с неопровержимостью свидетельствовали живые, а не вымышленные участники событий. Но я еще не знал, что работа А.М. Косинского базировалась на редкостном по точности и правдивости отчете адмирала М.К. Бахирева, таившемся в недрах РГА ВМФ; что за явленную и жестоко преследовавшуюся властью правду оба их автора, и М.К. Бахирев в 1920 г., и А.М. Косинский в 1930 г., заплатили своими жизнями. Пришедшее к автору, благодаря работам двух офицеров-патриотов, чувство историзма укрепило убежденность служить правде, истине и справедливости. Сегодня ясно то, что в бою "Славы" с первой его минуты офицерам приходилось, кроме противника, бороться и с командой, так недавно принимавшей резолюции и грозившей смертью своему обвиненному в "корниловщине" старшему механику.
В отличие от флагманского "Баяна", члены судового комитета "Славы", да, наверное, и назначенный Центробалтом комиссар (если только он не занял в бою свое место старшего комендора) в бою расположились в боевой рубке, и командир В.Г. Антонов не нашел средств удалить посторонних из нее. Эти "ответственные лица" и были, по-видимому, повинны в том промедлении выхода кораблей на позицию и в задержке тех первых залпов, которые, как часто бывает, могли решить исход боя. Оказалось, были для "Славы" особенно меткими и три удачных попадания в германский дредноут (в броневую рубку, в броневую палубу над жизненными частями). Они и могли решить успех боя. Ведь смог же "Пантелеймон" в бою 17 апреля 1915 г. одним удачным залпом заставить "Гебен" бежать с поля сражения.
Но случилось непредвиденное. Поднятый ‘Баяном" условный сигнал (флаг "Буки") выхода линейных кораблей (позади минного поля в 3 милях к югу от параллели Куйваста) остался неисполненным. "Прошло несколько томительных минут после спуска сигнала: "Слава" и "Гражданин'’ подняли якоря, спустили пары на "средний ход", но… не двигались: ни малейшего буруна не было заметно под их носом", – писал С.Н. Тимирев. Очевидно, на головной "Славе" в боевой рубке произошел митинг судового комитета, решавшего вопрос: надо ли идти в бой, если командующий держится позади.
Неприятельские дредноуты тем временем приближались, и было ясно, что, как только они откроют огонь, наши корабли на позицию уже не выйдут. "Бахирев подошел ко мне и процедил сквозь зубы: "Они не желают идти! Что нам делать?" И тогда командир "Баяна" подсказал адмиралу единственно верное решение – собственным примером, дав полный ход, вывести корабли за собой. "Хитрость удалась – большие корабли также спустили пары, и под носами них забурлило", но немцы уже открыли огонь по головному "Баяну", и "Слава" и "Гражданин", оказавшись в строе фронта, начали стрельбу, немного не дойдя до позиции. Момент накрыть совместным огнем дредноутов был упущен. Странным было и поведение "Славы" после первых попаданий. Если "Гражданин", несмотря на попадание между дымовых труб, справился с пожаром и продолжал бой, не уходя с позиции, то "Слава", как только обнаружились ее крен и дифферент, повернула на норд и стала отходить в направлении к Куйвасту. На сигналы и семафоры "Баяна" она не отвечала.
"Слава" и "Гражданин" в Моонзунде перед боем (вверху). "Слава" под огнем германских дредноутов. 4/17 октября 19171.
Сознавая безнадежность продолжения и желая сохранить управление отрядом, М.К. Бахирев приказал поднять сигнал: "Гражданину" идти в канал", "Славе" также сигналом было приказано пропустить "Гражданина" вперед. Строго выполняя приказ и не переставая отстреливаться, "Гражданин" начал разворачиваться на север. "Слава", выйдя уже к о. Шильдау (вне сферы огня), продолжала уходить и на сигналы не отвечала. Блестящий образец воинской доблести проявил в эти минуты "Баян". Выйдя на позицию по предложению М.К. Бахирева, командир С.Н. Тимирев вызвал огонь на себя и отчаянным маневрированием ("машины работали без отказа, и большой крейсер вертелся как вьюн") в продолжение 15 мин прикрывал отход "Гражданина" за Шильдау. Лишь по отходе, когда уже нельзя было в узкости сильно менять курс, "Баян" получил несколько опасных попаданий, но, не потеряв скорости, сумел выйти из-под огня.
В бою революционные моряки отличились и на "Славе", и на "Баяне". Как докладывал М.К. Бахиреву старший артиллерийский офицер старший лейтенант Ю.Ю. Рыбалтовский (1886-1919, чекисты), в бою на "Славе" "вся старая команда вела себя идеально, но некоторая часть молодой бегала с поясами и панически что-то кричала; таких было до 100 человек". На "Баяне" члены судового комитета, как свидетельствовал С.Н. Тимирев, устроили летучий митинг протеста против решения адмирала и командира принять бой. Но весь актив собравшихся в надежно, как казалось, защищенном носовом подбашенном отделении, настиг разрыв германского снаряда.
