Загадки Русского Междуречья - Назаров В. Н. (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗

Сказанное косвенно подтверждается и широким распространением топонимов типа Рязань, Рязанка и т. д. по всей территории Европейской России. В сравнительно недавно освоенных областях такая повальная приверженность к «рязаням» (как говаривал Сергей Есенин) еще как-то (да и то с трудом) можно объяснить ностальгией переселенцев по своей былой (рязанской) отчине. Однако на поверку оказывается, что таких «рязаней» гораздо больше в близлежащих областях, чем в самой Рязани. Например, только на Смоленщине таких топонимов не менее восьми: Рязань, Рязаново (пять раз), Рясино (дважды); на Вологодчине, где тоже есть своя Рязань, не менее пяти и т. д.

Или взять хотя бы реку, на крайнем северо-западе области, с любопытным названием Пра. Этимологи отказываются дать хоть какое-нибудь вразумительное объяснение данному гидрониму. А жаль – в нем явно слышатся отголоски арийского прошлого, ибо в древнеиндийском языке эта лексема-приставка имеет то же значение, что и в современном русском языке. Древними арийскими временами веет и от таких гидронимов, как реки Солотча, Вожа, Проня, Верда, Истья, Раноба, Хупта, Колпь, Пара, Тырница, Унжа, Шача, Цна и др.

Рассмотрим другие города и области Русского Междуречья. Этимологию древнерусского города Твери успели так запутать, что в современных словарях и справочниках уже и не найти его исконного названия. А оно ведь проще не придумаешь: в современном слове «Тверь» в сравнении с давней вокализацией исчезла всего-навсего одна буква. А раньше звучало – Твердь! В «Истории Российской» Василия Никитича Татищева (1686 – 1750) читаем касательно деяний великого князя Всеволода Юрьевича, по прозванию Большое Гнездо, в 1182 году: «На Волге же при устии реки, оставя войско, велел построить Твердь и велел крепко наблюдать, чтоб от новгородцев и Торжка люди от воровства на Волгу не проезжали» [33].

Русское происхождение названия города, конечно же, никак не подходит нашим ученым. И хотя город возведен по велению русского князя на исконно русских землях русскими людьми, что зафиксировано в русских летописях (которые известны Татищеву, но до сего дня, к сожалению, не сохранились), современные этимологи и топонимисты предпочитают обвинить Татищева в фальсификации, а в качестве суррогатной замены предложить, разумеется, финские корни. Спросите: а почему собственно? Да стоит ли удивляться: современные ученые (и не только филологи) – большие мастаки выдавать белое за черное, а черное – за белое. Что касается Твери, то здесь «логика» такова: в одной из новгородских грамот XIV века обнаружили написание Твери (Тверди) как Тьхверь (кстати, в летописях встречается еще один вариант – Тферь), что навело на мысль: а не родствен ли данный топоним названию реки и озеру Тихверы и более известному широкой публике городу Тихвину, что на реке Тихвинке (Тихфине)? Если родствен, все проще простого: последние гидронимы и топонимы, судя по всему, действительно финского происхождения, ибо в финском языке есть слово tihkua, что означает «сочиться». А значит (?!), и название города Тверь финского происхождения [34]. Может, финны его построили? Да и Тверское княжество вовсе не русское, а финское? (Хороша «логика», ничего не скажешь: если пойти этим путем, в финской лексике можно обнаружить вообще что угодно – от древнеегипетского и эскимосского языков до топонимики древнеамериканских государств майя, ацтеков и инков).

Тверской край как исходная верхневолжская территория испокон веков служил плацдармом и перевалочным пунктом для продвижения разных народов. Следы таких миграций по сей день закреплены на карте Тверской области. Город Кимры несет отпечаток пребывания здесь древнего народа киммерийцев (кельтского происхождения), известного еще Гомеру. Город Кашин, расположенный в сердцеобразной излучине реки Кашинки, также свидетельствует о далеком арийском прошлом.

Воистину сакральное и биогенное название – заповедного озера Селигер, издревле привлекавшего массы людей. Здесь, на острове Столбовом, расположен один из самых почитаемых православных монастырей Нилова пустынь: здесь еще до революции официально отмечено самое высокое число выздоровлений среди больных паломников, стекавшихся в тверскую глушь со всего мира. Корни гидронима «Селигер» уходят в недосягаемые глубины праславянской истории и индоевропейской этнолингвистической общности. В сохранившихся документах озеро именуется и Серегень, и Селегерь. Однако мало кто сомневается, что первоначальная огласовка гидронима – Селижар, что созвучно с именем вытекающей из заповедного озера реки, а еще Селижаровки (притока Волги).

Понятно, что современные этимологи всеми правдами и неправдами пытаются втиснуть наименование озера в прокрустово ложе финно-угорской концепции, наивно полагая, что в древности берега Селигера заселяли какие-то мифические и никому не известные финноязычные племена, кои якобы и придумали название озеру [35]. Нашим этимологам лень лишний раз заглянуть в санскритский словарь (если они вообще туда заглядывают), где слово «sel» означает «идти», «двигаться». Но дело даже и не в этом, ибо исходное имя Селигера – Селижар – состоит из двух русских корней: «сел» + «жар». Второй даже в пояснениях не нуждается. Что касается первого, он входит в состав множества слов, среди них – «село» и «селезень».

Остановимся хотя бы на последнем. Селезень (по-древнерусски и по-народному селех) – сакральная птица древних славян и других народов мира. Согласно одной из распространенных мифологических версий, он был первотворцом Вселенной. Вполне возможно, что в сочетании с другим корнем – «жар» – он означал мужскую ипостась того мифологического суцества, которое вошло в русские волшебные сказки под названием Жар-птицы. Так что ничего невероятного нет и в том, что название озера Селигер в своем первоначальном смысле означало Жар-селезень (Селех-жар). Но и это еще не все. Этимологи, в общем-то, недалеки от истины, когда проводят параллели между корнем «сел» и словом «сол», означающим во многих индоевропейских языках (включая русский) солнце!

Заповедный Костромской карай ничем особо не выделяется на общем фоне окружающих его центральных областей России – такой же до мозга костей русский и так же связан историческими корнями с арийским прошлым. Сам город Кострома, воздвигнутый на берегу одноименной реки, носит имя одного из языческих божеств с тем же чисто русским именем – Кострома, что расшифровывается как «Костровая мать» (попытки отдельных этимологов отыскать в данном топониме столь любезный им «финский элемент» более чем несостоятельны).

Кострома считалась воплощением весеннего плодородия и изображалась в виде молодой женщины, облаченной в белые одежды, с дубовой или иной древесной веткой в руках. Повсеместно отмечался праздник проводов Костромы, который связывался с проводами весны и наступлением лета. Непременным атрибутом празднества, сопровождаемого хороводами и песенными процессиями, выступало соломенное чучело женщины, которое сжигали или топили с обязательным наигранным оплакиванием и облегчительным смехом. Кое-где данный обряд сохранился и поныне, – во всяком случае, этнографам неоднократно удавалось наблюдать и даже снимать на кинопленку его архаичные (а не современные театрализованные) версии.

Удивительно, что языческий топоним на протяжении многих веков никого не сподвиг на переименование. Вообще глухие и непроходимые костромские леса испокон веков служили оплотом язычников и убежищем для староверов. Это подтверждает и опубликованное в печати письмо А.В. Барченко к Г.Ц. Цыбикову от 24 марта 1927 года, где сообщается поразительный факт: однажды к Барченко в Москву явился посланец от хранителей древнего Универсального знания, находившихся в тайном убежище именно в труднодоступных местах костромских лесов. Значит, еще в 20-е годы ХХ века в самом сердце России, близ Костромы, сохранялась традиция, берущая свое начало в древней Гиперборее.