Золотая ветвь - Фрэзер Джеймс Джордж (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

Однако предполагается, что не только души умерших незримо витают поблизости в этот день, «когда осень передает бледный год зиме». В этот день в воздухе снуют и строят свои козни ведьмы: некоторые из них пролетают верхом на помеле, другие скачут по дорогам на пестрых кошках, превратившихся на этот вечер в вороных коней. Феи и разного рода домовые также вольготно разгуливают повсюду.

И хотя в сознании кельтского крестьянства канун дня Всех Святых был окружен ореолом таинственности и страха, мрачные черты в этом празднике — по крайней мере в новое время — отнюдь не преобладали. Напротив, это был довольно живописный праздник с веселыми развлечениями, что делало ночь, на которую он приходился, самой веселой ночью в году. В горах Шотландии живописность этому празднику придавали костры, пылавшие на всех возвышенностях. "В последний день осени дети собирали папоротник, смоляные бочонки, длинные тонкие стебли и складывали все это в приготовленную для костра кучу хвороста. Вечером на какой-нибудь возвышенности поблизости от дома раскладывали костер. Эти костры назывались Самхнаган (Samhnagan). Жители каждого дома раскладывали собственный костер, считая делом чести сделать его как можно больше. Огнями переливались целые районы; их ослепительный свет вдоль побережья Ирландского залива с высоты холмов являл собой необыкновенно живописное зрелище. Как и Бельтановы огни, огни кануна дня Всех Святых было принято зажигать в горных районах графства Перт. В приходе Каллэндер жители раскладывали такие костры почти до конца XVIII века. Когда костер угасал, золой прочерчивали круг, в центр которого каждый из участвовавших в устройстве костра клал по камню. Если на следующее утро один из камней оказывался не на том месте или был поврежден, ни у кого не вызывало сомнений, что положивший его человек обречен умереть в течение двенадцати месяцев. В Балкигиддере до второй половины XIX века каждая семья в канун дня Всех Святых раскладывала отдельный костер, однако делали это главным образом дети. Костры эти раскладывали на любом высоком бугре около дома, но танцев вокруг них не устраивали. Огни кануна дня Всех Святых зажигались также в некоторых северо-восточных районах Шотландии, например в Бучане. Простые крестьяне наравне с фермерами должны были разложить свой костер. В деревнях мальчики ходили из дома в дом и выпрашивали у каждого главы семьи торф с такими словами: «Дайте нам торф, чтобы сжечь ведьм» (Ge'a peat t'burn the witches). Набрав достаточное количество торфа, они сваливали его в одну кучу с соломой, утесником и другими видами топлива и все это поджигали. После этого парни один за другим ложились на землю ближе к огню, чтобы только не опалиться: в такой позе они лежали для того, чтобы их окутывал дым. Другие бегали сквозь дым и перепрыгивали через своих распластавшихся на земле товарищей. Когда костер прогорал, они, соревнуясь, разбрасывали золу кто разбросает больше.

В северной части Уэльса в канун дня Всех Святых было принято, чтобы каждая семья устраивала большой костер (Coel Coeth). Раскладывали его на самом заметном месте рядом с домом, а когда он прогорал, каждый бросал в золу белый камень с особой меткой. Прочитав, стоя вокруг костра, свои молитвы, все отправлялись спать. На следующее утро, проснувшись, они шли искать свои камни, и, если кому-нибудь не удавалось это сделать, считалось, что до следующего дня Всех Святых он умрет. Если верить сэру Джону Рису, обычай отмечать канун дня Всех Святых разжиганием костров на холмах и поныне не забыт в Уэльсе. Некоторые старики до сих пор хранят память о том, как стоящие у костров люди дожидались, пока погаснет последняя искра, после чего вдруг бросались бежать со всех ног, как можно громче крича: «Черная свинья с обрезанными ушами схватит последнего» Эти слова, как справедливо отмечает Джон Рис, первоначально означали, что жизнь одного из бегущих приносилась в жертву.

Аналогичная поговорка бытует в графстве Карнарвон, где черной Свиньей с отрезанными ушами иногда пугают детей. Теперь становится понятным, почему в Нижней Бретани каждый участник праздника бросает по булыжнику в костер летнего солнцестояния. Несомненно, что здесь, как в Уэльсе и у шотландских горцев, предсказание жизни и смерти делалось на основе положения и состояния камней в день Всех Святых. Этот обнаруженный у трех самостоятельных ветвей народов кельтской группы обычай, вероятно, возник до их расселения, по крайней мере во времена, когда чужеземные племена еще не вклинились между ними.

В другом месте, населенном кельтами, на острове Мэн, канун дня Всех Святых отмечался до настоящего времени устройством костров, которое сопровождалось всеми обычными церемониями, имевшими своей целью помешать гибельному влиянию фей и ведьм.

Огни зимнего солнцестояния. Если язычники древней Европы, насколько нам известно, отмечали период летнего солнцестояния великим праздником огня, следы которого сохранились во многих районах до нашего времени, естественно будет предположить, что они соблюдали подобные обряды и в период зимнего солнцестояния. Ведь периоды летнего и зимнего солнцеворота, или, выражаясь специальным языком, точка летнего солнцестояния и точка зимнего солнцестояния, являются великими поворотными пунктами в видимом движении солнца по небосклону; поэтому, с точки зрения первобытного человека, естественно было в эти дни, когда огонь и жар великого светила начинали убывать или, напротив, прибывать, зажигать огни на земле. В современном христианском мире древний праздник огня зимнего солнцестояния, по-видимому, продолжает или продолжал существовать до настоящего времени в древнем обычае святочного полена, или чурбана (log, clog, block), как его называли в Англии. Этот обычай был широко распространен в Европе, но более всего процветал в Англии, Франции и среди южных славян, по крайней мере большинство сведений о нем исходит из этих стран. Археолог Джон Брэнд 138 давно уже доказал, что святочное полено было всего лишь двойником костра летнего солнцестояния, зажигаемого из-за холодной и суровой погоды не на открытом воздухе, а в домах. Эта точка зрения подкрепляется многими причудливыми суевериями, касающимися святочного полена, суевериями, которые стоят вне видимой связи с христианством и в которых явно проглядывает их языческое начало.

Праздники летнего и зимнего солнцестояния были праздниками огня, однако необходимость отмечать зимний праздник в доме придавала ему характер частного семейного торжества, что составляло резкий контраст с публичным характером летнего празднования, когда люди собирались на открытом месте или на возвышении, сообща зажигали огромный костер и все вместе весело вокруг него плясали.

Приблизительно до середины XIX века сохранился древний обычай святочного полена в центральной части Германии. Так, в долинах рек Зиг и Лан святочное полено, тяжелый дубовый чурбан, клали в очаг, где оно постепенно прогорало. Когда на следующий год туда клали новое полено, остатки старого растирали в порошок и рассеивали по полям в течение двенадцати ночей, что, как предполагали, должно было способствовать росту хлебов. В некоторых деревнях Вестфалии существовал обычай вынимать святочное полено из огня, как только оно слегка обуглится. Когда разражалась гроза, полено вновь осторожно клали в огонь, так как существовало поверье, что молния не ударит в дом, в котором горит святочное полено. В других селениях Вестфалии было правило завязывать святочное полено в последний сноп.

В нескольких французских провинциях, особенно в Провансе, долгое время соблюдался обычай святочного полена (trefoir). Французский автор XVII века осуждает как предрассудок «веру в то, что рождественское полено или рождественская головня (ее кладут в очаг накануне Рождества, а затем обгоревшую хранят под кроватью, лишь на короткое время ежедневно помещая в огонь вплоть до кануна Крещения) может на целый год защитить дом от пожара и молнии, а кроме того, предохранить ноги от обмораживания. Верят, что это полено может исцелять скот от многих болезней и что его кусок, погруженный в воду, которую пьют коровы, помогает им отелиться и, наконец, что зола от этого полена, если разбросать ее по полям, может спасти пшеницу от мильдью».