Золотая ветвь - Фрэзер Джеймс Джордж (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
В некоторых частях Фландрии и Франции остатки святочного полена постоянно хранились в домах под кроватью как средство защиты от грома и молнии. В Берри, когда раздавались раскаты грома, кто-нибудь из членов семьи бросал кусок этого полена в огонь, что, по поверью, отвращало молнию. Точно так же в Перигоре угли и золу старательно собирают и хранят, чтобы с их помощью лечить распухшие железы. Из той части чурбана, которая уцелела от огня, местный земледелец изготовляет клин для своего плуга, так как приписывает ему свойство улучшать рост семян. Женщины хранят куски этого полена до двенадцатой ночи ради своих цыплят. Некоторые люди воображают, что у них будет столько цыплят, сколько искр вылетит из обгоревшего полена, если его трясти. Другие кладут потухшие головешки под постель, чтобы прогнать паразитов. В некоторых областях Франции считается, что обгоревшее полено предохраняет дом как от молнии, так и от колдовства.
В Англии бытовали сходные обычаи и верования, связанные со святочным поленом. Джон Брэнд пишет: в ночь накануне Рождества «наши предки зажигали свечи необычных размеров, называвшиеся рождественскими свечами, в огонь клали деревянное полено, называвшееся святочной колодой или рождественским чурбаном, для того чтобы осветить дом и, так сказать, превратить ночь в день». Существовал старый обычай зажигать святочное полено от предшествовавшего полена, остатки которого с этой целью сохранялись на протяжении года. Обитателям дома, где этот обычай соблюдался, дьявол не мог причинить никакого вреда. Предполагалось, что остатки полена равно защищают дом от огня и молнии.
И в наши дни ритуал внесения святочного полена справляется у южных славян, особенно у сербов, с большой торжественностью. Поленом здесь, как правило, является чурбан из дуба (иногда из оливы или же из бука). По-видимому, здесь верят, что у хозяев будет столько телят, ягнят, поросят и козлят, сколько искр они выбьют из горящего полена. Некоторые выносят кусок полена в поля для защиты их от града. В Албании до нынешних времен был распространен обычай жечь на Рождество святочное полено, золу которого затем разбрасывали по полям, чтобы сделать их плодородными. Гуцулы — славянский народ, живущий в Карпатах, — в канун Рождества (по старому стилю, то есть 5 января) зажигают огонь трением кусков дерева и поддерживают его до кануна Крещения.
Любопытно, насколько широко распространена была вера в то, что остатки святочного полена, если хранить их в течение года, обладают способностью защищать дом от огня и особенно от молнии. Так как святочное полено часто было дубовым, можно предположить, что этот обычай является пережитком древнего арийского верования, которое связывало дуб с богом грома. Что касается веры в целебные и животворящие свойства золы святочного полена, которая будто бы излечивает как скот, так и людей, помогает коровам телиться и способствует плодородию земли, -этот вопрос заслуживает особого рассмотрения.
Огни бедствия (Need-fire). Все описанные до сих пор праздники огня справлялись периодически в установленное время года. Однако помимо этих регулярно повторяющихся празднеств крестьяне во многих частях Европы с незапамятных времен прибегали к зажжению огня в ритуальных целях в периоды бед и несчастий, особенно когда начинался падеж скота. Оценка европейских праздников огня не будет полной без упоминания об этих замечательных обрядах, которые заслуживают пристального внимания хотя бы потому, что в них, вероятно, можно найти исток и первопричину всех других праздников огня: несомненно, они относятся и очень отдаленным временам. У тевтонских народов такие огни известны под общим названием огней бедствия. Иногда огонь бедствия, для того чтобы отличить его от огня, зажигавшегося обычным способом, называли также «диким огнем». У славянских народов 011 носит название «живого огня».
История этого обычая может быть прослежена со времен раннего средневековья, когда церковь объявила его языческим суеверием, и вплоть до первой половины XIX столетия, когда он еще эпизодически практиковался в различных частях Германии, Англии, Шотландии и Ирландии. У славянских народов он, по-видимому, сохранялся еще более продолжительное время. Обычно огни бедствия зажигались, когда начиналась эпидемия чумы или падеж скота, костры в таких случаях считались надежным средством от несчастья. Этот обряд распространялся на коров, свиней, лошадей, а иногда и на гусей. Прежде чем зажечь костер бедствия, считалось необходимым потушить все другие костры и огни в округе, чтобы не оставалось ни одной искры, ПОТОМУ что наличие огня хотя бы в одном доме не позволило бы загореться кострам бедствия. Иногда считалось достаточным погасить все огни в одной деревне, но в иных случаях это условие распространялось на соседние деревни или на целый округ. В некоторых частях Горной Шотландии было правило, по которому все главы семейств, живших между двумя ближайшими источниками, в назначенный день должны были гасить свои огни и костры. Обычно огонь зажигался на открытом воздухе, однако в некоторых частях Сербии это происходило в темной комнате. В Горной Шотландии этот обряд, как правило, совершался на холмах или на маленьких речных островах, иногда таким местом было перепутье или выбоина на дороге.
Зажигать огонь бедствия было принято при помощи двух кусков дерева, высекать его с помощью кремня и стали запрещалось. Только среди части южных славян было принято высекать огонь с помощью куска железа, которым бьют по наковальне. Там, где обычай предписывает какой-нибудь особый сорт дерева, им, по многим сведениям, обычно является дуб: однако на Нижнем Рейне костер разжигают посредством трения кусков дуба и ели. В славянских странах для этой цели, по слухам, употребляли древесину тополя, грушевое дерево и кизил. Часто материалом служили два любых куска сухого дерева.
Иногда требовалось девять различных пород дерева, но лишь для того, чтобы подложить их в горящий костер, а не для того, чтобы разжечь его. Способы разжигания огня бедствия в разных районах были разные. Вот самый распространенный из них. Два шеста втыкали в землю на расстоянии около полуметра друг от друга. Каждый шест имел на стороне, обращенной к другому, отверстие, в которое вставлялась гладкая поперечина или вал. Отверстия были набиты паклей, в них плотно вгоняли концы вала, смазанные смолой. Затем на него наматывали веревку, с ДВУХ сторон за свободные концы веревки хватались двое людей и, перетягивая ее взад и вперед, заставляли вал быстро вращаться до тех пор, пока от трения пакля не загоралась. Тогда к ней подносили солому, и она вспыхивала ярким пламенем. Этой горящей соломой разжигали приготовленный для костра хворост. Часто в состав подобного механизма входило колесо — иногда тележное, а иногда простая прялка, как в графстве Абердин. Оно называлось «большим колесом» (muckle-wheel). На острове Мулль колесо, надетое на девять дубовых осей, вращали с востока на запад. Передают, что огонь зажигали трением обычных деревянных планок. Иногда обычай требовал, чтобы тележное колесо, употребляемое для разжигания огня, и ось, на которой оно вращается, непременно были новыми. Передают также, что веревка, обертываемая вокруг вала, должна быть новой и, если это возможно, сплетенной из веревки, на которой вешали людей. Последнее требование, однако, выдвигалось в идеале и не считалось совершенно необходимым.
Существовали различные правила, касавшиеся тех лиц, которые имели право или должны были раскладывать костер бедствия. Передают, что в иных случаях люди, которые тянули за веревку, вращавшую колесо, должны были быть братьями или по крайней мере тезками. Иногда достаточно было, чтобы оба они были просто целомудренными молодыми людьми. В некоторых деревнях Брауншвейга считалось, что, если люди, которые участвуют в разжигании огня бедствия, носят разные имена, их труд пропадет даром. В Силезии дерево, предназначенное для разведения огня, срубалось обычно братьями-близнецами. На островах к западу от Шотландии огонь зажигали восемьдесят один женатый мужчина, они терли друг о дружку две большие доски, работая по девять человек в один заход. На севере острова Уист (Uist) все девять девяток мужчин, разжигавших огонь, были первыми детьми: неизвестно, однако, были ли они женатыми или холостыми. У сербов огонь иногда зажигается мальчиком или девочкой от одиннадцати до четырнадцати лет, которые работают совершенно нагими в темной комнате: иногда это — также в темноте — делают старик или старуха. В Болгарии разжигающие огонь тоже раздеваются, а в Кейтнессе они не должны иметь при себе никаких металлических изделий. Если после длительного трения костер все же не загорался, люди заключали, что в деревне остался гореть какой-нибудь огонь. Тогда совершался осмотр всех домов, и, если где-либо находили огонь, его тушили, а нерадивого главу семьи наказывали или же бранили, на него могли наложить и крупный штраф.
