Маршал Рокоссовский - Корольченко Анатолий Филиппович (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Рассказывали, что охотников среди американцев буксировать через океан ферму моста не нашлось. Тогда выполнить это опасное задание вызвался русский капитан. И он успешно справился с трудным делом.
Когда армия Клейста вышла на дальние подступы к городу, мосты подготовили к взрыву. Поручили это сделать команде железнодорожных войск в количестве шестидесяти человек, возглавляемой военинженером третьего ранга Эпштейном.
Вот документ, который выдали военинженеру для проведения работ на мостах: «Согласно решению Военного совета 56 ОА предлагаю Вам немедленно приступить к исполнению особого задания. Провести работу срочно (не более суток). Исполнение донести».
Удостоверение подписали: Ремезов, Мельников, Двинский.
Под охраной солдат 36-й мотобригады, которой командовал полковник Микрюков, железнодорожники в течение ночи выполнили задание. В колодцы бетонных опор заложили толовые заряды, наиболее мощный — в ближней к южному берегу опоре. К колодцам протянули электропровода, а на случай, если провода окажутся перебитыми, подвели бикфордовы шнуры. Тогда можно было взрывать огневым способом.
И полковника Микрюкова, и военинженера Эпштейна строго предупредили, что взрыв может быть произведен только с письменного разрешения Военного Совета армии. Для передачи документа при штабе армии безотлучно находился лейтенант Ладожкин. Спортсмен, смелый и решительный офицер, он должен был при любых обстоятельствах доставить письменный документ исполнителям. Охрана моста и команда подрывников были в полной готовности к выполнению особого задания.
Бой за мосты вспыхнул во второй половине дня 20 ноября, когда переодетые гитлеровцы овладели вокзалом и повели наступление вдоль железнодорожных путей. Первая их попытка прорваться к Дону была отражена, и они залегли.
Вскоре к ним подошли из Камышевахской балки три танка. Потом с прилегающей к Дону Портовой улицы выползли еще два, а с ними автоматчики. Бой разгорелся с новой силой.
По гитлеровцам вели огонь из-за Темернички курсанты роты Завезенова, с фланга бил из своего «максима» Хорошилов, выкатив пулемет на бетонную площадку строящегося путепровода. Расчетливо, неторопливо стрелял из снайперской винтовки Ерофеев.
Обрушив на защитников моста огонь из минометов, гитлеровцы при поддержке танков бросились в атаку. Два танка, прорвавшись через позицию охраны, подошли к мостам и стали бить из орудий прямой наводкой вдоль мостов. С оглушительным взрывом снаряды рвались на металлическом полотне.
К танкам подоспели немецкие автоматчики и бросились вслед. В цепи бежали и переодетые в советскую форму гитлеровцы. Имитируя отход, они кричали:
— Не стреляйте! Свои! Мы свои!
Не подозревавшие подвоха красноармейцы прекратили стрельбу. Этого было достаточно, чтобы гитлеровцы прорвались к мостам. Стреляя, они продвигались к противоположному берегу. Ножами и лопатками резали и рубили протянутые к колодцам провода.
А танки уже стреляли по южному берегу, по дощатой, барачного типа казарме охранения и по находившимся в траншеях красноармейцам.
Вскоре бой перенесся на южный берег. А команды на уничтожение мостов не поступало. Полковник Мик-рюков и военинженер Эпштейн находились у разъезда «Заречный» в двухэтажном с колоннами здании, готовые к выполнению особого задания, однако распоряжения не было.
В 17.30 они послали в штаб армии донесение о том, что гитлеровцам удалось выйти на южный берег, где идет бой. Узнав об этом, генерал Ремезов приказал в течение ночи противника ликвидировать и восстановить нарушенную сеть для подрыва мостов.
Были брошены дополнительные силы, и бой шел всю ночь. Отличился лейтенант Чумак. Позже он рассказал: «Нужно было прежде всего выбить противника из казармы. Это сделали несколько бойцов из числа охраны. Затем повели наступление на мост. До него было метров двести. Но преодолеть это небольшое расстояние было не просто. Противник пускал одну за другой ракеты, освещал местность. Я отобрал семь человек и первым пополз к насыпи. Бойцы за мной. Оставалось совсем немного, когда меня ранило. Ранило и еще двух. Однако из строя никто из нас не ушел. Сблизившись, мы забросали противника гранатами и бросились врукопашную».
В этом бою было уничтожено около тридцати гитлеровцев. Понесли потери и солдаты-железнодорожники. Из шестидесяти человек осталось лишь семнадцать. К утру наши подразделения вновь овладели мостами и вышли на северный берег. Группа военинженера Эпштейна в короткий срок протянула провод и шнуры к колодцам со взрывчаткой.
Вскоре из штаба армии прибыл офицер связи лейтенант Ладожкин. Он вручил написанное от руки распоряжение начальника гарнизона Ростова генерал-майора Гречкина. Вот его содержание: «Военному инженеру 3-го ранга Эпштейну, полковнику Микрюкову. Предлагаю в случае неполучения распоряжения ком-войсками о выводе из строя железнодорожных мостов, а обстановка этого потребует, решить этот вопрос самостоятельно».
Получив этот документа, военинженер проставил на нем время: «10 ч. 20 м. 21.11.41».
Хотя Ростов уже был занят противником и наши войска перешли на южный берег Дона, бои у мостов продолжались. В полдень тот же лейтенант Ладожкин вновь прибыл с донесением. Полковник Микрю-ков вскрыл пакет с отпечатанным на машинке коротким текстом: «Коменданту «американского» и недостроенного ж.-д. моста. Приказываю немедленно взорвать мост. 21 ноября 1941».
Внизу стояли три подписи: Ремезов, Мельников, Арушанян.
В верхнем углу удостоверения рукой генерала Греч-кина было приписано: «Полковнику Микрюкову. Вручить адресату при необходимости».
А бой у мостов с утра вспыхнул с новой силой. Располагавшихся там бойцов возглавил младший лейтенант Кушкаров. Он предупредил пулеметчика, младшего сержанта Копончука:
— Твоя задача — не подпустить к мосту фашистов. Отсекай огнем, бей наверняка.
И младший сержант посылал через реку меткие очереди, косил немцев, пытавшихся приблизиться к мосту. С левого фланга басовито отзывался второй «максим».
Часть находившихся у моста зенитных орудий поставили на прямую наводку, и они били короткими очередями вдоль моста, сметая с него все живое.
Полковник Микрюков находился там же. Он протянул телефонную линию к отошедшему на южную окраину Батайска штабу армии и имел с ним прямую связь.
В 13.30 начальник штаба 56-й армии генерал Арушанян спросил полковника:
— Удостоверение на проведение особого задания при вас?
— Да.
— Вручайте его Эпштейну. В четырнадцать ноль-ноль начнете с «американского».
— Понял. Выполняю.
Он тут же вызвал военинженера. Подал удостоверение.
— Петр Львович, читай и выполняй… К сроку успеешь справиться?
— Раз приказ, стало быть, должен успеть. А по позиции уже полетела команда:
— Всем в укрытие!
Петр Львович посмотрел в окно, из которого была видна река и железнодорожные мосты. Один большой, массивный, с переплетением тяжелых конструкций, балок, дуг с тяжелыми вертикальными стойками. Другой поменьше, «литерный», по которому еще не прошел ни один состав. Недостроенные его фермы силой взрыва тоже будут сброшены с опор.
— Приготовиться!
Петр Львович осторожно подвинул подрывную машинку, крепко сжал правой рукой рукоять. Теперь оставалось лишь резко ее крутнуть, чтобы высечь искру.
Сколько раз он проделывал это, и каждый раз испытывал волнение, как парашютист, бросающийся с самолета. Уж слишком высокой была цена короткого движения: рушилось то, что создавалось годами трудом тысяч людей.
Нервно кашлянув, он резко повернул ручку. Над холодной рекой быстро, как молния, взметнулась огненная вспышка, и вслед за тем воздух рванул оглушительный взрыв, поглотивший треск винтовочной пальбы и пулеметных очередей, гулкую стрельбу орудий.
Земля, будто живая, вздрогнула и судорожно забилась, а над рекой ураганом пронесся ветер, в домах у реки вылетели стекла.
В следующий миг вся тысячетонная конструкция обрушилась с высоты в реку.
Грохот ломающегося металла, оглушительный удар фермы об упругий речной поток, плеск воды слились с эхом взрыва и прокатились далеко окрест. Единственная ниточка, связывавшая Ростов с Кавказом, оборвалась… Оборвалась, когда враг почти торжествовал победу.
