Загадки Русского Междуречья - Назаров В. Н. (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗

Таким образом, Москва, располагаясь на обломках древнейших горных образований с различной плотностью, оказалась в поле гравитационных аномалий, где сила тяжести особенно разнится в меридиональном направлении. Словом, Московский регион – особый, уникальный геофизический случай. Ничего подобного нет на всей Европейской части России! Да и наши древние города, опорные пункты Междуречья, – Новгород, Смоленск, Рязань, Вологда, Белозерск также находятся в напряженных участках гравиметрического поля, но их величины куда меньше московских! Столичные перепады ускорения силы тяжести беспримерны, что, разумеется, не могло не сказываться во все века на жизни москичей.

Растянувшаяся на века миграция арийских племен через территорию нынешней России происходила в условиях необратимого распада былой индоевропейской этнолингвистической общности и непримиримого соперничества индийского и иранского протоэтносов. При этом прапредки индийцев и иранцев демонизировали не только друг друга, но и некогда единый пантеон божеств. Именно по такому шаблону ведийский владыка молний и грома Индра превратился в авестийской культово-религиозной и мифологической системе в злобного и похотливого дэва женского рода Андара.

Естественно, все это накладывало отпечаток и на евразийскую топонимику. Там, где проходили протоиндийские племена, как правило, не ступала нога их иранских антагонистов; и наоборот. Но топонимические следы оставляли и те и другие. Выявить иранский след, отличающийся от индийского, не представляется возможным именно в силу того, что лингвистически (то есть по своим исходным корням) они ничем не отличались друг от друга. Например, священное русское понятие «бог» происходит от общего древнеарийского слова, которое в санскрите звучит как «bhбga», а в авестийском языке – как «baga» [48]. Отсюда, между прочим, видно, что древнеперсидское слово фонетически более близко к русскому (и славянскому), чем древнеиндийское. Сие, помимо всего прочего, означает: славяне находились в тесном этнолингвистическом контакте с протоиранскими племенами дольше, чем с протоиндийскими. Исследователи обращали также внимание на тот, несомненно, поразительный факт, что русское восклицание (или житейское заклинание) «бога ради!» в древнеперсидском языке звучало как «baga radii». Точно так же лексема «сура» первоначально, до распада индоиранского социума, означала «бог». В данном смысле слово употребляется, скажем, в древнеиндийских упанишадах. Затем, после дифференциации языков и этносов, в санскрите путем прибавления отрицательного префикса «а» «боги-суры» превратились в «асуров», то есть «небогов». В Авесте же (а в дальнейшем и в зороастрийской религии) «сура» продолжало означать «бога», как, например, в составе имени богини водной стихии и плодородия Ардви Суры Анахиты. Единственный, кто не подвергся демонизации и смысловой трансформации, – это солнцебог Митра, одинаково почитаемый и индийцами и иранцами, а также другими индоевропейскими народами (достаточно еще раз напомнить, что от имени Митры, которое в свою очередь сопрягается с названием священной полярной горы Меру, произошло русское слово «мир» во всех его значениях – «Вселенная», «народ», «согласие» (а также близкие по огласовке понятия – «мера», «смерть» и др.). (Между прочим, имя Митра очень слабо представлено в мировой и русской топонимике, хотя митраизм одно время претендовал чуть ли не на роль мировой религии. На карте обоих полушарий практически невозможно отыскать названия, образованные от имени этого ведийско-авестийско-эллинистическо-римского солнцебога (за исключением разве что мыса Митра на западе Шпицбергена – вопрос, заслуживающий особого рассмотрения). Можно, однако, предположить, что в снятом, то есть опосредованном, виде имя Митры присутствует в таких популярных именах, как Дмитрий и Митрофан, а также в образованных от них топонимах, но первое происходит от имени древнегреческой богини Деметры, а второе – от греческого слова «mзtзr» («мать») и означает «слава матери» или «имеющий славную мать». Скорее всего, лексема «митр – метр» имеет общее происхождение, скрывающееся в глубинах праязыка, но рассмотрение данного вопроса уведет нас слишком далеко в сторону.)

Поэтому, исходя из сказанного, теперь трудно определить, кто именно – протоиндийцы или протоиранцы – дали, скажем, наименование правому притоку Волги реке Суре, протекающей по территории ряда областей Ульяновская, Пензенская, Нижегородская) и национальных образований Мордовия, Чувашия, Мари-Эл) Поволжья и Приволжья. То же относится и к лексеме «нар», о которой подробно уже говорилось выше. Остается добавить, что слова с данной корневой основой были широко распространены и в древне-иранском языке: из Авесты известен арийский род Нарава или Наравиды (в другой огласовке – Нару).

И все же попытку хотя бы приблизительного этимологического и топонимического анализа во взаимосвязи с древнеиранской спецификой предпринять можно. Наиболее подходящим, чтобы проиллюстрировать трансформацию древне-арийских слов, представляется понятие «маг», связанное в первую очередь с древнеиранскими верованиями (а впоследствии с зороастрийской религией). Маги – в широком смысле слова жрецы огня, а волхвы и чародеи – хранители древнего тайного знания, которым они широко пользовались в своей повседневной практике. Слово «маг» наидревнейшего происхождения, этимологические корни его теряются в глубине веков. Производными от него являются различные понятия в разных языках, и прежде всего связанные со значением «большой», «великий», «могучий».

Собственно, русское слово «могучий» – лучшее тому доказательство: этимологически связанное с глаголом «мочь» (в первом лице – «могу – мог – смогу»), оно наглядно демонстрирует фонетическую трансформацию гласных и согласных звуков в рамках одной-единственной лексемы. Глубиннуя связь между архаичными корневыми основами прекрасно понимали русские офени, носители древнейшего тайного знания и «секретного» языка, которые напрямую связывали понятие «маг» с лексическим гнездом «мог – мочь – может» и утверждали: «Кто может – тот и маг». (В исчезнувшем языке древних готов, принадлежавших к германским народам, выражение «mag» означало «я могу». Современные немцы тоже говорят: «Es mag sein», что означает «может (быть)».) Лишним подтверждением тому, что лексема «маг» имела широчайшее распространение в первичной индоевропейской среде, могут служить некоторые имена героев осетинских нартских сказаний (осетинский язык относится к иранской группе) – Урызмаг (один из центральных персонажей эпоса) и Кара-маг (предводитель подземных тварей – быценатов) [49].

От древнеарийской же общей корневой основы образованы такие хорошо известные «интернациональные» слова, как латинское «magnus» – «большой», «крупный», «мощный», «magister» – «начальник», «глава», «правитель» (отсюда русские понятия «нерусского» происхождения – «магистр», «магнат», «магнит», «магний» и др.). Из индийского языка, древнего и современного, хорошо известны имена, прозвища и названия с корнем «maha» – «великий»: Махавира Вардхамана, основатель религии джайнизма; Махатма («великая душа») Ганди; «Махабхарата» – великая эпическая поэма (дословный перевод названия – «(Сказание) о великих Бхаратах»); Махараштра, штат в современной Индии с административным центром Бомбей, и др. Нельзя не упомянуть еще одного заслуживающего внимания факта: имя одного из властителей северных народов, упомянутых в Библии, обозначено как Магог; другого звали просто Гог.

Как видим, лексема «маг/мах/мог/мох» достаточно распространена в индоевропейских языках (и не только в них). Однако есть все основания считать, что во многих топонимах и гидронимах эта корневая основа сохранилась в своем древнеиранском обличье – маг как жрец и кудесник. Посмотрим под данным углом зрения на карту России: фронтальный анализ здесь ни к чему, но и выброчный вполне показателен. Достаточно взглянуть на карту Окского региона, чтобы понять: случайные совпадения здесь вряд ли имеют место.