Загадки Русского Междуречья - Назаров В. Н. (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗

Имя Индры впоследствии присвоено мамонту, который прозывался Индриком и считался зверем, принадлежащим Индре. Это позволяет предположить, что мамонты не только широко распространены в гиперборейскую эпоху, но и, скорее всего, одомашнены гиперборейцами [57]. Приручить мамонтенка, отбив его от стада, гораздо проще и безопаснее, чем устраивать трудоемкую и опасную охоту на гигантского зверя, которую так любят изображать иллюстраторы книг по первобытной истории. Одомашненные мамонты представляли собой одновременно и тягловую силу, и практически неиссякаемый запас пищи, который мог перемещаться вместе с мигрантами. Кроме того, как показывают многочисленные археологические раскопки, кости мамонта использовались как остовы древних жилищ типа юрт, а шкура – как теплое и непромокаемое покрытие. Недаром, обладая богатым опытом по одомашниванию мамонтов, гиперборейские мигранты, достигнув Индостана, обратили внимание прежде всего на слонов, которых вскоре одомашнили.

Арийское имя Ганга вначале относилось к женскому божеству, представляющему собой Небесную Реку, которая лишь впоследствии пролилась на землю. В санскрите сопряженным с именем богини Ганги выступает слово «gagana», означающее «воздушное пространство» или «небо». Дальнейшая трансформация древнейших лексем пошла по совершенно непредсказуемому пути. В древнеиндийском языке известно также слово «gaтб», что значит «толпа», «группа» и т. п. От него в конечном счете произошло современное английское понятие «gang», также означающее «группа», но в смысле «бригада» или «банда». Ну, а уж понятие «gang» в последнем значении породило интернациональное слово «гангстер», которое ни в переводе, ни в объяснении не нуждается. В немецком языке (как и английский, относящемся к германской языковой группе) слово «Gang» означает «ходьба», «хождение», «шаг», «ход» и образовано от глагола «gehen» – «ходить».

Не станем анализировать древнегреческие корни, от которых произошли современные медицинские термины «гангрена» и «ганглий». Но вот о русском языке немного скажем, поскольку это имеет непосредственное отношение к теме настоящего исследования. У нас нет слов с корнем «ганг», зато есть слова с корнем «ган»: «ганка» – «балясина», «точеный брусок», «ганить» – «хаять», «позорить» (откуда более известное по украинскому митинговому слогану «ганьба!» – «позор!»). С учетом фонетических, лексических и семантических перипетий вполне возможна былая связь между соответствующими древнеиндийскими и славянскими корневыми основами.

Но не только это: известный географ и топонимист Эдуард Макарович Мурзаев (1908 – 1998) указывает на связь индоевропейского слова «ганг» с тождественными словами из других языковых семей: по корейски «река» – «ган», в тунгусо-маньчжурских языках – «кан», по-вьетнамски – «конг» (откуда самая известная река Юго-Восточной Азии – Меконг). По-бурятски и монгольски «ганг» – «обрыв», «утес», «высокий берег реки», по-японски – «скала». В знаменитом калмыцком эпосе «Джангар» (а калмыкский язык относится к монгольской группе) действие разворачивается не в прикаспийских степях, как можно ожидать, а в далекой, чудесной стране Бумба, где царит Золотой век, живут бессмертные герои, люди не ведают забот и печали. Волшебная страна расположена не где-нибудь, а на берегу северного (ледяного) океана, который калмыки именуют Ганга, что лишний раз свидетельствует об общем полярном происхождении культур и традиций разных народов земли.

В Окском бассейне также немало топонимов и гидронимов с искомыми протокорнями «инд» и «ганг». Имеются здесь, оказывается, и овраг Индиевской, сопряженный с рекой Нара (имеющей, как мы помним, чисто арийское происхождение), и ручей Индриковской, впадающий в речушку Вобля. (А еще говорят, что мифический Индрик-зверь нигде, кроме голубиной книги, не поминается. Поминается, да еще как, – совсем неподалеку от Москвы!)

Сказанное выше во многом относится и к лексеме «рам», которая заслуживает самого пристального внимани по причине тесного ее сопряжения со священным именем царевича Рамы. Так звали благородного царевича из древнеарийской династии Икшваку, ставшего героем величайшего эпоса «Рамаяна», который принадлежит легендарному мудрецу Вальмики. В центре сюжета «Рамаяны» – грандиозная битва. Рама, его сподвижники и помогающий им сверхсовершенный обезьяний народ сражаются с сонмищем ракшасов (кровожадных демонов) и их предводителем десятиглавым Раваной, похитителем Ситы, блистательной жены Рамы. В общих чертах сюжет с похищением чем-то напоминает «Руслана и Людмилу», с той разницей, что у Пушкина нет царственных обезьян, а в «Рамаяне» они играют исключительно важную роль.

Символом Полярной прародины в арийской традиции выступала золотая гора Меру, которая располагалась на Северном полюсе и являлась центром Вселенной. Она упоминается во всех древнеиндийских сказаниях. В окрестностях Полярной горы обитали не одни только могущественные Боги, но и другие удивительные существа. Среди них – целый «обезьяний народ», мудростью своей и могуществом не уступавший самим Небожителям. К нему и принадлежал Сугрива [58] – тот самый Царь обезьян, который помог великому Раме одержать победу над демоном Раваной, дав в помощники царевичу своего главного советника – мудрейшую из мудрейших обезьян Ханумана.

Действие «Рамаяны», как известно, разворачивается на сугубо индийской почве. Но в ней отчетливо прослеживаются многочисленные северные реминисценции, восходящие к арийскому и доарийскому периоду истории индоевропейцев. Сказанное как раз и относится ко всей «обезьяньей линии» древнеиндийской мифологии. Лишнее подтверждение тому и известный эпизод «Рамаяны». Первоначально «обезьяний» царь Сугрива отправляет свое многочисленное войско на поиски похищенной Ситы, жены Рамы, не куда-нибудь, а на Север (!), красочно и довольно точно описывая предстоящий маршрут. Сначала спасителям Ситы предстоит преодолеть область ужасного мрака (читай: область полярной ночи). За ней посреди Вечного океана лежит Счастливая обитель света, с Золотой горой Меру, где повсюду растут чудесные плоды, реки текут в золотых руслах, и царит Золотой век. Любопытно, что здесь временнуе описание заменяется пространственным. Причем эту пространственную последовательность (сначала Царство тьмы, затем Царство света) следует и понимать во временнум плане (сначала полярная ночь, затем полярный день). Таким образом, индо-арийских сверхсовершенных «обезьянолюдей» приходится признать уроженцами Севера. Того же Ханумана (дословно – «Имеющий (разбитую) челюсть», из-за увечья, нанесенного ему Богом Индрой).

Нет также никаких сомнений, что в основе эпоса о подвигах Рамы лежат архаичные представления древних ариев, некогда мигрировавших с севера на юг. Именно поэтому повсюду на территории Евразии встречаются многочисленные топонимы и гидронимы с корнем «рам», сохранившиеся со времен эпохи арийского переселения народов. Есть они и на Крайнем Севере, откуда с периферийных прибрежных районов, окружавших погибшую Гиперборею, началось движение древних ариев на юг в поисках земель, более подходящих для жизни. Александр Васильевич Барченко (1881 – 1938), располагавший какими-то ныне утраченными сведениями и разработавший стройную историософскую концепцию, считал, что арийская миграция под руководством вождя Рамы (будущего героя эпической поэмы «Рамаяна») началась примерно девять тысяч лет назад с Кольского полуострова. Именно здесь, в самом его сердце, сохранились священное Рамозеро и пирамидальная гора Рамы.

Далее, медленно следуя с Севера на Юг и подолгу задерживаясь в местах, казавшихся им подходящими, индоарии оставили множество топонимических и гидронимических следов, в которых навсегда увековечено имя их легендарного предводителя. Действительно, и в Европе и в Азии нетрудно отыскать на карте названия городов, рек и озер с корневой основой «рам»: например, города Рамбуйе во Франции, Рамсгит в Англии, Рамсдорф в Германии, Рамигала в Литве, Рамади в Ираке, Рамла в Марокко и Израиле, Рамаллах на территории Палестинской автономии, Рамо в Кении, остров Рам близ побережья Шотландии и др. С учетом чередования гласных «а», «о», «и» можно и имя города Рима (Roma) интерпретировать как призводное от общеиндоевропейской лексемы «рам». А значит, и большую группу романских языков, в словарном запасе которых особенно много слов с той же корневой основой (взять хотя бы франкоязычные или испаноязычные имена и фамилии – Рамо, Раме, Рамбо, Рамадье, Рамон, Рамос, Рамирес и т. д.) [59].