Путешествия Христофора Колумба - Магидович Иосиф Петрович (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
У подножия гор вся земля была возделана, выше шли густые леса. Следуя дальше по дороге в горы, адмирал и его спутники наткнулись на хорошо покрытый и прочный навес, которому ни солнце, ни дождь не могли причинить вреда. Под ним нашли деревянное каноэ, подобное фусте о 17 скамьях. Они поднялись еще выше и вступили на плоскую поляну, всю сплошь занятую разными культурами, и в том числе отличными тыквами. Посреди поляны было большое селение. Адмирал нагрянул сюда неожиданно, и как только жители заметили его, тотчас же все они – мужчины и женщины – обратились в бегство. Индеец, которого адмирал взял с собой [с корабля], успокоил их и сказал, что пришельцы – хорошие люди.
Адмирал дал индейцам погремушки, бронзовые кольца и четки из зеленых и желтых стекляшек, и всем этим они были очень довольны. Адмирал убедился, что ни золота, ни других драгоценностей индейцы не имеют, и лучше поэтому оставить их в покое, и что округа была населена, хотя все остальные индейцы бежали от страха.
Он заверяет королей, что десять человек могут обратить в бегство десять тысяч индейцев – ведь они такие робкие и боязливые, что не носят даже оружия, кроме разве палиц, к концам которых прикреплены обожженные и заостренные колышки. Эти палицы все они охотно меняли на безделушки. Адмирал решил вернуться обратно и тронулся в путь. По дороге, дойдя до того места, где были оставлены лодки, адмирал послал несколько человек в горы, где он только что побывал, потому что ему показалось, что там должна быть большая пасека. Прежде чем эти люди вернулись к месту, где остановился адмирал, сбежалось много индейцев. Один из них вошел в реку у самой кормы одной из лодок и произнес большую речь, которую адмирал не понял; другие же индейцы время от времени подымали руки к небу и испускали громкие возгласы.
Адмиралу показалось, что индейцы заверяют его в своих мирных намерениях и радуются его приходу. Но тут он заметил, что один из его индейцев изменился в лице и стал желтым, как воск; дрожа всем телом, он знаками стал объяснять адмиралу, что необходимо немедленно бежать с берегов этой реки, так как индейцы хотят умертвить всех пришельцев.
Этот индеец подошел к одному христианину, вооруженному арбалетом, и показал его местным жителям. Адмирал понял, что индеец говорит им о действии арбалета, убивающего людей на большом расстоянии. Индеец схватил также шпагу, обнажил ее и, показывая всем, сказал, что таким оружием легко перебить [нападающих].
Выслушав все это, местные индейцы бросились в бегство, а индеец адмирала все еще продолжал дрожать всем телом из-за малодушия и трусости; а он был человеком высокого роста и большой силы.
Адмирал не желал выходить на берег и приказал грести вверх по течению до места, где снова скопились индейцы. Было их там очень много, все раскрашенные в разные цвета и нагие, в чем мать родила. У некоторых на голове были султаны из перьев, и решительно все имели связки дротиков.
«Я приблизился к ним и дал им кусочки хлеба и попросил их дать мне дротики. За дротики я отдавал одним погремушки, другим бронзовые наконечники или стеклянные четки. Они успокоились, и подошли всем скопом к лодкам, и давали нам за любую вещь все, что у них было.
Моряки незадолго до того убили черепаху, и ее разбитый панцирь лежал в одной из лодок. И корабельные мальчики меняли на связку дротиков обломки панциря величиной с ноготь.
Они [индейцы] подобны прочим людям, которых я встречал на этих землях раньше. Они так же верят, что мы явились с неба, и так же легко отдают все свое достояние за любую вещь, какую бы им ни предложили, не жалуясь на то, что дается в обмен мало. И я думаю, что таким образом они будут отдавать нам золото и пряности, если только то и другое у них имеется.
Я видел красивый и не очень большой дом с двумя входами (так устроены и все прочие дома) и вошел в него. Внутри он был разделен удивительнейшим образом на нечто вроде горниц, устроенных настолько своеобразно, что я и объяснить не могу. К потолку были подвешены раковины и другие вещи.
Мне показалось, что здание это – храм, и, кликнув индейцев, я спросил их, изъясняясь знаками, не молятся ли они здесь. Они ответили отрицательно. А один из них поднялся к потолку и охотно давал мне любое из того, что там было подвешено, и я взял кое-что из этих вещей».
Вторник,4 декабря. Адмирал дал приказ распустить паруса и вышел из гавани, которая была названа им Святой. В двух лигах [от гавани] он приметил ту самую реку, о которой он уже упоминал в записях от 3 декабря.
Он следовал вдоль берега до Прелестного мыса (Cabo Lindo), расположенного на восток, четверть к юго-востоку от Гористого мыса (Cabo del Monte). Расстояние между этими мысами 5 лиг. В 1 1/2 лигах от Гористого мыса есть большая река, вход в нее со стороны моря довольно узкий, хотя, как кажется, удобный и очень глубокий. В 3/4 лиги от этой реки имеется другая, огромнейшая река, текущая, должно быть, издалека. Ширина реки в устье 100 шагов, глубина 8 локтей, мелей там нет и, как удалось установить после промеров дна, подходы к этому устью очень хороши.
Пресная вода в этой реке доходит до самого моря. Река эта одна из самых полноводных в здешних местах, и на берегах ее должны быть значительные поселения.
За Прелестным мысом есть большой залив, открытый к юго-востоку и востоко-северо-востоку {*}.
Среда, 5 декабря. Всю ночь корабли лежали в дрейфе перед Прелестным мысом, так как в сумерках на востоке показалась земля. На восходе солнца адмирал увидел в 2 1/2 лигах к востоку от Прелестного мыса еще один мыс. Пройдя этот мыс, адмирал заметил, что берег, отклонившись на юг, принял направление на юго-запад и в этом направлении виден был красивый и высокий мыс, до которого было 7 лиг. Сперва адмирал собирался отправиться к мысу, что открылся на юге, но затем оставил это намерение, желая в первую очередь осмотреть остров Банеке, расположенный, по словам индейцев, где-то к северо-востоку.
Однако противный ветер не позволил ему избрать путь на северо-восток; следуя прежним направлением, он, вглядевшись в юго-восточную сторону, увидел землю – большой остров, о котором он уже имел сведения от индейцев, называвших этот населенный остров Бохио {*}. Адмирал слышал от жителей Кубы, или Хуаны, и от индейцев других островов, что обитатели острова Бохио едят человеческое мясо; но этому он не верил, полагая, что попросту жители Бохио более хитроумны, чем соседние индейцы, и наделены большей предприимчивостью в военных делах, благодаря чему и захватывают последних в плен. Кроме того, индейцы других островов весьма малодушны.
Так как ветер дул с северо-востока, а затем с севера, адмирал решил покинуть Кубу, или Хуану, которую до сих пор считал из-за ее величины материком. И в самом деле, только лишь вдоль одного из берегов этой земли уже было пройдено 120 лиг.
Приняв это решение, адмирал пошел на юго-восток, четверть к востоку, так как земля показалась на юго-востоке, а ветер дул то с севера, то с северо-востока, порой отклоняясь к востоку и юго-востоку.
Ветер был попутным и надувал все паруса, ходу кораблей благоприятствовало также течение; поэтому с утра до часа дня, на протяжении шести часов (день начинался поздно, а ночи длились по 14 часов) шли со скоростью 8 миль в час, а затем стали делать до 9 миль и к закату проплыли 88 миль, или 22 лиги, по направлению на юго-восток.
Так как надвигалась ночь, адмирал приказал более быстроходной «Нинье» пройти вперед и, пока еще было светло, осмотреть на берегу ближайшую бухту. Сам же адмирал на своем корабле подошел к входу в бухту, которая по величине была такова, как залив в Кадисе, и послал на лодке людей, чтобы они промерили дно. Поскольку ночь уже наступила, он велел зажечь на лодке фонарь и этим фонарем подавать на корабль сигналы. Он шел к тому месту, где дрейфовала «Нинья», все время ожидая, что с лодки будут даны ему сигналы, которые позволят войти в бухту, но на лодке внезапно погас фонарь, и «Нинья» двинулась дальше вдоль берега, поскольку там не видели света. С «Ниньи» подали сигнал адмиралу. Адмирал взял курс на сигнальный огонь «Ниньи» и догнал ее. В этот момент на лодке зажгли снова фонарь, и «Нинья» пошла к входу в бухте, тогда как адмирал не мог за ней последовать, и всю ночь корабль его пролежал в дрейфе.
