Я дрался с Панцерваффе. "Двойной оклад - тройная смерть!" - Драбкин Артем Владимирович (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Наши пушки-"сорокапятки", по идее, предназначены и приспособлены только для стрельбы прямой наводкой. Поэтому мы всегда располагались близко к немцам, на самом передке, в боевых порядках пехоты, на открытых позициях. Наши пушки почти всем хороши - маленькие, легкие, точно бьют, легко маскируются и незаметны, пока, конечно, не стреляют. Недостаток у них один слабоват огонь. Мы довольно эффективно подавляем близкие огневые точки, легкую бронетехнику и одним своим присутствием ободряем пехоту, укрепляем ее боевой дух, то есть "поддерживаем огнем и колесами". У каждого расчета был запас противотанковых гранат и пулемет ДП для борьбы с немецкой пехотой и свое стрелковое оружие. Вот, в принципе, и вся короткая характеристика отдельного дивизиона ПТА.
- Были ли какие-то ограничения в использовании боекомплекта у "сорокапятчиков"? Создавался ли неприкосновенный запас снарядов на батареях?
- Никто не создавал НЗ, и на открытие огня мне не требовалось разрешения командира дивизиона. Я не помню, чтобы у нас была катастрофическая нехватка снарядов. Было достаточно осколочно-фугасных снарядов, бронебойных, подкалиберных. Старались побольше запастись картечью, поскольку с немецкой пехотой лоб в лоб приходилось сталкиваться очень часто. Картечь и подкалиберные - снаряды ближнего боя.
На осколочно-фугасном снаряде свинчивался колпачок и получался осколочный снаряд. Были картечные снаряды в картонном корпусе, начиненные стальными обрезками, гайками и гвоздями. На "виллис" обычно грузили восемь снарядных ящиков - половину боекомплекта, среди них обязательно картечь!
По расходу снарядов можно полностью представить картину прошедшего боя. Вот у меня сохранилась запись из записной книжки Кости Левина о расходе снарядов на орудие в бою 25/04/1944. Всего орудие выпустило 66 снарядов, из них - 28 осколочных, 7 картечей (значит, немецкая пехота была совсем близко, не далее 200 метров), 21 бронебойный, 10 подкалиберных (значит, отбивали танковую атаку с близкого расстояния). В конце войны нас заставляли собирать и сдавать стреляные снарядные гильзы, цветной металл был в стране уже в дефиците.
- Как подготавливали орудия к бою?
- А они у нас всегда были готовы, дивизион могли в любую минуту перебросить на очередное "танкоопасное направление", и мы "с колес" сразу вступали в бой. В обороне орудия мы проверяли и готовили очень тщательно. Но в наступлении времени на дотошную выверку прицела зачастую не было. Поэтому наши пушки были всегда в полной готовности. Всегда обязательно чистый ствол.
- Нашивки ПТА в дивизионе носили?
- Да. У всех на рукавах была нашита наша эмблема - черный ромб со скрещенными стволами в центре. Эмблему носили все - и бойцы расчетов, и штабные. Было еще одно отличие от обычных артчастей. Бойцы и офицеры дивизиона получали надбавку к жалованью за службу в ПТА, и вроде нам еще иначе зачитывался срок службы - за год в ПТА в послужном списке писали полтора года.
- Как распределяли офицеров, прибывших на пополнение в дивизион?
- Пришел из армейского резерва в штаб дивизиона вместе с Казариновым. Представились командиру по случаю прибытия в штаб. Сунули нам в руки по полстакана с чистым спиртом, выпили... Казаринов попал в батарею старшего лейтенанта Романова, а я в батарею старшего лейтенанта Салтыкова. Начал потихоньку вживаться во фронтовую жизнь, набираться боевого опыта. А потом начались упорные февральские бои вокруг Корсунь-Шевченковского котла. В марте 1944 были тяжелейшие бои под Проскуровом, за которые дивизия получила наименование Проскуровской.
Мы первыми ворвались на станцию Гречаны, забитую немецкими эшелонами. Помню, как захватили "сладкие трофеи" - мешок с мармеладом. Весь март и апрель на пределе человеческих сил, пробиваясь через непролазную весеннюю украинскую грязь, мы вели бои с немцами. И только в мае 1944-го фронт встал в предгорьях Карпат.
- Первую свою встречу с немецкими танками помните?
- Первая серьезная встреча во время удачного для немцев прорыва из Корсунь-Шевченковского котла. Мы стояли на внешнем обводе окружения в районе села Кобеляки. Шел снег. Немецкие танки стреляли из оврагов, скрываясь за домами. За короткое время были уничтожены две пушки из нашей батареи. Я стоял с орудием у занесенной снегом дороги. К нам подошел взвод СУ-76. Взводный спросил: "Где тут дорога?" А вокруг все засыпано снегом. Из-за домов появилась немецкая самоходка "фердинанд". Мы сделали по ней три выстрела, но снаряды чиркнули по броне, отлетали рикошетом, как мячики. СУ-76 прошла вперед метров десять, и тут снаряд из немецкой самоходки прошил "сушку" насквозь, а потом немец добавил в нее еще два снаряда. Так погибли наши самоходчики. Я побежал к установке, хотел снять прицел-панораму с орудия. Заглянул внутрь, а там... Чья-то оторванная рука, все в гари и дыму, месиво. Панораму заклинило, снять ее не могу. И тут я понял, что мне надо срочно сматываться, один бак у самоходки еще полный, и если сейчас немец выстрелит по ней, то от меня и воспоминания не останется. Я вылетел из самоходки, залег, прополз несколько метров, как снова болванка прошила СУ-76 насквозь. А потом еще с десяток снарядов прилетело. Страшный был момент... Немцы свободно доставали нас пулеметным огнем, начался сильный минометный обстрел. Ящики со снарядами на нашей огневой загорелись от пулеметной очереди. Мне приказали отойти на несколько сот метров за овраги. Покатили пушку. На отходе попали под артобстрел бризантными снарядами, фронтовики знают, что это за "удовольствие"... Вдруг наводчик орудия, молоденький татарин, вспомнил, что забыл прицел на огневой. Вернуться за прицелом он отказался, говорил: "Не пойду! Там немцы!" Пришлось заставить. Вот такой был мой первый опыт "борьбы с танками противника".
- Когда Вы приняли батарею под командование?
- Первый раз пришлось принять командование батареей в марте 1944 года под Проскуровом. Во время боя случилось ЧП, внезапно исчез комбат-2, старший лейтенант Салтыков. Через несколько часов его нашли в стоге полусгнившей соломы. Он был невменяем, бормотал что-то невнятное. Его повезли в госпиталь для выяснения - действительно ли он тронулся умом или придуривается, чтобы скрыть дезертирство. А свихнуться в ПТА было легко. Салтыков из госпиталя к нам не вернулся. Меня назначили командиром батареи, но в июне того же года я вернулся к обязанностям командира огневого взвода и снова стал комбатом только через несколько месяцев.
- Были случаи, что бойцы сходили с ума?
- Бывало. Помню, в Карпатах к нам пришел на пополнение солдат Бураков, молодой парнишка. Внешне выглядел спокойным, только был чрезмерно молчаливым... Все хорошо, но по ночам он будил и пугал нас дикими криками, какими-то предсмертными воплями. Выяснилось, что однажды ночью Буракова и его трех товарищей, уснувших в боевом охранении, захватили врасплох немецкие разведчики. Бураков успел затаиться в кустах, накрывшись плащ-палаткой. Одного его товарища немцы сразу уволокли к себе, забив рот кляпом. А двоих других немцы долго душили и резали. То ли ножи были тупые, то ли солдаты сильно сопротивлялись. Бураков лежал в кустах и, умирая от страха, видел это жуткое зрелище, как хрипели и дергались тела его погибающих друзей...
И каждую ночь он видел эту картину во сне. Стал панически бояться темноты.
Со временем эти ночные припадки участились, и психика Буракова окончательно сломалась. Его отвезли в санбат, и к нам он уже не вернулся.
- Почему в июне вы ушли снова командовать взводом?
- Из резерва прислали нового комбата. Служил он ранее командиром гаубичной батареи в полку РГК, под Курском был тяжело ранен и после годового скитания по госпиталям и офицерским резервам он возвращался на передовую. Батарея занимала позиции у подножия высоты, прозванной нами "Кобыла".
Вдруг, вижу, к нам едет на "виллисе" начальник штаба дивизиона капитан Макухин. Я еще удивился. Штабные к нам никогда носа не казали, того же Макухина я последний раз видел на батарее в феврале, и то во время затишья... Рядом с Макухиным был высокий статный, усатый и уже немолодой капитан. Новенькая с иголочки форма, начищенные до блеска хромовые сапоги, редкая на фронте кавалерийская портупея. На груди - боевые ордена и две медали. Вид строгий, внушительный. Я, как положено, доложил начштаба обстановка спокойная, имеем полный БК, потерь на батарее нет, держим огневые позиции по гребню высоты, и так далее.
