Интеллектуальный слой в советском обществе - Волков Сергей Владимирович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗

масштабы. В 1960 г. численность "рабочих-интеллигентов" составляла 0,3 млн., в 1970 - 1,2, в 1975 - 1,7 и на 1980 г. прогнозировалось

иметь их 2,2 млн. плюс 0,5 млн. "колхозников-интеллигентов" (384). В 1970 г. в промышленности на рабочих местах трудилось 25,7%

всех техников, общая численность специалистов на рабочих местах достигла около 2,5 млн. (385) К 1974 г. помимо 25% техников

(каждый 4-й) на рабочих местах было занято и 19% лиц с высшим образованием (каждый 5-й) (386). Значительный процент

специалистов, занятых на рабочих местах, наблюдался в нефтеперерабатывающей промышленности, где заработки были наиболее

высоки (см. табл. 161) (387). В 1975 г. численность этого слоя "с учетом характера и содержания выполняемого труда" определялась

примерно в 1,7 млн., что составляло 3% рабочего класса (388). На 15.11.1977 г. в качестве рабочих трудилось 114 тыс. лиц с высшим и

1314 тыс. со средним специальным образованием, т.е. 34,1% всех техников и 5,2% инженеров (389). среди рабочих лица с

соответствующим образованием составляли 8,7, среди колхозников 5,9%. По переписи 1979 г. численность этого слоя достигла около

8 млн. - высшее и среднее специальное образование имели 8,7% рабочих и 5,9% колхозников (против 3,7 и 2,8 в 1970 г.) (390). В 1980

г. в стране насчитывалось около 1 млн. рабочих с дипломами, или 23% всех специалистов в промышленности (391). На этот год там

при 6412 тыс. ИТР и служащих специалистов с высшим и средним специальным образованием было 7236 тыс., т.е. 112,9% (в 1960 на

2919 тыс. ИТР их приходилось 1667 тыс. или 57,1%) (392). К середине 1980-х годов около 4 млн. чел. с высшим образованием

работали на должностях, не требующих его, и в то же время насчитывалось 4,1 млн. "практиков". Поскольку материальное положение

образованного слоя относительно рабочих продолжало постоянно ухудшаться, численность "рабочих интеллигентов" продолжала

расти и на протяжении всех лет "перестройки" (393). За 80-е годы эта категория выросла в 3-4 раза, достигнув к 1989 г. 733,6 тыс. чел с

высшим и 5167,0 тыс. чел со средним специальным образованием. Кроме того, 10-14% научных работников и инженеров были

вынуждены заниматься дополнительной (в основном физической) работой (394).

Состав слоя так называемых "рабочих-интеллигентов", впрочем, свидетельствует о том, что по происхождению и образованию они

целиком относятся к маргинальному слою ИТР (см. табл. 160) (395). На 80% это были техники (т.е. в основном выходцы из рабочих),

окончившие средние специальные учебные заведения и потом увидевшие, что они, сделав это, раза в 2-3 потеряли в зарплате, или же

специалисты с высшим образованием (часто не техническим) (396), задавленные нуждой и не придающие значения своему

социальному статусу - практически все они были интеллигентами в 1-м поколении, не имеющими прочных культурных традиций.

Основной мотивацией перехода их на рабочие места всегда были материальные соображения (397). Приходя на рабочие места, они

возвращались в ту среду, откуда вышли, так что, если бы остальная часть образованного слоя отличалась высоким качеством, то

освобождение от балласта случайных людей ему бы не повредило.

Подходы советских идеологов (отражавших и пропагандировавших политику компартии) к проблемам социальной структуры

общества и связанным с ними вопросам развития системы образования никогда принципиально не менялись. В вышедших в конце 70-

х - 80-х годах книгах по-прежнему активно проводилась традиционная для советской политики в этой сфере линия. Но если одни

авторы, с удовлетворением констатируя продолжающееся увеличение приема в вузы, ратовали за дальнейшее развитие этого процесса

и были настроены в этом отношении чрезвычайно оптимистично (398), то другие признавали, что темпы роста приема снижаются и

наблюдается тенденция к "оптимизации" доли в обществе лиц умственного и физического труда. Отчасти признавалась и

нежелательность массового приема в вузы после техникумов (399).

По-прежнему актуальным считалось усиление регулирования социального состава студентов. Выводы в этом отношении

предлагалось делать, в частности, из того факта, что выходцы из интеллигенции стремились уйти в научные работники и покинуть

производство, а из рабочих идут охотнее на производство, тогда как общество нуждается не в научных работниках, а в инженерах (по

той же причине впервые, кажется, усматривался "негативный момент" в вовлечении студентов в научную работу). Советских

философов весьма огорчало противоречие между интересами высшей школы, "стремящейся привлечь наиболее квалифицированных,

сознательных рабочих", и предприятий, заинтересованных в оставлении таких рабочих у себя", а также то обстоятельство

(сказывающееся на формировании контингента подготовительных отделений), что зарплата квалифицированных рабочих значительно

выше зарплаты инженеров, и рабочие, естественно, не хотят учиться на инженеров, по несознательности препятствуя делу "стирания

граней". Задача высшей школы виделась в "дальнейшей демократизации системы высшего образования, расширения его социальной

базы", ожидалось, что в 10-й пятилетке основная масса специалистов придет из среды рабочих и крестьян и отмечалось, что "широкий

приток в вузы рабочей и крестьянской молодежи, по словам Брежнева, "полностью вытекает из политики партии, направленной на

сближение рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции, на укрепление социального единства нашего общества" (400).

Следовали и соответствующие рекомендации: "Вопрос о социальных источниках пополнения интеллигенции в современных условиях

необходимо рассматривать с учетом общих изменений в социальной структуре общества, усиления его социальной однородности,

стирания различий между классами и социальными группами. Последнее необходимо учитывать и при решении практических

вопросов регулирования социального состава студенчества, в т.ч. путем повышения социальной эффективности подготовительных

отделений вузов", ибо "социальное происхождение и тип вуза оказывают заметное дифференцирующее воздействие на степень

адаптации молодых специалистов к условиям их труда и быта" (401).

В 1982 г. вышла книга одного из основных теоретиков "социальной однородности", представлявшая собой к тому времени наиболее

авторитетный (автор был директором Института социологических исследований) свод воззрений по этому поводу. Как уже говорилось

выше, к этому времени реальность общественного развития СССР не оправдала ожиданий, и приходилось как-то выкручиваться,

чтобы оправдать неполное соответствие ее идеологическим постулатам. Поэтому по ряду вопросов был проявлен максимум

возможного для советской социологии "инакомыслия" (402). Пришлось также признать, что в ближайшие 15-20 лет сохранятся

специалисты, профессиональные ученые, актеры, художники, писатели и т.д. (403). Как ни смехотворно звучат сегодня эти

"откровения", следует помнить, что для советской социологии они вовсе не были очевидными, и их требовалось доказывать.

Некоторый оттенок "вольнодумства" носили и некоторые другие замечания (404), но большинство проблем трактовалось вполне

традиционно (405).

Однако к 80-м годам некоторые постулаты все-таки пришлось корректировать. В обобщающем труде советских философов,

вышедшем в 1983 г., констатировалось: "Не подтвердились на практике и не получили признания в теории предположения о

растворении интеллигенции в рабочем классе и о превращении рабочего класса в интеллигенцию" (406). Даже наиболее