«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - Наумов Александр Иванович
В разгар «революции роз» численность сторонников «Кмары» составляла около трех тысяч человек. Главной стратегической задачей этой и других молодежных организаций была мобилизация протестного электората и позиционирование себя в качестве авангарда этого движения. В течение всего срока своей деятельности «Кмара» проводила работу по борьбе с политической апатией и разрабатывала методики мобилизации общественного мнения. «Ненасилие, дисциплина, координирование, продвижение собственного бренда и умелое использование юмора» — таковы, по мнению самих активистов, были слагаемые успеха «Кмары» [169]. Сильным психологическим приемом, в частности, стала форма протеста, при которой тысячи людей держали в руках букеты роз, символизируя ненасильственный и миролюбивый характер своей деятельности.
«Кмара» активно взаимодействовала с оригинальной версией самих себя — сербским «Отпором», который принял непосредственное участие в подготовке лидеров грузинского молодежного движения и тренингах по ведению ненасильственной борьбы с режимом Шеварднадзе. Весной-летом 2003 года около двух тысяч активистов этой организации под руководством сербских инструкторов прошли подготовку на специальных семинарах [170]. Как и в «Отпоре», в грузинском молодежном движении отсутствовала жесткая иерархия и яркие узнаваемые лидеры. Несмотря на то, что режим Шеварднадзе не применял репрессий против «Кмары» (в ходе подготовки и проведения «революции роз» было арестовано всего два ее члена), в Аджарии, например, данная особенность организации оказалась весьма уместной. При этом в «Кмаре» существовали достаточно четкое разделение труда между активистами, большое значение уделялось тактическому планированию, что также было заимствовано у сербских коллег. Скопировав даже символику движения «Отпор» (сжатый черный кулак на белом фоне), «Кмара» успешно повторила опыт «бульдозерной революции» в Грузии, сразу взяв на себя ключевую роль в организации уличных протестов, демонстраций, забастовок, голодовок и прочих акций гражданского неповиновения.
Надо сказать что сербские «революционеры» консультировали не только активистов «Кмары», но обучали методам политической борьбы также членов «Национального движения» (хотя зачастую это могли быть одни и те же люди). По линии Фонда Сороса весной 2003 года была организована поездка нескольких «гражданских активистов» из Грузии в Сербию специально для встречи с участниками «бульдозерной революции» 2000 года. «Они узнали, как проводить акции протеста и организовывать демонстрации, — утверждал в интервью Washington Post генеральный секретарь «Национального движения» В. Мерабишвили. — Наша партия была готова к протестам» [171].
Отдельно стоит отметить позицию, занятую грузинской творческой интеллигенцией в ходе общественно-политического кризиса 2003 года. Интеллектуальная и артистическая элита, традиционно пользовавшаяся уважением в грузинском обществе, очень активно выступала с критикой режима Шеварднадзе. Знаменитые писатели, поэты, певцы, актеры, спортсмены, журналисты и ученые, не представлявшие какие-либо политические партии, тем не менее, оказывали сильное воздействие на формирование антиправительственных и антипрезидентских настроений в стране. Для противостояния с режимом ими был даже создан специальный орган — «Артком» («Артистический комитет»). В ходе активной фазы «революции роз» в ноябре 2003 года известные творческие личности призывали граждан Грузии, особенно университетскую молодежь, присоединяться к акциям протеста.
Важнейшими акторами «революции роз» стали независимые средства массовой информации; их без преувеличения можно назвать важнейшими инструментами «мягкой силы» в технологии смены грузинского политического режима в 2003 году. Одним из немногих достижений Шеварднадзе в области демократизации страны действительно была определенная свобода СМИ. Созданная в немалой степени в угоду требованиям западных партнеров, она позволила оппозиционным силам резко усилить свое информационно-пропагандистское воздействие накануне и во время «революции роз». Журналисты располагали возможностью критиковать власти и самого президента, и этим активно пользовались «революционеры».
Ключевым информационным ресурсом в борьбе с режимом Шеварднадзе стал телеканал «Рустави-2». Он пользовался большой популярностью в стране (хотя и принимался не везде), благодаря которой выступавшие в его эфире политические противники президента получали признание в грузинском обществе. Все активисты «революции роз», в том числе и сам Саакашвили, в один голос называли «Рустави-2» важнейшим элементом политической коалиции, направленной на свержение Шеварднадзе. Особое значение имело то, что данный телеканал действительно обладал репутацией наиболее профессионального в Грузии ТВ-медиа; авторитет «Рустави-2» зиждился не в последнюю очередь на опыте открытого и успешного противостояния с правящим режимом, которое к моменту выборов 2003 года продолжалось уже несколько лет. Интересно, что в то время, как рядовые граждане считали телеканал образцом объективности, сами журналисты, по словам генерального директора «Рустави-2» Э. Кицмаришвили, «освещали события в Тбилиси («революцию роз» — А. Н.) исключительно однобоко» [172]. Не связанные с оппозицией телеканалы, включая государственные, также вольно или невольно оказывали «революционерам» моральную поддержку, например, ведя репортажи с митингов, публикуя «независимые» экзитполы или допуская до эфира таких же «независимых» экспертов и представителей неправительственных организаций. Возможность телевидения оперативно и документально передать сообщения о различных явлениях и событиях определили его основную роль в освещении избирательных процессов в Грузии [173]. Именно через СМИ грузинская оппозиция смогла добиться эмоционального неприятия прошедших в ноябре 2003 года выборов и их результатов, что и стало непосредственным поводом для начала «революции роз».
Огромную роль в успехе оппозиции в Грузии сыграло наличие независимого электорального мониторинга. В этом процессе участвовали все основные оппозиционные акторы. Тот же «Рустави-2», например, совместно с Британским Советом, Фондом «Открытое общество — Грузия» и Фондом «Евразия» спонсировал проведение параллельного подсчета голосов на выборах 2 ноября, которое осуществляла неправительственная организация «Глобальная стратегическая группа» [174].
На завершающей стадии «революции роз» Государственный департамент США признал, что на поддержку демократических выборов в Грузии было выделено почти два с половиной миллиона долларов [175]. Вообще, со стороны Соединенных Штатов Америки, а также стран ЕС демонстрировалось особое внимание к подготовке и процедурам выборов в Грузии. Под внешним давлением власти в Тбилиси были вынуждены сделать ряд уступок, имевших для правительства Шеварднадзе фатальные последствия.
В середине лета 2003 года Грузию посетил специальный посланник президента США, бывший госсекретарь Дж. Бейкер, которого связывала давняя дружба с Шеварднадзе еще со времен перестройки. Бейкер убеждал Шеварднадзе принять специальный план из десяти пунктов, главной задачей которого являлось обеспечение честных и прозрачных выборов, включая процедуру параллельного подсчета голосов [176]. После его визита в Грузии действительно был принят новый избирательный кодекс, согласно которому в состав Центризбиркома и местных избирательных комиссий должны были войти по пять представителей проправительственных сил и девять от оппозиции. Более того, хотя председателя Центризбиркома, как и прежде, утверждал президент, но по новым правилам он мог выбирать только из списка кандидатов, представленных ему ОБСЕ и Советом Европы.
