Морская война - Коломб Филип Хоуард (читать полную версию книги .TXT) 📗
Следовательно, пришли к такой дифференциации морской силы, которая выделила линейные корабли, специально предназначенные сражаться в линии баталии и действовать в согласии, как главную силу морской позиции, как цитадель морской силы; такую организацию морской силы, перед которой морская сила всякого другого рода должна преклониться и которую нельзя одолеть иначе как большим количеством подобной же силы. Необходимость выделить специальный класс судов для сражения в линии баталии была вполне допущена в 1774 г., и памфлет адмирала Лестока, опубликованный анонимно против Матьюса, содержит указания на положение, занятое линией баталии, и на достоверность того, что рано или поздно однообразие в судах, составляющих линию баталии, будет установлено как необходимый вывод из хода сражений, происходивших в этом строю.
Линия баталии (говорит анонимный памфлет) есть базис и основание всей дисциплины в морских сражениях и универсально практиковалась всеми нациями, владеющими какой-либо силой в море; она имеет за собой заслугу испытания долгим опытом и установилась чистой и неизменной, введенная нашими предшественниками как наиболее благоразумная и наисогласнейшая диспозиция, которая может быть употребляема в море. Этот ордер состоит в том, что корабли выстраиваются в одну линию – или один впереди другого, или лагом друг к другу, и держатся так близко между собой, как позволяет погода, так что все время каждый корабль может быть готов поддержать, освободить или спасти другой. Указано, что каждый корабль в линии баталии должен держаться в полукабельтове от другого, что составляет около пятидесяти сажен; так что если флот его величества будет на ветре неприятеля, то авангард должен направиться на авангард неприятеля и вступить с ним в бой, причем каждый корабль знает своего противника и от передового в авангарде до последнего будет атаковать врага последовательно.
Таким образом, линия баталии обещала установить однообразие кораблей и в этом однообразии не придавать линейному кораблю крайней силы, потому что тогда в линии было бы очень мало кораблей; а также не ограничиваться слишком малой силой, потому что в таком случае флот для достижения солидного могущества должен был бы получить размеры, слишком неудобные для управления им. Вот такими данными определялось судно, называвшееся прежде линейным кораблем и утвердившееся, в силу обычая и традиций хаотического способа сражения, не очень поспешно.
Когда линейный корабль был отделен от судов всякого другого рода, следствием этого явилось, что флот должен был требовать адъюнктов в виде более легких судов для разведочной и посыльной службы. Эти суда могли обладать значительно слабейшей силой, так как они не должны были принимать участия в сражении; но в то же время от них требовались значительные размеры, чтобы они могли брать продовольственные запасы на все время кампании флота кораблей, и скорость большая, чем имел этот флот, для того чтобы уходить от последнего и возвращаться к нему в выполнение функций разведочной службы. Эти требования привели к фрегату, судну хотя и сильному, но значительно уступающему в силе линейным кораблям, флот которых он специально сопровождал.
Наконец, потребовалось еще значительно слабейшее судно – конвоир при коммерческим флоте, приспособленное и к защите его и к атаке коммерческих судов противника… И вместе с тем как практика указывала все более и более на целесообразность деления коммерческого флота на мелкие эскадры, подлежавшие конвоированию, число конвоиров – этих легких и более мелких судов – должно было расти.
Дифференциация морской силы на три класса: 1) линейный корабль, 2) фрегат и 3) легкий крейсер, как видно, возникла естественно из самих условий морской войны, и, судя по тому, что мы видели, мы должны полагать, что дифференциация росла медленно. Я думаю, должно быть принято как факт, что «морскому разуму» несвойственно стремиться вперед. Он так практичен, что не будет следовать такому стремлению без побудительных толчков. Хотя прогресс дифференциации морской силы может быть ясно прослежен, она никогда не была совершенной… Только в конце морской войны 1813 г. и смежных с ним годов мы достигли замечательных результатов, как это ниже увидим.
Я уже показал, что в начале голландских войн дифференциация не была заметна. Как пример я приведу состав флота, бывшего под командой принца Руперта и герцога Альбермаля в августе 1666 г. Вот этот флот:
Отсутствие дифференциации также хорошо заметно и в списке всего флота, составленного королевской комиссией в 1666 г.:
Затем к 1702 году, состав флота был следующий:
Мы едва ли найдем след каких-нибудь определенных целей в переменах, показанных во втором списке, как результат шестнадцатилетнего опыта. В нем замечается некоторое упрощение и уменьшение в числе типов, легкое увеличение в числе сильнейших линейных кораблей, увеличение числа 60-, 48– и 32-пушечных кораблей, но мы едва ли можем сказать, что это отвечает действительным нуждам флота. В рассматриваемом списке скорее видна неопределенность целей, неустановившиеся взгляды; результаты действия ощупью то в том, то в другом направлении. Согласно Шомбергу, все корабли, до 48-пушечных включительно, считались пригодными для линии баталии. Это показывает лишь, как мало подвинулись в истинном направления, ибо ничто не мешало исключить возможность такой несообразности, чтобы в сражении 48-пушечный корабль оказался соперником 90-пушечному, а 53-пушечный – 110-пущечному.
Во флоте 1727 г. замечаются влияния на дифференциацию перечисленных выше причин, и в нем, кроме того, видим, усилившееся упрощение в уменьшении числа типов. Вот состав этого флота:
Кроме того, имелось 13 шлюпов с 4–10 орудиями. Шомберг теперь исключает все корабли ниже 50-пушечных из числа линейных, что показывает влияние причин, которые подняли индивидуальную силу линейного корабля и сделали тип его более однообразным. Далее, бросается в глаза перерыв или пробел в силе между самым малым линейным кораблем и самым большим фрегатом– от 50 орудий в первом и до 40 орудий во втором. Введение нового класса – шлюпа, не более чем с 10 орудиями, представляет ясное следствие изложенных выше причин, которые должны были подействовать раньше или позже. Ознакомившись с судами, бывшими в кампании во всех частях света в 1741 г., мы можем еще более ясно проследить стремление к дифференциации. В отечественных водах в кампании был следующий флот:
10 шлюпов с 4–10 орудиями также входили в состав флота.
Еще имелось 3 шлюпа с 8 орудиями каждый.
В этих трех флотах мы можем некоторым образом различить увеличение в числе таких линейных кораблей, которые можно считать выше средней силы, ибо принимая 50-пушечный корабль за нормальный линейный корабль и не считая линейными суда с меньшим числом пушек, мы насчитываем в упомянутых флотах 57 линейных кораблей от 60– до 80-пушечных, только 9 более чем 80-пушечных и только 18 менее чем 60-пушечных. При этом в судах степеней, низших линейного корабля, имеем только 7 судов 40-пушечных, – это и суть фрегаты сильнейшего класса, о которых мы говорили, – и еще 38 судов меньшего класса, носивших не более чем по 20 орудий. Здесь есть уже явное приближение к той дифференциации, к которой приводит здравая логика при внимательном обзоре прошлого морской войны и при обсуждении ее принципов. Но мы можем заметить, что наши предки смотрели через темное стекло и не останавливались на выводе и обобщении принципов из сражений в постоянных войнах и даже, может быть, и не знали, что они руководствуются этими принципами.
