Этика жизни - Карлейль Томас (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
LXXIII. Утешительной является истина, что великие люди существуют во множестве. Хотя они и пребывают в безвестности. Да, величайшие люди наши, именно потому, что они по природе тишайшие, вероятно, - это те, что навсегда остаются безвестными. Философ Фихте утешался этой мыслью, когда с кафедр и из соборов он ничего не слыхал, кроме бесконечной болтовни и трескотни честолюбивых вещателей общих мест. Когда от всестороннего движения и грохота, заменившего тишину и молчание, все сбилось в бурную пену, так что серьезный Фихте чуть не жалел, что познания нельзя обложить налогом, чтобы немного угомонить их. Тогда, как мы уже сказали, он утешался несокрушимым убеждением, что мышление в Германии еще существует, что мыслящие люди, каждый в своем углу, действительно исполняют свое дело, хотя и молчаливо, тайным образом, укрывшись от взоров.
LXXIV. Большой шаг вперед, по нашему мнению, заключается в настоящее время в ясном убеждении, что мы стоим на пути к прогрессу. О том, как управляет нами провиденье, какие у него конечные цели, мы ничего или почти ничего не знаем. Человек начинает работу во тьме и кончает ее во тьме. Тайна повсюду вокруг нас и внутри нас, под нашими ногами и в наших руках. Несмотря на это, каждому хоть то ясно, что человечество движется в каком-то направлении, что все дела человеческие находятся в движении и подвержены беспрестанным изменениям, как были и будут им подвержены вечно. Действительно, существа, существующие во времени и в силу времени, и созданные из времени, давно уже должны были это понять.
Люди и герои
I. Искреннюю радость доставляет человеку возможность восхищаться кем-нибудь. Ничто так не возвышается (хотя бы на короткое время) над всеми мелочными условностями, как искреннее восхищение. В этом смысле было сказано: "все люди, в особенности женщины, склонны к преклонению" и преклоняются перед тем, что хоть сколько-нибудь того достойно. Можно обожать нечто, хотя бы оно было весьма незначительно, но невозможно обожать чистейшее, ноющее ничтожество.
II. Я думаю, что уважение к героям, в различные эпохи проявляющееся различным способом, является душой общественных отношений между людьми, и что способ выражения этого уважения служит истинным масштабом для степени нормальности или ненормальности господствующих в свете отношений.
III. Богатство света состоит именно в оригинальных людях. Благодаря им и их произведениям свет - именно свет, а не пустыня. Воспоминание о людях и историях их жизни - сумма его силы, его священная собственность на вечные времена, поддерживающая его и, насколько возможно, помогающая ему проталкиваться вперед сквозь неизведанную еще глубину.
IV. Можно возразить, что я проповедую "поклонение героям". Если хотите, да, друзья. Но поклонение прежде всего должно выразиться в том, что сами мы будем героически настроены. Полный мир героев вместо целого мира глупцов, в котором ни один доблестный король не может царствовать, - вот чего мы добиваемся! Мы, со своей стороны, отбросим все низкое и лживое. Тогда мы можем надеяться, что нами будет управлять благородство и правда, но не раньше.
V. Сказано: Если сами мы холопы, то для нас не может быть героев. Мы не узнаем героя, если увидим его - мы примем шарлатана за героя.
VI. Ты и я, друг мой, каждый из нас, если захочет, может в этом очень глупом свете быть не глупцом, а героем. Таким образом, получились бы два героя для начала. Мужайся! Таким путем можно создать целый мир героев или хоть, по мере возможности, содействовать их появлению.
VII. Я предсказываю, что мир снова станет правдивым, станет миром верующих людей, будет полон героических деяний, будет полон геройского духа. Тогда, и только тогда, он сделается победоносным миром. Но что нам до мира и его побед? Мы, люди, слишком много говорим о мире. Пусть каждый из нас предоставит мир самому ceбе: разве каждому из нас не дана личная жизнь? Жизнь - короткое, очень короткое время между двумя вечностями, другой возможности у нас нет. Благо нам, если мы не как глупцы и лицемеры проживаем свой век, а как мудрые, настоящие, истинные люди. Оттого что мир будет спасен, мы не спасемся. И мы не погибнем, если погибнет мир. Обратим поэтому вниманье сами на себя. Наша заслуга и наш долг состоит в выполнении той работы, которая у нас под рукой. К тому же, по правде говоря, я никогда не слыхал, чтоб мир можно было спасти иным путем. Страсть спасать миры перешла к нам от XVIII-го века с его поверхностной сентиментальностью. Не следует увлекаться слишком сильно этой задачей! Спасенье мира я охотно доверяю его создателю. Сам же лучше позабочусь, насколько возможно, о собственном спасенье, на что я имею гораздо больше права.
VIII. Великий закон культуры гласит: дайте каждому возможность сделаться тем, на что он способен, дабы он мог развернуться во весь свой рост, преодолеть все препятствия, оттолкнуть от себя все чуждое, особенно всякие вредные наносные явления, и, наконец, предстать в своем собственном образе, во всем своем величии. Какого бы рода этот образ и это величие ни были. Не бывает единообразия превосходства ни в физическом, ни в духовном мире - все настоящие вещи таковы, как они быть должны. Северный олень очень добр и красив, точно также и слон.
IX. Наша первая обязанность - подавить чувство страха. Мы должны быть свободны от него, иначе мы не можем действовать. Иначе поступки наши поступки рабов. Не искренние, а лишь для вида. Даже мысли наши фальшивы: мы мыслим, как рабы и трусы, пока мы не научились топтать страх ногами. Мы должны быть мужественны, идти вперед, храбро завоевать свободу - в спокойной уверенности, что призваны и избраны высшей силой. И не должны бояться. Насколько человек побеждает страх, настолько он - человек.
X. В этом мире бодрому человеку, неуверенному в столь многом, касательно того, как он живет, необходимо быть хоть уверенным в себе.
Ни один человек, желающий сделать что-нибудь значительное, не может надеяться на успех, иначе как при том условии, чтобы решить: "Я хочу совершить это или умереть". Потому что мир всегда представлялся здравому смыслу каждого отдельного человека в большей или меньшей степени как дом сумасшедших.
