Древняя Русь. События и люди - Творогов Олег Викторович (читать полную версию книги .txt) 📗

После оглашения посланий царя была создана депутация во главе с новгородским архиепископом Пименом, боярами И. Д. Бельским и И. Ф. Мстиславским. В нее входили бояре, приказные люди, а также депутаты от горожан. Они просили царя вернуться к управлению страной и делать, «как ему, государю, годно: и хто будет ему, государю, и его государству изменники и лиходеи, и над теми в животе и в казни его государская воля». [186] Итак, разрешение на расправы было дано, и Иван не преминул этим воспользоваться. Он объявил, что все управление сохранится по-прежнему, но он создает «опричнину», т. е. выделяет значительные территории, на которых получают наделы служащие его царского двора — опричники.

Опричниками именовались лица, входившие в особый («опричный», и значит, «отдельный, особый») военный корпус, первоначально состоявший из 570 человек. Впоследствии число опричников выросло до 5 тысяч. Во главе их стояли не только представители княжеских родов и старомосковского боярства, но и совсем случайные люди, заслужившие особое доверие царя своей готовностью к осуществлению самых жестоких расправ, такие как Малюта Скуратов или Григорий Ловчиков. «Опричникам предписывалась особая форма одежды: грубые нищенские или монашеские верхние одеяния на овечьем меху, нижние же из шитого золотом сукна — на собольем или куньем». [187] Атрибутом конного опричника являлась собачья голова, привязанная к голове лошади, что должно было символизировать свирепость всадника. Управляла опричниной особая боярская дума, возглавляемая братом царицы Михаилом Черкасским. Но фактически опричным террором руководили любимцы Грозного — Алексей Басманов, Захарий Иванович Очин-Плещеев, кравчий Федор Басманов, оружничий — князь Афанасий Вяземский, думные дворяне П. Зайцев, Малюта Скуратов, Василий Грязной и другие. [188]

Уже в феврале, после возвращения царя в Москву, состоялись первые казни лиц, обвиненных в поддержке Владимира Старицкого: были казнены опытный воевода, герой взятия Казани князь А. Б. Горбатый с пятнадцатилетним сыном и окольничий П. П. Головин, посажен на кол Д. Ф. Шевырев, Д. И. Немого и И. А. Куракина постригают в монахи. В мае начались массовые переселения опальных в Казань, Свияжск, Чебоксары. По свидетельству Андрея Курбского, «вскоре после смерти Алексея (Адашева. — О. Т.) и по изгнании Сильвестра потянуло дымом великого гонения и разгорелся в земле русской пожар жестокости ... наш новоявленный зверь тут же начал составлять списки имен родственников Алексея и Сильвестра, и не только родственников, но всех, о ком слышал от тех же своих клеветников, — и друзей, и знакомых соседей, или даже и мало знакомых, а многих и вовсе не знакомых, оклеветанных теми ради богатства их и имущества. Многих он велел хватать и подвергать различным мучениям, но других — таких еще больше — выгонять из домов и имений в дальние города». [189]

Как происходило это изгнание, свидетельствуют сами опричники: если выселение происходило зимой, то всякого из горожан или крестьян, кто давал приют больным или роженицам хотя бы на один час, предавали казни. [190]

1566 — Репрессии несколько поутихли. Был возвращен из ссылки князь М. И. Воротынский, возвращены некоторые из высланных в Казань, даже князю Владимиру Старицкому разрешили построить дом в Москве.

В июне и в июле в Москве ведутся переговоры с литовским посольством. От имени Ивана IV их ведут доверенные лица — боярин В. М. Захарьин-Юрьев, оружничий А. И. Вяземский, печатник И. М. Висковатый и другие. Сначала русские представители требовали возвращения России обширных территорий, принадлежавших ей до монголо-татарского нашествия, включая Киев, Луцк, Ровно, Галич, Львов. Затем требования стали более умеренными: речь шла о возвращении Киева, Гомеля, Витебска Любеча. Литва же в свою очередь настаивала на возвращении ей Полоцка и Смоленска. Расходились взгляды и на судьбу Ливонии. Иван IV требовал передачи всей Ливонии, включая Ригу; Литва же соглашалась на передачу лишь той части ливонской территории, которая была фактически занята русскими войсками, и побуждала к совместным действиям против Швеции. Позиция русских представителей была поддержана и Земским собором, заседавшим с 28 июня по 2 июля. Но литовская сторона упорствовала, несмотря на ряд предложенных русскими уступок. В результате было решено завершить переговоры всего лишь соглашением о перемирии на десять лет, для чего в Литву отправилось посольство во главе с Ф. И. Колычевым-Умным и Г. И. Нагим. Посольство, однако, вернулось ни с чем, сетуя на перенесенное ими «бесчестие великое».

В этом же году был избран новый митрополит всея Руси. Им стал Федор Колычев. Он происходил из служилой фамилии: отец его принадлежал к новгородским детям боярским (мелким феодалам), сам Федор Степанович находился в молодые годы при великокняжеском дворе. Но в 1537 г. он бежит из Москвы (как полагают, в связи с арестом князя Андрея Старицкого, с которым были связаны родичи Федора). В 1538—1539 гг. он постригается в Соловецком монастыре, получив монашеское имя Филипп, а уже в конце 40-х гг. становится игуменом и проявляет себя необыкновенно деятельным и рачительным руководителем братии. Филипп уже при утверждении своей кандидатуры поставил условием, «чтобы князь и великий царь отставил опришнину». Грозный с неудовольствием потребовал, чтобы Филипп «в опришнину и в царьской домовой обиход не вступался». Тем не менее Филиппа убедили принять сан.

1567 — Летом московские бояре И. Ф. Мстиславский, М. И. Воротынский, И. Д. Бельский и И. П. Федоров получили письмо от Сигизмунда-Августа, который выражал им сочувствие, сетовал на тирана-царя и как бы побуждал бояр к измене. Однако они сообщили о письме Ивану, и резкий ответ их Сигизмунду, возможно, был составлен при участии царя.

1568 — Весной произошла стычка митрополита Филиппа с царем. Во время богослужения в кремлевском Успенском соборе Иван вошел в храм в сопровождении вооруженных опричников. Служивший в это время митрополит упрекнул Ивана и заявил, что никогда не слыхивал, чтобы благочестивый царь «свою державу возмущал»; Иван резко оборвал Филиппа: «Что тебе, чернецу, до наших царских советов дело. Того не веси (не знаешь. — О.Т.), мене мои же хотят поглотити». Филипп все же отказался благословить царя, и тот в гневе покинул собор. [191] Митрополиту не прошел даром его протест: вскоре он был оклеветан, обвинен и выслан в Тверской Отроч монастырь.

В сентябре прокатилась новая волна казней. Одной из жертв был конюший, в прошлом один из руководителей Земской думы боярин И. П. Федоров-Челяднин, человек безупречной репутации и огромного авторитета (не случайно его хотел «сманить» в своем послании 1567 г. Сигизмунд-Август). Согласно преданию, Иван IV призвал его во дворец, заставил облечься в царские одежды, сесть на трон, а потом и обвинил: «Ты имеешь то, чего искал, к чему стремился, чтобы быть великим князем московским и занять мое место». По одним сведениям, царь сам заколол боярина, по другим — тот был убит опричниками. Труп боярина выволокли вон и бросили в навозную кучу. [192] Тогда же были казнены около 150 его дворян, приближенных и слуг. Были казнены и другие видные бояре — М. И. Колычев, М. М. Лыков, А. И. Катырев-Ростовский. Многих казнили без суда, убивали в домах и на улице.

1569 — Умерла Мария Темрюковна. Грозный, как говорят, счел причастным к ее смерти своего соперника — Владимира Старицкого. Когда тот, вернувшись из Нижнего Новгорода, где он готовился к походу против турок, предстал перед царем, Иван обвинил его в покушении на свою жизнь и заставил выпить яд. Тогда же были убиты жена и дочь старицкого князя, две недели спустя задушена мать Владимира — черница Евдокия (в миру — Ефросинья). [193] Расправа над князем повлекла, как это стало уже обычным, и казни связанных с ним лиц. Старицкий удел был ликвидирован.