Вторая мировая война - Уткин Анатолий Иванович (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
Заключение
Великая коалиция Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании после нескольких лет отчаянной борьбы одержала верх над союзом Германии, Японии и Италии. Обе стороны мобилизовали огромные ресурсы, но антигитлеровская коалиция превзошла своих противников в материальном отношении и, главное, в решимости и готовности пойти на любые жертвы ради защиты своей национальной свободы. Обращение к статистике сразу же показывает, чей индустриально-научный потенциал оказался выше, чьи ученые и рабочие сумели быстрее и убедительнее создать предпосылки в индустриальной войне, в войне моторов и огневой мощи.
Но для окончательной демонстрации своих преимуществ коалиции требовалось время, а его-то и не хватало в мобильных операциях Второй мировой войны, на которой в течение нескольких дней в боевые операции оказывались задействованными огромные людские ресурсы. Поэтому, несмотря на общий превосходящий потенциал, союз Москвы, Вашингтона и Лондона в певой половине войны пережил несколько критических фаз, когда чаша весов могла склониться в противоположную сторону. Ради исторической истины отметим, что подобное стечение обстоятельств происходило не на западных или тихоокеанских фронтах. Как минимум, трижды мир замирал в томительной тревоге по поводу судьбы войны, и это колебание мировой фортуны неизменно происходило на советско-германском фронте.
Представим себе, что страны «оси» возобладали глубокой осенью 1942 года в своем движении к Суэцкому каналу, что они вышли к долинам Индии, овладели контролем над Индийским океаном. Северная Атлантика — от Новой до старой Англии вплоть до незамерзающей полосы океана у Мурманска продолжала бы оставаться зоной взаимообщения антигитлеровской коалиции. Представим себе полное вхождение петэновской Франции в действенный союз с Германией после июня 1940 года. Объединенная мощь флотов Британии и Америки и в этом случае оставалась бы безусловно превосходящей, равно как и в случае, если бы японский императорский флот трижды повторил то, что ему удалось сделать в Пирл-Харборе. И тогда флот двух говорящих по-английски государств превосходил бы все мыслимые и немыслимые военно-морские резервы Японии, Германии и способной примкнуть к ним вишистской Франции, сохраняя мировой океан как дорогу взаимопомощи великой коалиции. Представим почти немыслимое: «Битва за Британию» заканчивается в пользу Германии и вермахт оккупирует Альбион. Есть все основания поверить Черчиллю, что Лондон увел бы свой мировой флот в канадские гавани и Новый Свет, в союзе с Канадой и Австралией, постарались бы отомстить за униженную прародину, сохраняя при этом все шансы на финальную победу.
Но вот крушение советского фронта грозило подлинно невосполнимыми потерями и роковыми последствиями. Это было возможно трижды. 1) Если бы немцам удалось в середине октября 1941 года войти в Москву и Ленинград, перерезать Волгу как транспортную магистраль, бомбить индустриальный Урал и довести обороноспособность советской страны до степени замирания пульса, мировые судьбы могли сделать крутой поворот. 2) В августе-октябре 1942 года немцы доходят до бакинской нефти, форсируют Волгу и заходят за Москву с востока; в условиях, когда вся Европа в руках Берлина, а дорога на Ближний Восток для него становится открытой, Вашингтон и Лондон могли бы пожалеть о неоткрытии обещанного второго фронта в 1942 году. 3) Манштейну и Моделю удается пронзить Курский выступ в июле 1943 года и в советской обороне образуется зияющая брешь, сквозь которую вермахт прорывается на невиданный стратегический простор — вспомним, ведь на Орловско-Курской дуге было 60 процентов боевой мощи советской армии. Консолидация Евразии лишила бы шансов западных союзников, не утвердившихся еще и в Сицилии. Ведь германская военная промышленность продолжала свое восхождение еще вплоть до ноября 1944 года, и в ее руках были бы реактивная авиация, «крылатые ракеты» (Фау-1), ракеты средней дальности — Фау-2, головную часть которых Нобелевский лауреат Гейзенберг готовился сделать атомной.
Мировая история пошла бы по иному пути. Во всех этих трех критических моментах определяющим фактором стала стойкость Красной Армии, зрелость советской индустрии, боевой дух нашего народа. Нам есть чем гордиться, в критическое время — между июнем 1941 и июнем 1944 года — наша страна фактически один на один вынесла страшный удар лучшей военной машины Запада, устояла, спасла себя, спасла своих союзников, освободила половину Европы. Судьба Второй мировой войны была решена предшествующим поколением — поколением наших отцов. Много событий мировой истории так или иначе потеряют свой блеск, но не это. Невиданным усилием наша страна устояла и оберегла полмира. Это является предметом немеркнущей национальной гордости, тем настоящим, которое так необходимо для нашего будущего.
Недобрым выдался двадцатый век для нашей Родины. Жертвы и потери, страшное напряжение, жестокая судьба. Но не было в этом веке часа трагичнее, чем начавшийся после полуночи в короткую летнюю ночь 22 июня 1941 года. Враг ставил не сугубо военные цели, он заведомо не удовлетворялся возможными уступками, он лелеял радикальное решение, означавшее для нас падение в бездну исторического небытия. Нечеловеческими были цели «Барбароссы», хладнокровная калькуляция этого плана ставит под вопрос саму гуманность на земле. Поколению наших отцов пришлось столкнуться не с классическим военным поединком, а со страшной в своей бескомпромиссной жестокости войной на выживание.
Немцы не сомневались в своей силе. Ведь она уже была опробована — ее в полной мере испытала вечная соперница Франция, разгромленная за месяц боев. Вожди Германии не сомневались в исходе грандиозного поединка с Советской Россией. Сомнений не испытывало и большинство осведомленных людей на Западе. Одиночки верили в русское упорство, но не в русское счастье. Они верили, что Красная Армия погребет немало дивизий вермахта, но не смели надеяться, что она дойдет до Берлина. Что касается немцев, то в июне 1941 года каждый из них помнил триумф Гинденбурга и Людендорфа на Восточном фронте в 1914–1918 годах. В сознании немцев безраздельно господствовала мысль, что если между августом 1914 и мартом 1918 года несколько германских корпусов смогли развеять в прах славу императорской русской армии, то осененная победой над Польшей, Францией, Скандинавией и Балканами германская армия 1941 года, действуя двумя руками — и имея за собой потенциал всей Центральной и Западной Европы, — быстро и определенно решит задачу сокрушения России. И когда германская военная машина повернула на восток, Россия оказалась над исторической бездной.
Наш час пробил на рассвете самого долгого дня 1941 года, самого трагического дня нашей истории. Далекий от благоденствия народ был погружен в проблемы социального переустройства, неслыханной по темпам индустриализации, перехода крестьянства в новое состояние. По отношению к утвердившейся диктатуре Сталина царила спартанская лояльность. Наша армия, отличавшаяся исконной готовностью к самопожертвованию, была в большой степени ослаблена перерывом в традиции военного воспитания профессиональных военных, пять столетий делавших ее непобедимой. Она была подорвана истреблением той командирской поросли, которую дала жестокая гражданская война, воцарившимся террором, убивавшим инициативу, предприимчивость, свободу анализа, рассудительность и ответственность.
А Германия пребывала в зените своей мощи и консолидированности. Она справедливо славилась индустриальной мощью. Сотни тысяч умелых, серьезных, удивительно трудолюбивых, сметливых, знающих, потрясающе талантливых, педантичных инженеров и рабочих день за днем ковали индустриальное могущество страны, чья армия дошла до французского Бреста и русского Сталинграда. Им противостояла страна, живущая на двенадцатом году форсированной индустриализации. Страна прекрасных автобанов состязалась со страной гиблых дорог. Страна дизельных моторов, прекрасных станков, цейссовской оптики, непревзойденного в мире химического производства вторглась в пределы державы, чье население уже во взрослом возрасте впервые увидело автомобиль и трактор. Со страной потомственных лучших в мире умельцев состязалась нация, едва оторвавшаяся от деревянной сохи, от курной избы, от скота и владельца под одной крышей.
