Избранные произведения о духе законов - Монтескье Шарль Луи (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
После победы, одержанной Лисандром над афинянами, победители стали судить пленников. Афинян обвинили в том, что они побросали в море с двух галер всех своих пленников и постановили на всенародном собрании отрубать кисти рук у всех, кого захватят в плен. Все они были умерщвлены, за исключением Адиманта, протестовавшего против этого постановления. Прежде чем предать смерти Филоклеса, Лисандр упрекнул его в том, что он развратил умы и дал уроки жестокости всей Греции. «Когда аргосцы, — говорит Плутарх, — умертвили полторы тысячи своих граждан, афиняне принесли очистительные жертвы богам, умоляя их отвратить от сердец афинян такую жестокую мысль».
Есть два рода испорченности: один, когда народ не соблюдает законов; другой, когда он развращается законами; последний недуг неизлечим, ибо причина его кроется в самом лекарстве.
ГЛАВА XIII
Бессилие японских законов
Чрезмерные наказания могут обессилить самый деспотизм. Взглянем на Японию.
Там наказывают смертью почти за все преступления, потому что неповиновение такому великому императору, как японский, рассматривается как страшное преступление. Цель наказания не в исправлении виновного, а в отмщении государя.
Эти идеи порождены раболепием и возникли главным образом потому, что так как император является там собственником всех имуществ, то почти все преступления оказываются прямым нарушением его интересов.
Там наказывают смертью за всякую ложь перед властями, т.е. за самый естественный прием самозащиты.
Там строго наказывают даже за одну только видимость преступления; так, человек, принявший участие в азартной игре на деньги, подлежит смертной казни.
Правда, на первый взгляд может показаться, что необычайный характер этого народа, упрямого, капризного, решительного, причудливого, презирающего всякие опасности и бедствия, оправдывает свирепые постановления законодателей; но можно ли постоянным зрелищем мучительных казней исправить или сдержать людей, которые по натуре своей, естественно, презирают смерть и вспарывают себе животы по малейшему поводу? Не освоятся ли они скорее с этими казнями?
В рассказах о воспитании у японцев говорится, что с детьми необходимо мягкое обращение, потому что наказания ожесточают их; что не следует слишком сурово обходиться с рабами, так как этим ставят их в необходимость защищаться. По духу, который должен господствовать в домашнем управлении, не следует ли заключить и о том, который необходимо бы внести в политическое и гражданское управление?
Благоразумный законодатель постарался бы умиротворить умы справедливой умеренностью наказаний и наград, правилами философии, морали и религии, соответствующими характеру данного народа, разумным применением правил чести, наказанием посредством стыда, радостями постоянного житейского благополучия и мирного благоденствия; и если бы он опасался, что людей, привыкших к жестоким карам, не будут сдерживать более легкие наказания, то стал бы действовать постепенно и осторожно и, начав со смягчения наказаний за легкие провинности, дошел бы до видоизменения их за все виды преступлений.
Но деспотизм не знает этих приемов; не такими путями ведет он людей. Он может злоупотреблять собою — и только. В Японии он напряг все свои силы и превзошел в жестокости себя самого.
Чтобы продолжать управлять людьми, напуганными и освирепевшими, ему пришлось непрестанно усиливать жестокость своего управления.
Таков источник, таков дух законов Японии. Но в этих законах больше ярости, чем силы. Им удалось искоренить христианство, но самая чрезмерность их усилий служит доказательством их слабости. Они хотели создать хорошую полицию и еще более обнаружили свое бессилие.
Прочитайте сообщение о свидании императора с дейро в Меако. Там было задушено и убито невероятное количество людей. Негодяи похищали молодых девушек и мальчиков. Потом похищенных находили каждый день в самые неожиданные часы, выставленными в публичных местах нагими и зашитыми в холщовые мешки, чтобы они не знали мест, по которым их проводили; там грабили все, что хотели; распарывали животы лошадям, чтобы повергнуть на землю всадников; опрокидывали кареты, чтобы обобрать женщин. Когда голландцам сказали, что им нельзя провести ночь на подмостках, не рискуя быть убитыми, они спустились оттуда и т. д.
Попутно я хочу отметить еще одну своеобразную черту. Император, предаваясь гнусным наслаждениям, не помышлял о браке: он рисковал умереть, не оставив наследника. Дейро прислал ему двух очень красивых девушек; он женился на одной ради приличия, но не имел с нею никаких сношений. Его кормилица приводила к нему самых красивых женщин империи, но и это не помогло: дочь оружейника, наконец, его пленила; он решился и имел от нее сына. Придворные дамы, возмущенные тем, что он предпочел им особу столь низкого происхождения, задушили ребенка. Это преступление скрыли от императора: иначе он пролил бы потоки крови. Так самая жестокость законов препятствует их соблюдению. Когда наказание безмерно, ему часто приходится предпочитать безнаказанность.
ГЛАВА XIV
О духе римского сената
В консульство Ацилия Глабрия и Пизона был издан закон Ацилия для прекращения происков искателей должностей. Дион говорит, что сенат побудил консулов предложить этот закон потому, что трибун К. Корнелий задумал ввести ужасные кары против этого преступления и народ ему сочувствовал, Сенат полагал, что неумеренные кары, конечно, устрашат умы, но вместе с тем будут иметь и то последствие, что никто уже не решится ни обвинять, ни осуждать, между тем как при более умеренных наказаниях найдутся и судьи, и обвинители.
ГЛАВА XV
О наказаниях в римском законодательстве
Я убеждаюсь в правильности моих основных положений, видя, что они подтверждаются историей римлян; я не могу сомневаться в том, что характер наказаний зависит от природы правления, когда вижу, что этот великий народ изменял в данном отношении свои гражданские законы по мере того, как он изменял политические законы.
Законы царей, которые были созданы для народа, состоящего из беглецов, рабов и разбойников, были очень суровы. Дух республики требовал, чтобы децемвиры не включали этих законов в свои двенадцать таблиц; но люди, мечтавшие о тирании, не считали нужным руководствоваться духом республики.
Тит Ливии говорит, что мучительная казнь Метия Суффей, и диктатора Альбы, который по приговору Тулла Гостилия был разорван двумя телегами, явилась первой и последней казнью, свидетельствовавшей о забвении чувства человечности. Он ошибается: законы двенадцати таблиц изобилуют очень жестокими постановлениями.
Яснее всего обнаруживается замысел децемвиров в назначении смертной казни поэтам и авторам памфлетов. Это совсем не в духе республики, где народ любит видеть унижение сильных. Но люди, замышлявшие уничтожить свободу, опасались писаний, которые могли напомнить о духе свободы.
После изгнания децемвиров исчезли почти все их законы, устанавливавшие наказания. Формально они не были отменены. но и не применялись после того, как закон Порция запретил казнить смертью римского гражданина.
Вот эпоха, к которой можно отнести заявление Тита Ливия, сказавшего о римлянах, что никогда еще ни один народ не проявил большего, чем они, сочувствия к смягчению кар.
Прибавив к мягкости наказаний право обвиняемого удалиться до суда в изгнание, мы увидим, что римляне неуклонно руководились этим духом, столь естественным, как я уже говорил, в республике.
Сулла, смешавший свободу с анархией и тиранией, создал законы Корнелия. Он, по-видимому, создавал законы только для того, чтобы создавать преступления. Так, назвав множество действий убийством, он везде находил убийц, и, действуя способами, нашедшими в дальнейшем столько последователей, ставил ловушки, сеял тернии и разверзал пропасти на пути каждого гражданина.
