«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - Наумов Александр Иванович
Еще ранее, в апреле 2003 года посол США в Грузии Р. Майлс (накануне «бульдозерной революции» в Сербии именно он возглавлял американскую дипмиссию в Югославии) встретился с ведущим оппозиционным политиком 3. Жвания, после чего публично заявил о необходимости проведения «честных выборов» [177]. Более того, Майлс провел многочасовые переговоры с министрами силового блока грузинского правительства, в ходе которых настойчиво рекомендовал последним не применять силу против демонстрантов [178].
Глава другой американской делегации сенатор Дж. Маккейн, побывавший в стране в октябре 2003 года, заявил после многочисленных встреч с оппозиционерами, что парламентские выборы — последний шанс для Грузии сохранить свой международный имидж. Тогда же Грузию посетила мониторинговая группа Парламентской Ассамблеи Совета Европы, которая встретилась с представителями практически всех политических партий и неправительственных организаций в стране. Тема выборов была главенствующей и во время визита в Тбилиси председателя ОБСЕ Я. Де Хооп Схеффера; на завершающем брифинге он ясно дал понять, что ОБСЕ возьмет грузинские выборы под особый контроль [179].
Получая щедрое финансирование из-за рубежа, грузинские НПО и социологические структуры смогли обеспечить в масштабах всей страны (впервые в истории независимой Грузии) проведение экзитполов и параллельного подсчета голосов. На выборах в ноябре 2003 года ЦИК Грузии зарегистрировала почти четыре с половиной тысячи наблюдателей, в том числе от международных организаций, среди которых были ОБСЕ, ООН, Европарламент и Евросоюз (миссия наблюдателей от СНГ насчитывала всего семьдесят человек). Кроме того, в качестве наблюдателей были заявлены представители аккредитованных в Тбилиси дипломатических миссий. Всего в пятистах избирательных округах осуществляли контроль за процессом голосования восемь тысяч зарубежных и местных наблюдателей [180].
Большую роль в контроле за выборами в Грузии сыграли Международный фонд избирательных систем и Международное общество за справедливые выборы и демократию, финансируемые АМР США и структурами Дж. Сороса. Их деятельность была сосредоточена на создании электронных списков избирателей и мониторинге процедуры выборов. Отметим, что обнаружившаяся в результате ложность официальных списков избирателей, стала одной из причин политического кризиса в ноябре 2003 года.
В целом, внешняя поддержка, оказываемая оппозиции по официальным и неофициальным каналам накануне выборов, позволила «революционерам» во всеоружии подготовиться к противостоянию с режимом, укрепила ее решимость и настойчивость, позволила действовать наступательно и захватить в итоге стратегическую инициативу.
Общественно-политический кризис в Грузии достиг своего апогея накануне парламентских выборов 2 ноября 2003 года. На заключительном этапе в предвыборной борьбе принимали участие двенадцать политических партий и девять избирательных блоков. Развернувшаяся избирательная кампания форсировала уже давно обозначившийся раскол в политическом классе Грузии. Выглядевший во многом как конфликт поколений, он продемонстрировал серьезное различие в подходах противоборствующих сторон относительно форм и методов управления страной. Ситуацию обострял сложившийся в этот период альянс двух старых «аппаратчиков», стремившихся сохранить власть, — президента Шеварднадзе и главы Аджарии Аслана Абашидзе. Политическая элита Грузии увидела для себя дополнительную опасность в усилении роли Абашидзе в стране, так как возможность «абашидзации» Грузии означало дальнейший рост центробежных тенденций.
В этой связи, надо отметить, что очень важной составляющей технологии смены режима в ходе «революции роз» явилась концепция грузинской национальной идентичности и единства. Во время предвыборной кампании как пропрезидентские силы, так и оппозиция апеллировали к идее независимости и суверенитету Грузии в отношении России; и именно оппозиционным лидерам удалось использовать в своих интересах задетые «русскими империалистами» чувства национальной гордости и единства грузин для мобилизации сторонников. Незадолго до своей гибели 3. Жвания отмечал, что «революция роз» впервые после завоевания независимости оказалась тем фактором, который позволил грузинам почувствовать себя победителями… Люди до сих пор живут в бедности, сталкиваются с теми же самыми экономическими проблемами, однако теперь они чувствуют себя намного сильнее, чем раньше. Они вновь обрели чувство достоинства. Мы — нация, и мы гордимся тем, что вновь являемся грузинами» [181].
Ставка Шеварднадзе на альянс с Абашидзе в ходе ноябрьского политического кризиса 2003 года, открытая и демонстративная поддержка грузинским президентом аджарского лидера привели к тотальному неприятию этих действий в обществе и серьезно дискредитировали официальную власть. По многочисленным свидетельствам очевидцев граждане Грузии были разъярены перспективой того, что правительство в Тбилиси будет зависеть от политической воли Абашидзе [182]. Не случайно, именно визит Шеварднадзе в Батуми в разгар ноябрьского кризиса и демонстрация сторонников аджарской партии «Союз демократического возрождения» в центре грузинской столицы спровоцировали новую волну массовых беспорядков.
Стоит, правда, отметить, что к началу «революции роз» оппозиция Шеварднадзе не являлась единым целом и осуществлять перехват власти у правящего режима в ходе выборов 2003 год в целом не собиралась, ожидая более подходящего случая — намеченных на 2005 год президентских выборов. Западный исследователь К. Уэлт в этой связи указывает на тот факт, что массовые протесты, развернувшиеся после голосования, не были на самом деле столь массовыми — кроме трех случаев (14, 22 и 23 ноября) митингующая толпа не превышала пяти тысяч человек. Причем самая массовая демонстрация (максимум до ста тысяч человек), кадры которой облетели все мировые СМИ и стали символом и харизматическим примером торжества демократии на постсоветском пространстве, состоялась именно 23 ноября, уже после свержения Шеварднадзе, и являлась не митингом протеста, а народными гуляниями по случаю победы «революции роз» [183].
При этом оппозиционные силы и поддерживавшие их акторы заранее тщательно готовились к ноябрьским выборам. На протяжении нескольких недель накануне выборов при поддержке фонда «Открытое общество — Грузия» и «Рустави-2» регулярно проводились и публиковались социологические опросы, которые демонстрировали падение популярности пропрезиденских сил и, наоборот, прочили убедительную победу оппозиционным избирательным блокам. Опросы показывали, например, резкий рост электорального рейтинга «Национального движения» Саакашвили в сентябре-октябре — с 8 до 23 % [184]. Одновременно в телевизионных дебатах постоянно звучали предупреждения о том, что власть готовится к фальсификации выборов. В совокупности это привело к тому, что грузинский избиратель еще до выборов был подготовлен к возможным нарушениям в процедуре подсчета голосов и борьбе за защиту своего собственного выбора. Непосредственно в день выборов с избирательных участков велись прямые включения, журналисты сразу же извещали об обнаруженных правонарушениях, перед камерами и микрофонами выступали как избиратели, так и международные наблюдатели [185].
Режим Шеварднадзе же совершенно не учел уроки проигранных летом 2002 года муниципальных выборов и не принял никаких мер по предотвращению публикации подобных опросов, которые объективно оказывали воздействие на грузинских избирателей в антиправительственном ключе. Судя по всему, окружение президента надеялось на пассивность избирателей и административный ресурс, которые позволили бы, как это неоднократно было ранее, правящей партии получить максимальное количество голосов и затем вступить в политический торг с оппозиционными партиями с прицелом уже на президентские выборы 2005 года.
