Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам - Черток Борис Евсеевич (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Рязанский был уже не рад, что обратился к Королеву. Теперь ему действительно следовало самому встречаться с Шубниковым или Гуровичем.
Мне приходилось присутствовать на совещаниях, где докладывали Шубников или Гурович. Даже стоящие над ними генералы и сам Неделин ворчали, но не повышали голоса на строителей. Чувствовалось по всему, что, пока ракеты с полигона не летают, действительные хозяева здесь — строители. Их очень нелегкий труд в те первые годы становления нового полигона определял дальнейшую перспективу нашей деятельности. Мне кажется, что только здесь, на полигоне, я по-настоящему стал понимать и ценить военных строителей, их тяжелый труд.
После того как спустя четверть века истинные герои ракетных и космических достижений перестали быть засекреченными и смогли разделить славу с космонавтами, строители остались за бортом. Американцы тоже, прославляя свои действительно выдающиеся достижения в космонавтике, не хвалили строителей замечательных сооружений на мысе Канаверал. Мне почему-то обидно за строителей. Видимо, такова их участь не только у нас.
Десятая площадка — будущий город Ленинск — и будущий Байконур многим обязаны генералу Шубникову и всей армии строителей.
Шубников умер в июле 1965 года, прожив и проработав в Казахстане всего десять лет. Королев, помню, был потрясен этим известием. Это и для него был последний год жизни. Но он не только горевал, а и дал указание своему заместителю и директору завода Туркову: «Если семья Шубникова пожелает жить в Калининграде, как хочешь, найди и обеспечь квартиру, прописку и все остальное». Подробностей не знаю, но семья Шубникова живет в Калининграде, в Ленинске его именем названы школа, парк и улица.
В октябре 1992 года отмечалось тридцатипятилетие пуска первого в мире спутника. Я в эти дни оказался в Берлине и впервые посетил мемориал в Трептов-парке. К своему удивлению, увидел здесь нетронутыми нанесенные золотыми буквами на полированных гранитных плитах многочисленные цитаты из речей Сталина. Спустившись с холма, на котором воин-победитель прижимал к каменной груди спасенное дитя, на выезде с площади мемориала я увидел высеченные в красном гранитном обрамлении мелкими черными буквами имена строителей этого архитектурного сооружения. Первой строкой значилось: «Шубников Г.М.». Я вспомнил, что в те послевоенные годы, когда мы работали в Германии, Шубников восстанавливал там подорванные мосты, затем строил уникальный архитектурный ансамбль в берлинском Трептов-парке, занимался строительством многих особо важных военных объектов и, незадолго до Байконура, строил аэропорт в Ташкенте.
Чтобы не распалась связь времен, следует иметь мемориальную доску с именами строителей и на легендарном ныне «стадионе» — площадке № 1 космодрома Байконур.
На второй площадке мы, как и было обещано Нестеренко, поселились в двухместных купе спальных вагонов. Не успели в своей компании традиционно отметить приезд, как получили приглашение посетить вагон-ресторан.
Обед оказался обильным и вкусным. Официантки и импозантная директриса вагона-ресторана были отменно вежливы и приветливы. Их накрахмаленные белоснежные одежды совершенно не гармонировали с окружающей этот поезд обстановкой. Леня Воскресенский, которому такой неожиданный сервис очень импонировал, решил доставить мне удовольствие. Употребив много эпитетов, он представил меня директрисе ресторана и попросил ее не забыть, что вскоре 1 марта — день рождения товарища Чертока. Она обещала не забыть, и, действительно, мы имели возможность отметить дату ужином, который мог сделать честь хорошему столичному ресторану. Деликатесом было жаркое из сайгака, при умелом приготовлении, необычайно нежное и вкусное.
Охота на степных антилоп — сайгаков — была запрещена. Но что значат запреты далеких республиканских властей! Стада сайгаков, в те годы насчитывавшие десятки тысяч голов, свободно передвигались по запретной территории полигона, не сознавая, что ракетное оружие принесет им гибель гораздо раньше, чем людям, для которых оно предназначено. Охота на сайгаков стала процветать со времени начала строительства полигона. Сотни сайгаков стали жертвами нашего первого ракетно-ядерного испытания. Радисты, налаживавшие пункт радиоуправления под Казалинском, рассказывали, что видели много сайгачьих скелетов в Аральских Каракумах. Местные жители объясняли, что в феврале 1956 года их всех отселяли вместе со скотом. Но на сайгаков управы не было. Они погибли при первом ракетном атомном взрыве.
Каждое утро мы расходились по своим объектам. На технической позиции уже начали монтаж испытательного оборудования многочисленных систем. Работали бригады нашего завода по подготовке к разгрузке и приему первых двух ракетных пакетов. Бригада НИИ-885 и Прожекторного завода установила испытательные пульты и прокладывала вместе с солдатами кабели к рабочим местам и источникам тока — мотор-генераторам. Отлаживалась зарядно-аккумуляторная станция и подготавливалась специальная комната -проявочная для кинопленок телеметрии. Каждый день на подъездных путях у МИКа разгружались вагоны с новым оборудованием.
В «стадион» — стартовый комплекс — строители уложили более миллиона кубометров бетона. В двухстах метрах от стартового сооружения был вырыт котлован, в котором построили бетонный бункер управления. Когда его засыпали и над ним вырос бетонированный холм, специалисты заявили, что в таком бункере можно спокойно пить чай при прямом попадании ракеты. Неделин, который видел испытания первых атомных, а затем и водородной бомбы, заметил, что пить чай в подобной ситуации лучше километрах в пятидесяти.
В наш первый приезд Воскресенский и Абрамов много времени проводили на «стадионе». Объем монтажно-наладочных работ был велик. Все время чего-то не хватало, кто-то опаздывал, что-то с чем-то не сопрягалось. Я тоже часто посещал стартовый комплекс, а Воскресенский бывал у меня на технической позиции — приходилось вместе обсуждать и решать многие вопросы.
По сравнению с «однокомнатным» бункером Капъяра новый бункер представлялся просторной пятикомнатной квартирой. В самом большом зале, снабженном двумя морскими перископами, устанавливались пульты предстартовых испытаний и пуска. Все на них было ново и отлично от примитивных пультов первых ракетных лет, кроме стартового ключа. Помню, когда только просматривали электрические схемы пуска Р-7, я сказал Пилюгину, что пора бы отказаться от этого традиционного ключа, заимствованного еще с немецких пультов А-4. Он со мной согласился и дал указание разработать вместо стартового ключа специальный включатель. Неожиданно это предложение встретило резкое возражение военных. Уже были сформированы ракетные части и военные пультисты привыкли начинать операции пуска с команды «Ключ на старт!».
Когда дело дошло до начальника управления ракетного вооружения, то его заместитель полковник Мрыкин счел нужным позвонить Королеву и попросить сохранить в пусковых пультах ракеты Р-7 привычную конструкцию стартового ключа. Королев запросил Пилюгина, а тот сослался на мою инициативу. К моему удивлению, СП не принял мгновенного решения, а пригласил меня для обсуждения. Я объяснил, что исходил не столько из технических, сколько из престижных соображений. «Семерка» не должна иметь родимых пятен — это новая, полностью наша страница в истории ракетной техники. Подумав, СП сказал:
— Когда «семерка» начнет летать, никто о таких родимых пятнах не вспомнит. Военные просят оставить стартовый ключ. Это ведь и наша история.
И команда «Ключ на старт!» осталась. Среди различных сувениров я храню и подаренный мне в 1962 году военными испытателями стартовый ключ. При вручении в день пятидесятилетия этого скромного, но ценного для меня подарка посланец полигона обещал через пятьдесят лет подарить стартовый ключ такой же конструкции, который послужит для отправки экспедиции к Юпитеру.
Вторая большая комната бункера именовалась «гостевой». Здесь полагалось быть членам Государственной комиссии, высоким гостям и тем главным конструкторам, которые мешали в пультовой. Две другие комнаты насыщались измерительной контрольной аппаратурой систем управления заправкой, управления стартовыми механизмами и аппаратурой систем радиоконтроля.
