Трагедия 22 июня: блицкриг или измена? - Мартиросян Арсен Беникович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗

Как восточный человек и выдающийся государственный деятель Сталин прекрасно знал старинную мудрость Востока: не начатый бой — выигранная битва, не начатая война — выигранное Будущее!

И в этом смысле едва ли найдутся хотя бы мало-мальски серьезные основания для серьезного же восприятия невесть почему — именно «почему», а не откуда — выплывшего на свет божий т. н. плана Тимошенко — Жукова от 15 мая 1941 г. по нанесение превентивного удара в целях упреждения развертывания группировок вермахта у границ СССР. Тем более в его новомодных нынче версиях о невесть откуда взявшемся, но якобы «упущенном» Сталиным «шансе» или, того хлеще, о «гениальности» этого плана [66] .

Хотя бы потому, что, например, насчет «гениальности» оного, в т. ч. и в смысле якобы «упущенного шанса», все точки над i расставил сам Жуков, признав через четверть века, что план был ужасной ошибкой, в результате которой Красная Армия была бы немедленно уничтожена, получи она санкцию Сталина на его выполнение [67].

Что касается этого признания Жукова, mo обратите, пожалуйста, особое внимание вот на что. План действительно не был санкционирован Сталиным, потому как, в чем еще не раз убедимся, никогда не докладывался ему. Но ведь и РККА-mo пomepneла фантастически беспрецедентное, сокрушительное, едва ли не молниеносное поражение в дебюте войны, причем, в чем также еще неоднократно убедимся, в соответствии именно с этим, никогда не докладывавшимся Сталину планом!

Вот где подлинная тайна mpагедии 22 июня 1941 г., на раскрытие которой и нацелена эта книга!

Однако суть дела не в том, что он признал этот план ужасной ошибкой, а в том, что самой главной и действительно подлинно ужасной — для него же — его ошибкой было предание огласке факта хотя и о разработанном, но ведь так никогда и не докладывавшемся Сталину плане.

В результате маршал Жуков собственным же языком породил едва ли не «букет» совершенно беспочвенных мифов, среди которых особо выделяются следующие

— миф о якобы «гениальном» плане;

— миф о якобы «упущенном шансе»;

— миф о якобы свирепой реакции Сталина на этот «гениальный» план, причем каким-то «сверхъестественным образом» из поля зрения маршала напрочь выскользнуло (не исключено, что и вовсе не попадало) то обстоятельство, что даже в рамках мифа реакция Сталина поражает своей в высшей степени мудрой, исходившей именно из знания обоснованностью,

— наконец, миф о том, что-де СССР и сам готовил (агрессивное) нападение на Германию! Уже один только факт, что в штормовом океане отечественной истории устойчиво плавают (а «плавает», сами знаете что) сразу три версии одного и того же события, к тому же взаимоисключающие, казалось бы, должно было насторожить историков. Так черта вам лысого! Как и всегда, наш исторический генералитет прет напролом.

И особенно неистово, по-генеральски же свирепо неистово прежде всего на тему о последнем мифе упражняется генерал-полковник в отставке, ныне, миль пардон, историк — Юрий Александрович Горьков. Полюбуйтесь на его неистовство: «Стратегический план, разработанный в Генеральном штабе Краской Армии и одобренный 15 мая 1941 г. политическим руководством государства (т. е. Сталиным — А. М.), занимает главенствующее положение по отношению к оперативным материалам округов» (ВИЖ. 1996. № 2 С. 2; то же самое годом ранее на с. 58 в кн. Война 1939 — 1945. Два подхода. М., 1995).

Объяснил бы сей отставной генерал-полковник от Истории, зачем, честно дожив до седин, нужно было вставать на опасную и скользкую тропу откровенной, скажем мягко, неправды?! Вам что, мало этих взаимоисключающих лживых версий, и так откровенно показывающих, что от «ать» до «ять» дело тут нечисто?! Неужто прах 27 млн. жизней не достоин более уважительного отношения?! Ну а коли так, то уж будьте любезны, как, впрочем, и иные, оперирующие этой же ложью «историки», не обессудьте и не взыщите за резкость подлинной Правды! Это Вам за Сталина!

Ведь «сколько бы раз ни заявляли о том, что проект оперативного плана от 15 мая 1941 г. был подписан Сталиным, Тимошенко и Жуковым или был принят к исполнению на основании устных распоряжений названных лиц, никаких документальных подтверждений этому нет. На разработке, подписанной Василевским, отсутствуют какие бы то ни было подписи, пометы и резолюции, сделанные Сталиным, Тямошенко или Жуковым. Нет также ни прямых, ни косвенных документальных подтверждений того, что эта разработка была вообще представлена главе Советского государства или Правительству. Думается, нелишне было бы задать вопрос, мог ли вообще этог документ в том виде, в каком мы его имеем (рукописный текст с многочисленными исправлениями и вставками, большинство из которых с трудом поддается прочтению), быть подан первому лицу в государстве? Заслуживает внимания, наконец, и тот факт, что этот документ долгое время (до 1948 г.) хранился в личном сейфе Василевского — не в бумагах Сталина, Тимошенко, Жукова либо начальника Оперативного управления Генштаба РККА Н. Ф. Ватутина, где ему, казалось бы, надлежало находиться, если бы он был утвержден или хотя бы рассмотрен, и именно из сейфа Василевского перекочевал в архив. Данный документ никогда не выходил из стен Генштаба. Он так и остался черновым рабочим документом» [68].

Вот это и есть подлинная правда об этом «гениальным» плане или «упущенном шансе» — самая что ни на есть подлинная Правда! Точнее, ее лицевая сторона! О теневой — речь еще впереди…

Потому что в виде чернового, рукописного, с многочисленными исправлениями, никем из руководства НКО и Генштаба не подписанного и даже не датированного текста этот «документ действительно не мог покинуть стены Генштаба — Сталин не прощал Жукову куда меньшие грехи в письменном делопроизводстве…

В уже упоминавшейся книге К. Симонова «Глазами человека моего поколения» «властитель дум» того поколения приводит следующий рассказ Жукова о Сталине. «При своем грузинском диалекте [69] он великолепно владел русским языком и, можно без преувеличения сказать, был знатоком его. Это проявлялось даже в мелочах. Однажды, еще в период моей работы начальником Генерального штаба, диктуя мне директиву и нетерпеливо заглядывая при этом через плечо, он вдруг сказал мне:

— Нy, а запятые я буду за вас расставлять?

И когда я полушутя сказал, что я не мастер на запятые, ответил совершенно серьезно:

— А неправильно поставленная запятая иногда может изменить суть сказанного» [70].

И чтобы после такого замечания Жуков понес бы Сталину cтоль грязный документ, к тому же не подписанный ни им, ни наркомом обороны Тимошенко?! Да исключено!

Но дело не только в этом. Для любого желающего всего лишь объективно и беспристрастно разобраться в этой маршальской интриге об этом многое могла бы сказать и сама якобы дата этого «документа». Однако прав был старина Герцен, в сердцах однажды заметивший, что свобода слова требует еще и свободы cлyxa!..

В принципе нет никакой нужды доказывать очевидное — и так известно, что на «документе даты нет (см. фатокопию), — но ведь никто и слышать не хочет, о чем же буквально вопит эта якобы дата: ведь 15 мая 1941 г. — это всего лишь очередной, но не сбывшийся срок нападения Германии!

Только по данным военной разведки (ГРУ), их насчитывалось свыше десяти:

— 27 декабря 1940 г. — из Берлина: война начнется во второй половине следующего года;

— 31 декабря 1940 г. — из Бухареста: война начнется весной следующего года;